Герой - Александр Мазин

И всё равно деревлянам было приятно поглядеть, как он мучается.

Глава 15

Деревлянский волох

Узловатые руки деревлянского волоха покрывали синие и черные узоры древних знаков. По этим знакам любой другой служитель богов мог легко определить его ранг. Очень высокий ранг. Выше – лишь князь и сами боги. А поскольку князя у деревлян сейчас нет, то – одни боги. Но если богов как следует попросить – они дадут деревлянам князя. Сильного князя, который вернет древнему народу отнятое захватчиками.

Однако боги ничего не делают даром. Пять дней назад, в видении, волох говорил с их посланцем. Посланец назвал цену. Восемнадцать должны уйти за Кромку, чтобы оттуда пришел Великий Дух.

Восемнадцать – это немного. Когда волох еще не был волохом, а всего лишь юным служкой при капище, за Кромку отправляли десятки душ. Но то были простые души обычных пленников, или тех, кому выпал Жребий, или тех, кого присылал князь. А сейчас боги потребовали необычную жертву. Всего восемнадцать, зато все они должны быть могучими воинами.

Среди деревлян таких почти не осталось, а те, немногие, нужны самим деревлянам. Поэтому Круг старейшин решил: жертвами должны быть русы. Правда, не все старейшины были единодушны. Сначала многие говорили, что ссориться с русами не стоит. Что это очень опасно.

Но тут очень кстати пришла весть о смерти княгини Ольги, и все поняли: это Знак от богов. Боги освободили деревлян от клятвы верности Киеву. И в тот же день побежали по деревлянским тропам вестники, скликая народ и объявляя ему волю старейшин.

И уже на следующий день к старшему волоху повели пленных, мужчин и женщин (ведь у русов и женщины могут быть воинами – покойная княгиня тому порукой). К сожалению, лишь немногие оказались подходящими, потому охота продолжалась. И вот наконец сегодня на капище доставили последнего, восемнадцатого. Правда, один из пленников вызывал сомнение, поэтому старшего волоха попросили на него взглянуть.

– Он не помрет? – с сомнением спросил один из младших волохов, глядя на Хругнира.

Старший волох покачал головой. Он видел: над пребывавшим в беспамятстве мерцала зеленоватая дымка. Смерть уже отступила от нурмана. И даже раненая нога его не была тронута гнилью. Останься воин среди живых, и через недолгое время он снова смог бы взяться за меч и рубить врагов.

Нет, нурман не умрет раньше назначенного. Но всё же что-то в незримом облике раненого не нравилось старшему волоху. Что-то такое было в нем, побуждающее в волохе желание оставить нурмана в покое и держаться от него подальше. Волох знал: на подобные вещи следует обращать внимание, потому что таким образом боги могут подсказывать своим жрецам, как избежать злого будущего. Но этот нурман был самым безопасным из всех пленных. Наверное, этому человеку покровительствует сильный дух из Иного мира, подумал старший волох и глянул по-особому, стараясь разглядеть этого духа-покровителя… Не разглядел. Значит, дух этот не настолько силен, чтобы показаться. И, следовательно, о нем можно забыть.

– Всё, – сказал волох. – Этот – последний. Пошлите вестников, пусть сообщат народу: божья охота закончена.

– Еще одна добрая весть, – сказал младший волох. – Девку, которую упустили охотники из рода Бебунгаса, поймали охотники из рода Филина. А нурманы, которые были с ней, говорят: она – дочь самого боярина Шишки. Отец наверняка заплатит за нее большой выкуп.

– Деньги – пустое. Она – девственница? – строго спросил старший волох.

– Я думаю – да.

– А ты не думай, ты скажи: да или нет! – внезапно рассердился старший волох. Но тут унял свой гнев. – Ладно, это подождет. До осеннего праздника еще довольно времени. Позже я сам ее проверю. А сейчас иди и распорядись, чтоб вестники отправились немедленно. И пусть поторопятся. Божья охота закончена. Кровь нашего народа не должна литься зря.

Но деревляне, которые этим утром подобрались к лагерю русов, об окончании охоты, естественно, не знали. Иначе ни за что бы не рискнули напасть на такой большой отряд. Конечно, самих лесовиков было значительно больше – три рода собрались вместе. Но даже и таким числом лесовики все равно не осмелились бы напасть, не будь с ними волоха.

– Не бойтесь, – сказал волох. – Я отведу им глаза.

Волох немножко наврал. Он действительно умел отводить глаза (об этом знали), только эта волшба укрывала его одного.

Но у волоха не было другого выхода. Даже если придется перебить большую часть русов, оставшихся в живых, раненых и подбитых, всё равно хватит для жертвоприношения. Конечно, лесовиков погибнет намного больше, но ведь они умрут, выполняя волю богов, а значит, смерть их достойна и необходима. Однако простому человеку очень трудно перебороть себя и напасть на того, кто с рождения внушает ему почтительный трепет. Волох солгал. Но эта ложь – во благо. Боги простят…

Глава 16

Ведун против волоха

Раннее утро – хорошее время для нападения. Когда воздух сереет и первые птахи вот-вот станут пробовать горлышки, напряженное внимание бодрствующих, порождаемое извечным глубинным страхом человека перед темнотой, невольно ослабевает, а сон спящих становится особенно крепок. Это самое подходящее время, чтобы нанести внезапный и потому особенно сокрушительный удар.

Там мыслили деревляне. И мыслили правильно. Но не учли того, что их враги – не простые смерды, не купцы, даже не разбойники.

Ближняя дружина воеводы Серегея – сплошь опоясанные гридни, для которых воевать так же привычно, как смерду ходить за плугом. Они рождены для войны, живут войной, и им не нужно стараться быть внимательными, потому что внимательны они всегда.

Лесовики подобрались к лагерю затемно. Окружили и схоронились кто где, терпеливо выжидая, как и было уговорено, первой птичьей трели, чтобы разом закидать стрелами часовых и спящих. А потом накинуться дружно и бить всех, кто будет сопротивляться.

Лесовики всё сделали, как надо. Следопыты и охотники, они очень хорошо умели подкрадываться и, замерев, терпеливо ждать. И стрелять метко они тоже умели: с тридцати шагов попадали в бегущую по стволу белку. А уж в лицо человеку – запросто.

Часовые у костров их не заметили. Часовые на деревьях – тоже. Но и сами они не обнаружили русов, укрывшихся в засидках, потому что смотрели не вверх, а вперед.

Это была вторая ошибка деревлян.

Третья ошибка состояла в том, что первый залп они сделали не по спящим, а по бодрствующим.

Часовые-русы до последнего момента не подозревали о близости врагов. Но охотничья стрела летит не быстрее звука. А щелчки тетив и свист стрел для любого гридня – наилучший сигнал опасности.

Между хлопком тетивы о рукав или перчатку и ударом стрелы – мгновение. Но и мгновения оказалось достаточно. Семеро часовых разом упали на землю, и почти все стрелы прошли над ними. А те, которые попали, обломились о шлемы и панцири.

И опять сказалась разница между воинами и охотниками. За три удара сердца воин способен выпустить три стрелы. Охотнику-промысловику нет необходимости стрелять быстро. Для него важнее – стрелять метко.

Поэтому между первым и вторым залпами прошло достаточно времени, чтобы спящие проснулись.

Лесовиков было без малого четыре сотни. Русов – пятьдесят восемь клинков, считая воеводу и старого Рёреха. Но у деревлян не было ни единого шанса.

Теперь наилучшим выходом для нападающих было – броситься наутек. Но после второго залпа, ободренные обещанием волоха сделать их невидимыми, лесовики, кто – с копьем, кто – с дубьем, бросились врукопашную. Пока они бежали, вместо безмятежно спящего лагеря на поляне образовалась маленькая крепость из сомкнутых щитов, а в спины деревлянам ударили стрелы. Старый варяг хорошо подобрал места для засидок.

На лесовиках не было доспехов, потому били их не гранеными бронебойными наконечниками, а широкими «срезами». А поскольку бежали лесовики беспорядочной скученной толпой, гридни, почти не целясь, метали сразу две-три стрелы. И собрали обильную «жатву» – до красных русских щитов добежали уже не четыре сотни, а три. Почти добежали. Когда до щитов оставалось шагов десять, воздух над поляной завибрировал от жуткого боевого клича, обрушившегося на бегущих, как удар штормового ветра.

И лесовики, все, как один, сбились с шага, а потом и вовсе застыли. «Красные щиты» сами устремились на ошеломленных деревлян. И началась резня.

Варяжский вой вызвал дрожь не только у нападавших, но и у спрятавшегося поодаль деревлянского волоха.

Ему очень захотелось дать деру, но на соседнем дереве, как оказалось, сидел рус. Рус этот вполне мог заметить убегающего и послать ему в спину стрелу. Поэтому волох не побежал. Он опустился на землю, прижался спиной к древесному стволу, пробормотал слова волшбы и сам стал частью дерева.