Мороженщик - Рекс Миллер

— Какая чушь. — Он покатил свое кресло по кругу, как если бы Эйхорда не было в комнате.

— Вы могли бы еще долгое время выходить сухим из воды, если бы не психическое заболевание. Видимо, один из побочных эффектов лечения заключался в том, что иногда вы чувствовали полную неуязвимость. Впрочем, может быть, вы сами внушили себе такую установку? Ну да это как раз не важно. Важно другое. По этой причине вы начали поступать опрометчиво. Убивали не посторонних женщин, а тех, с которыми состояли в каких-то отношениях. Хитер Леннон, например. Она погибла первой из ваших знакомых? А вообще жертв было так много, что без подготовки я всех и не вспомню. И еще одна крупная ошибка. Вы очень неряшливо сработали с Дианой Талувера. Вы и ваша «леди».

Скамвей фыркнул и перевернул страницу газеты, которую просматривал.

— Был обнаружен ваш след, вам это, видимо, неизвестно. — Эйхорд начал импровизировать. — Затем мы вычислили вас в банке. Я бы поставил вам тройку. Потом нам крупно повезло с очевидцем. Затем мы раздобыли свидетельство в виде ленты от пишущей машинки с письмом, написанным «рукой Христа». Вас запомнил работник универмага.

— Да неужели? — Скамвей бурно, напоказ, обрадовался. — Много вы накопали ерунды, мистер коп. Я ужасно напуган.

— А как насчет лабораторных анализов? Вы не рассчитывали на это, верно? Акт экспертизы доказывает, что на телах жертв ваша сперма. Этого достаточно, чтобы арестовать вас минимум по двум убийствам.

— Сперма, — хохотал Скамвей, — мне это нравится! Ох, перестаньте, вы уморите меня.

— Вы поедете со мной, Артур. Это конец.

— Боже, да вы знаете, что мой адвокат сделает с вашей мурой в окружном суде? Он камня на камне не оставит от этих так называемых доказательств, глупец. Мы оба, вы и я, понимаем, что Великий Сыщик пытается прихватить старину Алана, но знаем и то, что все это высосано из пальца. — Он дернул плечом.

— Ну что ж, валяйте, говорите со своим адвокатом. Между прочим я давно хотел задать вам один вопрос. По поводу гольфа тогда, помните? Как вы оттуда выбрались, в кресле? Через грязь и слякоть. Я до сих пор не понимаю, как...

— Вокруг полно идиотов, которые не понимают. — Скамвей проехал по комнате полкруга. — В мире, черт возьми, тридцать восемь миллионов инвалидов, а мы не можем проехать в дурацкую дверь паршивой бакхедской почты. Конечно, вас удивляет, что я при дожде играю в гольф, потому что я, с вашей точки зрения, не что иное, как жалкий инвалид. Вы считаете нас неполноценными.

— Я ни к кому не отношусь свысока, я только интересуюсь, как вы могли выбраться из этого болота.

— Ерунда, Матфей, — внезапно произнес Скамвей строгим голосом Денниса Вивера, развернулся и открыл дверь балкона, выходящего в сад. — Вы знаете, почему в отелях нет тринадцатых этажей?

— Предрассудки, я полагаю.

— Неверно, малыш Дики, вы обмишурились. В отелях есть тринадцатые этажи. Просто они называются четырнадцатыми. Наверное, для того, чтобы запутать шпионов.

Выступы фасада и задней стороны дома делали строение похожим на бетонный океанский лайнер. Ничто не нарушало логики линий этого странного сооружения. У балконов даже не было защитных решеток. Но Скамвей непринужденно выехал на ничем не огражденное бетонное пространство, будто оно находилось в футе от земли. У Эйхорда не было желания даже выйти туда, не то что раскатывать там в кресле.

— Вы знаете, как мне удалось построить этот дом?

Эйхорд все-таки последовал за ним. Он подумал, что ему не нравится сцена, в которой приходится принимать участие, но если что-то должно произойти, то именно здесь.

— Не имею понятия.

— Тем же способом, каким я однажды получил от своего адвоката три сотни долларов на третьей лунке при игре в гольф. Тем же способом, каким я продал автомобилей больше любого дилера в округе Бакхеда в прошлом году. Тем же способом, каким я всегда делаю то, что хочу. — Он выписывал креслом вензеля по узкой бетонной площадке, глядя в лицо Эйхорду.

— Вы убивали женщин ударом пестика, потому что очень больны, Артур, и изломаны внутри. Вы боялись, что они поймут вашу сущность. Увидят вашу душу дьявола. Дьявола, которого в детстве внедрили в вас другие люди. У вас приятная наружность, но изнутри вы разложились. Этакое красивое яблочко с гнилью в середине.

— О Господи. — Он схватился за живот, будто испытывал ужасную боль. — Достаточно же, хватит смешить меня. Я, чего доброго, и вправду не выдержу. — Он хохотнул. — С гнилью в середине. Яблочко. — Он снова засмеялся, и Эйхорд нехотя улыбнулся тоже. — Вы наивный идеалист. Откуда вы выкопали ваши, с позволения сказать, доказательства?

— Я знаю, что в вашей душе, Артур, нет живого места, сплошной лед, вечная мерзлота, — продолжал Эйхорд, — мне даже немного жаль вас, но я не могу допустить, чтобы погибали невинные женщины. — Он на мгновение отвернулся, что-то достал из кармана так, чтобы не видел собеседник, спрятал за спиной и снова взглянул на Скамвея, который произнес:

— Ты напористый парень, коп. Но тебе надо бы знать, что мир разделен на две категории людей. Либо вперед, первым, либо уйди, слабак, с дороги.

Эйхорд увидел, как напряглись мускулы мужчины и насторожился. Он не боялся. «Смит-и-вессон», оттягивающий ему карман, не выдаст. Но напряжение начинало сказываться. Он чувствовал, что вспотел. Морозильник в его голове тоже начал оттаивать.

Он понимал, что Скамвей готовится сделать роковое движение и напрягся, пытаясь угадать, способен ли мужчина прыгнуть на него из кресла, когда увидит то, что Эйхорд прятал за спиной. Тогда надо успеть отскочить в нужном направлении. Ему заранее не нравилась предстоящая сцена. Ладони опять вспотели. Он заставил себя придвинуться ближе к Скамвею. Вытер ладонь о брючину, следя за напряженными мускулами противника. Затем на дюйм передвинулся вправо, сломав прямую линию, которую прочертил мысленно.

— Помните фильм «Стучи в любую дверь»? — спросил Скамвей.

— Там говорилось «живи быстро — и умрешь молодым». А мой девиз «пей до рвоты, бери все, что нравится, — и никогда не умрешь». Никогда, черт возьми, не умрешь! — Его улыбка была похожа на оскал, и Джек понял, что должно произойти сейчас. Он сказал:

— Смотрите!

И Скамвей увидел. Сдержанность изменила ему.

— Ты ненормальный, безмозглый ублюдок!

Очень близко к краю бетонной площадки находился черный предмет в виде фаллоса.

— Это подлинник, кстати. Хороший сильный ветер запросто сбросит это вниз. Я порушу их все, если не получу письменного признания. Даже если адвокат выиграет процесс, у вас больше не будет ваших прелестных деток.

Скамвей с трудом удержался, чтобы не вскочить с кресла. Эйхорд видел, как он в первый момент перенес вес на ноги, но быстро обмяк. Как только он крутанул колесо, чтобы спасти свое черное омерзительное сокровище, Эйхорд почувствовал в груди холодную, тяжелую боль. Усилием воли он заставил себя сделать шаг вперед и толкнул кресло ногой, вложив в это движение всю возможную силу. Артур Спода выпрыгнул из кресла, но было слишком поздно, потому что и он, и его кресло, и небьющийся литой фаллос уже летели в пространстве. В четверть секунды кресло достигло земли, а через полудара пульса и остальное. Бетонированная площадка под балконом устремилась навстречу Споде, и когда неподатливая твердыня коснулась его головы и шеи, из его глотки вырвался последний крик.

Джек повернулся, вошел в комнату, спустился по лестнице, чтобы забрать копию футуристического фаллоса с места происшествия и поставить на место.

Снова не было ни чувства вины, ни облегчения, ни, естественно, мыслей о трагичности происшедшего. Только пустота.

Никаких ощущений на протяжении всего времени, пока он тщательно уничтожал следы своего присутствия, создавал логичную картину несчастного случая. Лишь изредка его разбирал смех. Черный юмор, в конце концов, единственное прибежище убийц. Юмор висельника.

Бакхед-Спрингз

Он заехал в библиотеку; сдал книги и отправился домой. По дороге он поймал себя на том, что его мысли погружаются в вязкую западню, куда никогда не разрешал им забираться. Похоже, что атмосфера дома убийцы не отпускала его. Прости, Господи, он ненавидел себя за то, что мог такое подумать. Но, похоже, для всех было бы лучше, если бы ему тогда удалось найти способ избавить мир от ребенка, который со временем может вырасти в Артура Споду.

Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди от громкого звука радиовызова.

— Кэй-дабл А-3. — Это был вызов Эйхорда по личному каналу связи-.

Он переключился на него, и ответил:

— Кэй-дабл А-3 слушает.

— Позвоните миссис Северн, пожалуйста. — Голос диспетчера.

— 10-4, спасибо. Кэй-дабл А-3 отключился от связи. — Он подъехал к телефонам-автоматам у бакалейного магазина и набрал номер телефона Дана, который именовался миссис Северн в соответствии с их личным кодом.