Ценнее власти (СИ) - Ольга Арунд

напоследок? На твоём месте я бы уже спасала шкуру, убегая как можно дальше отсюда.

— Ты никогда не будешь на моём месте, — улыбается Чех. — И, если помнишь, «Волчья Тень» всё ещё закрыта.

— Как же ты собирался отступать? — склоняю я набок голову.

— Я никогда не отступаю, — хмыкает он, оставляет мою ладонь в покое и встаёт.

Потягивается, словно сидел не пять минут, а пять часов.

— Было бы у меня больше времени, мы бы повеселились. — Чех меняется за секунду. Вот он строит из себя рубаха-парня, а вот передо мной снова жестокий и беспринципный волчара. — Поверь, тебе бы понравилось. — Снова присев, он касается костяшками моей щеки, а во взгляде откровенная грязь. — Сущность вампира даёт свои преимущества. Ты практически не чувствуешь боли и очень долго умираешь. Это если мы не сошлись бы… — оценивающий взгляд на грудь и ниже, — во взглядах. И потом, мне действительно интересно, что такого в тебе нашёл Дворжак.

— Маньякам не понять, — мило улыбаюсь я. — А Стася в курсе твоих наклонностей?

— Принцесска, — Чех хмыкает и встаёт. — Она знает то, что ей нужно знать. Женский мозг мало пригоден для большого объёма информации.

— Так, ты не только маньяк, ты ещё и женоненавистник, — фыркаю я и поднимаюсь, опираясь рукой о стену. — Что, первая любовь отказала? Или есть ещё поводы для гипертрофированного эго?

— Какая смелая. — Я не успеваю оглянуться, как оказываюсь прижата к стене. И, естественно, Чех держит меня за горло. Пока не критично, но уже неприятно. — Вот только надолго ли тебя хватит?

Чех приближает своё лицо вплотную к моему, гипнотизируя взглядом. Усмехается. А после языком ведёт по моей шее от основания почти до уха.

Как меня не выворачивает прямо на него — не знаю.

— А если я скажу, что ты одна? — Напугал. Можно подумать, до этого я всегда была в компании. — Что Марек Дворжак прочёсывает «Волчью Тень» в поисках тебя и твоего любовничка-вампира? Что он жаждет вцепиться в ваши глотки и отомстить за поруганную честь.

Боже, сколько пафоса.

— Надеешься на князька? — по-своему понимает мой взгляд Чех. — Зря. Бенеш исчез, его не могут найти даже собственные старейшины. А перед исчезновением он выжег дотла спальню, где ещё недавно обитала ты. Чуешь, чем пахнет?

— Шизофренией. — Смешок выходит сиплым из-за того, что Чех сильнее сдавливает горло. — Причём всеобщей. Как знала, что… — Вдохнуть всё сложнее. — Что здесь одни… одни идиоты.

— А ты, значит, самая умная? — зло шипит он.

Наконец-то пробило.

— Как ты… догадался. — Воздуха нет, но я вдруг вспоминаю, что мне он и не нужен.

И со всей вампирской дури бью Чеха в пах. Ногой. Потому что нечего было елозить бедной мной по стене.

Взвыв, он выпускает меня. И, оказавшись на полу, я хватаю фонарь, чтобы от всей души воткнуть его прямо в наглую волчью морду.

Глава 38

Первыми на пути к княжеским покоям его встречают старейшины. Потому что пятерых вампиров якобы охраны Марек даже не замечает, двумя движениями раскидывая их в разные стороны. Те больше не встают, и он подходит к старейшинам, которые на его фоне выглядят едва ли не подростками.

— Марек Дворжак, — в лучших традициях идиотизма констатирует средний. — Что привело тебя…

— Где Бенеш?

— Гений мира, Полноводный Стикс разума, Творец эпохи невиданного обновления, великий князь Станислав…

Было бы смешно, если бы не бесило.

Поэтому Марек берёт среднего за горло, приподнимая над полом на полметра.

— Мы не знаем. — Сдавленный писк привлекает внимание, и он встречается взглядом с левым.

— Сами ищем, — меланхолично отзывается правый, и Марек разжимает руку.

— В смысле ищете? — с рычанием, потому что после разрухи в собственной спальне, зверь ушёл не так далеко, как хотелось. — У вас же связь.

Своеобразный маячок, если точнее. Почти такой же, как зашивают сейчас детям в куртки. Только он в голове князя и доступен не каждому смартфону с доступом, а ограниченному кругу доверенных лиц… вампирских морд. И эти три явно доверенные.

— Князь её разорвал, мы его больше не чувствуем, — держась за горло, морщится средний.

— Он не мог покинуть «Волчью Тень», — хмуро.

— И тем не менее великого князя здесь нет, — высокомерно заявил средний, словно не его только что слегка придушили.

— Значит, он мне не помешает, — хмыкнув, Марек обходит вампиров и прямой наводкой идёт в комнаты Бенеша.

— Вы не имеете права! — повышает голос писклявый. — Это территории Дома Алых теней.

— А я — комиссар, — обернувшись через плечо, усмехается Марек. — И расследую дело, где ваш великий — главный подозреваемый.

Дверь закрыта, но когда его смущали такие мелочи.

И, отступив на шаг, Марек выбивает плечом деревянный косяк.

За спиной уже которую минуту воют и возмущаются старейшины, а Марек всё ещё не чувствует ничего противозаконного. Гостиная вампира пуста, остались только воспоминания о том, как Оля послала Бенеша в первый раз. Спальня тоже не вызывает никаких негативных чувств. И чутьё молчит.

Выдохнув, Марек пользуется возможностью и открывает дверь рядом. И отшатывается, закрывая нос рукавом.

Потому что за дверью не спальня — выжженные стены и пол. От мебели не осталось даже трухи. А вонь стоит такая, словно пожар бушевал здесь неделями. И последнее, что хочется предъявить князю — это счёт за ремонт.

— Что здесь произошло?

— Мы не знаем, — обернувшись, Марек убеждается, что старейшины кривят высокородные носы. — Великий князь запретил нам переступать порог его гостиной, как только поселил здесь эту… — средний осекается, — Ольгу Щенкевич.

Ещё раз осмотрев её спальню, где от бывшего шикарного убранства не осталось ничего, Марек возвращается в спальню Бенеша. Останавливается на середине комнаты, а после резким шагом подходит к шкафу и распахивает створки.

Вот только весь княжеский гардероб на месте. Или не весь, но одежды внутри столько, что хватило бы на трёх старейшин сразу. С громким стуком закрыв дверцы, Марек осматривается. И замечает то, чего не увидел сразу.

На письменном столе, который он не заметил сразу из-за открытой двери, что-то лежало. Объёмный свёрток и записка сверху.

Глубоко вдохнув, Марек подходит ближе.

Удивительно, но в спальне вампира не воняет вампиром. И Олей тоже, что хоть как-то скрашивает действительность. Зато от записки прямо-таки несёт его духом. Но не от свёртка. Создаётся впечатление, что это не пергаментная бумага, а свинцовый колпак — настолько никакой он был.

Поморщившись, Марек разворачивает сложенный вдвое лист со своим именем.

«Просто поверь ей. Иначе вернусь и отберу. С. Б.»

Из груди вырывается злой рык. Шутник, мать его. Что же сбежал, раз такой умный? Остался