Хроника рядового разведчика - Евгений Фокин

Спать разведчикам долго не пришлось. Нас разыскали и передали приказ командования о том, что мы срочно откомандировываемся в свою дивизию. Как нам после объяснил начальник разведки майор Матвеев, командир дивизии, узнав о потерях, которые понесли разведчики, был очень обеспокоен таким исходом. Приняв во внимание, что дивизия перешла в наступление, он убедил командование армии, по завершении операции, в необходимости неотложного и срочного откомандирования нас из отряда. Построившись, мы пошли к плотине, из шлюзов которой трудяги саперы извлекли около трех тонн взрывчатки. Теперь здесь уже был тыл. Недалеко от плотины у огромной, с неправильными краями, воронки, вырванной в промерзшей земле саперами, хозяйничали солдаты похоронной команды. Они сносили павших, тех, которые свыше двух бесконечно долгих суток вели бой то за захват, то за удержание плотины.

Крупные пушистые хлопья снежинок невесомо опускались на землю как-то медленно, торжественно. Незнакомые солдаты укладывали погибших бойцов, коммунистов и беспартийных, саперов, автоматчиков, разведчиков — рядами, словно и уходя в другой мир, они, как и в бою, по-прежнему чувствовали локоть друг друга...

Казалось, и самой природе было прискорбно и тяжело наблюдать происходящее. Снег торопливо укрывал убитых, как ватным одеялом. Природа словно стыдилась того, что произошло, сожалея о безвременной кончине молодых, так рано ушедших из жизни ребят. И вечным сном спят они под неторопливый говорок теперь уже обмелевшей Саксагани, на ее восточном берегу, недалеко от плотины.

— Пли! — командует Култаев, обнажив голову.

Короткие очереди автоматного салюта вспарывают едва устоявшуюся тишину. И закружилась стая ворон и галок, поднявшихся с соседних деревьев за водокачкой, тоскливыми криками оглашая окрестности. Только далеко на западе еще оживленно тявкали вечно голодные зевластые пушки.

Хоть победа далась нелегко, но не ринулись воды Саксагани на город и не удалось совершить врагу свою злодейскую акцию. И на одном из привалов Канаев как-то загадочно посмотрел на нас и произнес:

— А я вам хочу что-то рассказать!

— Говори, коль начал! — подзадорил Култаев.

— Хорошо! Вы помните, когда в роту приезжал комдив. Так вот. После построения, — продолжал Юра, — я заскочил к Дышинскому на квартиру. У него были Садков и Матвеев. Мой приход был, по-видимому, не ко времени. Майор был чем-то недоволен и сердито посмотрел на меня. Они были одеты и собирались уже уходить, стояли у двери. И я хорошо расслышал последние, несколько раз повторенные слова: «Не уговаривайте меня, товарищи, не надо. Нет! Нет и нет!»

Когда они вышли, Дышинский еще по-прежнему стоял посреди комнаты и, слегка прищурившись, смотрел в окно. Я стоял и ждал. Потом он обернулся ко мне, подошел поближе и, глядя мне в глаза, спросил:

— Как ты думаешь, Юра, правильно я поступил? Меня днями переводят в штаб армии. А операция предстоит серьезная и тяжелая, и комдив через Матвеева просил, вернее, советовал мне остаться и не идти с вами на задание. Я отказался. Взвод идет, и я должен идти с ребятами. Иначе каким я буду в ваших глазах?

Походив по комнате, он остановился и, взяв меня за ремень, снова поинтересовался:

— Ну, что молчишь?

— А что мне говорить? Вам решать, товарищ лейтенант, — сказал я.

— Вот я так и решил — иду с вами.

...Мы шли в штаб дивизии, который располагался в Дубовой балке. Нас было семнадцать. Вид был у нас далеко не парадный. Коробом топорщились воротники полушубков, клочьями висели порванные маскхалаты с бурыми пятнами крови. И на этот раз мы удостоились самой высокой награды — нам снова была дарована жизнь. Теперь мы шли навстречу новым боям и испытаниям, ведь до Победы было еще почти пятнадцать долгих-долгих месяцев.

Действия отряда по врагу были оценены командованием как стремительные и ошеломляющие. Солдаты и офицеры выполнили поставленную задачу по захвату плотины и удержанию ее до подхода главных сил. Противник потерял до 150 офицеров и солдат убитыми.

В наградном листе на подполковника А. Н. Шурупова командование армии, высоко оценивая действия личного состава отряда, отмечало, в частности: «В течение 22.02.44 г. вел ожесточенный бой с превосходящими силами противника 112-го пехотного полка 62-й пехотной дивизии, отбив в течение дня 8 контратак и 20 попыток противника взорвать плотину через р. Саксагань».

Мы ушли, а остальная часть спецотряда на автомашинах была переброшена в расположение штаба армии. Там в течение следующего дня личный состав приводил себя в порядок. В штабах писались наградные листы, а 25 февраля 1944 года командующий 37-й армией генерал-лейтенант М. Н. Шарохин от имени Президиума Верховного Совета СССР наградил всех присутствующих участников операции.

Командир отряда А. Н. Шурупов позже писал, что был награжден весь отряд — как живые, так и павшие — посмертно. Правда, в его слова вкралась неточность — за исключением 43 разведчиков 96-й отдельной роты разведчиков и разведгруппы 30-го воздушно-десантного полка лейтенанта И. Е. Жукова.

Прошли годы. Но подвиг отряда не забыт. В канун Дня Победы, 7 мая 1977 года, в парке близ бывшей плотины по проекту архитектора Жовтневого района С. А. Буланова воздвигнут монумент. Его строили на общественных началах, силами трудящихся района. На одной из граней монумента начертано: «Мужеством храбрых спасена плотина КРЭС». И как дань народной памяти подвигу бойцов и командиров спецотряда к подножию ложатся круглый год живые цветы. И так будет всегда. Вечен их подвиг во имя Родины.

Бывший ответственный работник аппарата ЦК ВЛКСМ Украины, а в 1944–1945 годах парторг нашей разведроты В. Г. Овсянников рассказал: «В феврале 1948 года в Кривом Роге проходила отчетно-выборная конференция. В перерыве во время беседы на вопрос первого секретаря обкома партии, как идут дела, первый секретарь горкома партии ответил: «Если бы солдаты 92-й дивизии не спасли плотину КРЭС, нам пришлось бы туго. А сейчас можно сказать, что планы восстановления шахт и добычи руды будут выполнены».

Что ж, еще раз действиям отряда, нашему ратному труду была дана высокая оценка.

Именами славных сынов Отечества — командира спецотряда А. Н. Шурупова и войскового разведчика В. А. Дышинского в Кривом Роге названы улицы. Их имена останутся в памяти потомков и будут вечно служить символом беззаветного мужества, сыновней верности и самоотверженности в деле защиты нашей Родины.

Теперь у основания бетонных опор шлюза уютно разместился водоем, ставший местом отдыха горожан — пляж, лодочная станция, а для кого и рыбалка.

Командиры мужают рано

Тело лейтенанта Дышинского в день его гибели было вывезено в расположение нашей дивизии. В последний путь, как нам рассказали позже, Героя провожали представители штаба и политотдела, офицеры и солдаты штабных подразделений и местные жители. На траурном митинге тепло и сердечно говорили о нем выступавшие: командир дивизии полковник Петрушин, начальник разведотдела майор Матвеев, инструктор политотдела майор Криницкий, помкомвзвода Иван Неверов. Полковник Петрушин, в частности, сказал: «Товарищи, сегодня мы провожаем в последний путь нашего замечательного товарища, бесстрашного воина, коммуниста, Героя Советского Союза гвардии лейтенанта Владимира Александровича Дышинского. Несколько дней тому назад он блестяще выполнил задание командования — достал «языка», за что был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени. Мы клянемся тебе, наш дорогой товарищ, что никогда не забудем тебя. Твоя честная жизнь, жизнь настоящего коммуниста будет для нас примером».

Дышинский был не только командир, а командир-новатор. Многому он нас научил. Зря на войне звание Героя не давали. Когда в дивизии долго не удавалось добыть «языка», посылали Дышинского, и он справлялся с таким заданием. Он брал «языков» с переднего края и из ближнего тыла противника, он приводил саперов, связистов, пехотинцев. Он брал их из траншей, блиндажей, под пулями, под бешеным обстрелом...

Уже после войны я собирал материалы о своем командире, легендарном разведчике Великой Отечественной войны. Написал краткий биографический очерк о его становлении. Этот очерк и стал главой данной книги.

* * *

Володя Дышинский родился 1 марта 1923 года в городе Любим Ярославской области в семье служащих.

Его отец, Александр Валентинович, поляк по национальности, был уроженцем города Лодзь. Рано лишился родителей и десятилетним пареньком вынужден был пойти на текстильную фабрику. Сюда, на отдаленную окраину бывшей царской России, докатилось эхо первой русской революции, всколыхнувшее умы и сердца людей. Не стоял в стороне от этих важных событий, ставших историческими, и Александр Дышинский. Он активно участвует в забастовках и уличных демонстрациях. Однажды во время разгона одной из них казаками и полицией он был схвачен и сильно избит.