Рейтинговые книги
Читем онлайн Когда я был настоящим - Том

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 57

   - Он хочет быть настоящим, вот и все. В этом вся причина.

   Странный тип снова повторил свою реплику, но, хотя слова были те же самые, вышло почему-то «Все тяжелей и тяжелей становится». Хлынула голубая дрянь, потом опять появились двое водителей скорых – они разглядывали обломки крушения.

   - История, - сказал один. – Они смертельные, эти осколки. Смотри: пропеллер, втулка.

   - Мусор, - сказал другой. – Балласт. Эти кусочки, тут все повторяется[3]. Настоящее событие ему и обсуждать-то нельзя.

   Их голоса снова угасли вместе с картиной крушения, и я обнаружил, что, будучи в полном сознании, неотрывно смотрю на сделанную Роджером модель первого происшествия со стрельбой. Модель спустили с журнального столика на ковер, на котором я, как выяснилось, лежал, так что она оказалась вровень с моей головой; только ее вертикальная плоскость была для меня горизонтальной, и наоборот. Прямо перед глазами у меня был участок дороги, где стояли двое стрелявших, место, где трещины расходились, образуя похожий на соты узор из повторяющихся шестиугольников. Этот узор в модели Роджера воспроизведен не был, но я его ясно помнил. По мере того, как отпечаток шестиугольников делался в моем сознании отчетливее, то же происходило и с моим воспоминанием о том моменте, том конкретном моменте, когда мы с двумя темнокожими стояли там перед самым началом реконструкции; когда я подвел их к месту и велел им стрелять оттуда. Я велел им остановиться там, продолжать стрелять, но дальше не продвигаться. Тот, что повыше, с сильным вест-индским акцентом, сказал мне: «Вы начальник», а потом я спросил Наза, удалось ли ему выторговать для нас дополнительное время. Теперь, когда я лежал на полу рядом с моделью Роджера, вспоминая данный момент инструктажа, момент этот приобрел глубокую значимость.

   Я сел, дотянулся до телефона и позвонил Назу.

   - Вы уже к нам вернулись? – спросил он.

   - Я хотел бы организовать еще одну реконструкцию.

   - Не знал, что был еще один случай стрельбы.

   - Я хотел бы, - объяснил я, - устроить реконструкцию момента непосредственно перед началом реконструкции первого случая, когда мы, я с ними, стояли на дороге, и я говорил им, где встать. Я хочу устроить реконструкцию этого момента.

   Наступила пауза; та штука в глубине его глаз пожужжала, потом он сказал:

   - Превосходно. Место то же?

   - Возможно, - сказал я ему. - Над этим я еще подумаю.

   - Прекрасно. Свяжусь с теми двумя реконструкторами, получим...

   - Нет! Тех же самых не надо. Для реконструкции их ролей нам нужны другие люди.

   - Вы правы, - сказал Наз. – Абсолютно правы. Я должен был сам сообразить. Сейчас же этим займусь.

   Через час он мне перезвонил.

   - Я нашел двоих. И людей на роли дублеров. Их тоже надо реконструировать.

   - Господи! Ну конечно! Мне же понадобятся новые реконструкторы, чтобы реконструировать стояние на заднем плане. Ведь и там тех же людей задействовать нельзя.

   - И еще, - продолжал Наз. – Я дал указание нашим сотрудникам не говорить никому, зачем эту сцену, которую они будут реконструировать, нужно прогонять. Так будет сложнее, интереснее.

   - Да, и тут вы правы. Действительно.

   Повесив трубку, я понял, что Наз меняется. Он всегда целиком отдавал себя моим проектам, с того самого первого дня, когда я познакомился с ним в «Проект-кафе»; однако тогда его отдача была чисто профессиональной. Теперь же к его встроенному организаторскому таланту примешивалось нечто новое: своего рода сдержанное рвение, тихая страсть. Он защищиал мои труды с яростью приглушенной, но непоколебимой. Как-то днем, или утром, а может, вечером, зависнув над границей транса, я слышал, как он спорит с доктором Тревельяном.

   - Эти реконструкции необходимо прекратить, - говорил Тревельян, понизив голос.

   - Исключено, - тем же тоном отвечал ему Наз.

   - Но от них его состояние явно ухудшается! – повысив голос, настаивал Тревельян.

   - Все равно исключено, - голос Наза звучал все так же ровно, спокойно. – К тому же это вне сферы вашей компетенции.

   - Лечить его - вне сферы моей компетенции? – голос Тревельяна превратился в рычание.

   - Указывать ему, что делать и чего не делать, - Наз был спокоен как всегда. – Это решает он. Вас, как и меня, наняли, чтобы обеспечить ему возможность продолжать осуществлять свои проекты.

   - Как он их сможет продолжать, если умрет! – снова прорычал Тревельян.

   - Есть такая опасность? – спросил Наз.

   Тревельян ничего не сказал, но через несколько секунд я услышал, как он фыркнул и швырнул в чемоданчик какой-то инструмент.

   - Ждем вас завтра в это же время, - сказал Наз.

   Тогда я, несмотря на состояние, в котором пребывал, понял, что Наз полностью включился в игру. Не просто включился – вовлечен во всю эту игру в той же степени, что и я, хотя и по совершенно иным причинам. Более полно я это осознал двумя днями позже, во время просветления. Наз сидел со мной у меня в гостиной, занимаясь организацией реконструкции того момента в ходе реконструкции стрельбы - того момента, когда я говорил тем двоим, где им стоять. Он дорабатывал детали: кому что делать, когда, какую долю информации сообщить разным участникам, где стоять настоящим дублерам, раз их первоначальные позиции будут заняты реконструкторами-дублерами, и так далее. Перед ним на журнальном столике были разложены все эти записи, списки и диаграммы, но последние пять минут он на них совершенно не смотрел. Он просто неотрывно смотрел перед собой, в пространство. Вид у него был странный, какой-то пьяный; на миг мне показалось, что это он вот-вот соскочит в транс.

   - Наз! – обратился я к нему.

   Ответил он не сразу. Пока та штука у него внутри обрабатывала информацию, глаза его оставались отсутствующими. Такое я уже видел, несколько раз; но теперь обработка как будто переключилась на более высокую передачу – на несколько передач, разогналась до предела и выше, стала до того интенсивной, что еще немного – и этого будет не вынести. Как у него голова не взорвется от одного только этого безумия, поразился я. Я практически слышал жужжание – жужжание его вычислений и всей его родословной: сидящие ряд за рядом клерки, писцы, учетчики, их пишущие машинки, папки, арифмометры - в глубине его черепа все это сходилось в гигантские системы, жадные до исполнения все бóльших команд. Наконец жужжание замедлилось, глаза снова ожили, Наз повернул ко мне лицо и сказал:

   - Спасибо.

   - Спасибо? – повторил я. – За что?

   - За то... – начал он, потом остановился. – Просто за то... – он снова замолчал.

   – За что, за что?

   - Мне никогда еще не доводилось управлять таким количеством информации, - ответил он в конце концов.

   Теперь глаза его сверкали. Да, Наз действительно был рьяным фанатиком, но фанатизм его был не религиозным – бюрократическим. И он был действительно пьян – он был заражен, его влекло вперед, к своего рода экстазу. Влечение это проистекало всего лишь из возможности управления информацией, которую открывали для него мои проекты, каждый следующий сложнее, экстремальнее предыдущего. Мой исполнитель.

   Однажды, выйдя из транса, я обнаружил, что лежу у себя на диване. В тот же момент, когда я осознал, где нахожусь, я понял и то, что в комнате есть кто-то еще. Подняв глаза, я решил, что вижу доктора Тревельяна. Доктор Тревельян был, как я уже упоминал, коротышкой, с усами и потертым чемоданчиком, который всегда держал при себе. Этот коротышка стоял в моей гостиной, но на этот раз никакого чемоданчика не было, да и усов тоже. Это был коротышка, но не доктор Тревельян или еще кто-нибудь из моих знакомых, хотя мне показалось, что я его смутно узнал. В руке у него был раскрытый блокнот с откинутой первой страницей. Он смотрел на блокнот, потом на меня, потом опять на блокнот. Так он стоял некоторое время; в конце концов он заговорил.

   - Итак, - сказал он. – Это и есть человек, который разыгрывает сцены смерти местных бандитов, погибших от чьей-то руки.

   Теперь я сообразил, откуда его знаю: он присутствовал на реконструкции первого происшествия со стрельбой – только приехав, я увидел этого человека, стоявшего позади ждущего «БМВ». Вид у него был полуофициальный: щеголеватый, но слегка потрепанный. Недощеголеватый. Угольно-серый пиджак, в волосах – седые пряди. Ему было, наверное, лет сорок с чем-то.

   - Вы полицейский? – спросил я.

   - Нет. – Опять посмотрев на свой блокнот, он продолжал: - Кроме того, это – человек, который построил здание, где повторяются и продлеваются определенные рутинные и на первый взгляд бессмысленные моменты, повторяются до тех пор, пока не приобретут черты едва ли не священнодействия.

   В его выговоре слышался легкий шотландский оттенок. Голос был суховат. Говорил он тоном, подобным тому, каким мог бы обращаться адвокат к присяжным или серьезный профессор истории – к своим студентам. Я лежал и слушал его.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 57
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Когда я был настоящим - Том бесплатно.
Похожие на Когда я был настоящим - Том книги

Оставить комментарий