Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда - Бен Шервуд

— Приветствую, — сказал он.

— Привет, давненько тебя не было видно.

— Занят был, — ответил Флорио, — все пытался выяснить, как там жена и сынишка.

Чарли положил секатор на землю, прислонив к ближайшему памятнику.

— У них все в порядке?

— Да не очень. Тяжело переживают. Франческа совсем не спит. Малыш плачет целыми ночами.

— Сочувствую.

— Знаешь, Чарли, я кое о чем хотел тебя спросить. — Флорио выглядел теперь на десять лет моложе и на двадцать фунтов легче, чем был при жизни.

Он был уже готов перейти черту. — Мне надо знать, Чарли. Как долго это все тянется? Понимаешь, эта боль? Ведь когда Франческа страдает, я страдаю тоже. Мы как будто связаны с ней.

— Вы и связаны, — сказал Чарли, — и это будет продолжаться до тех пор, пока ты и твоя семья не отпустите друг друга. — Он сделал паузу. — Некоторые люди уходят быстрее, чем другие.

— А у тебя как? — спросил Флорио. Глаза его смотрели серьезно. — Ты считаешь, с тобой все в порядке?

— Думаю, да. А что?

— Просто любопытно.

Флорио оглядел Чарли с ног до головы, потом надел на голову форменную фуражку и поправил кокарду. Свет свободно проходил сквозь него.

— К чему ты клонишь? — спросил Чарли.

— Я тут много думал, — ответил Флорио. — Вот я — всю жизнь ходил в церковь и читал Екклесиаста. Сам знаешь этот известный постулат: всему свое время, а значит, в жизни человека якобы будет время для всего, что можно себе представить. Время плакать и смеяться, любить и ненавидеть, искать, стремиться и сдаваться. — Он помолчал. — Так вот, Чарли, поверь мне. Неправильно написано в Библии. В жизни человека не хватит времени на все. Не успеем мы сделать все, что захочется.

В глазах у Флорио были слезы, и он смахнул их почти прозрачной рукой.

— Помнишь, чем закончились мои похороны? Я имею в виду слова отца Шеттака: «Покойся с миром». Что за хреновина! Не хочу я покоиться. Я жить хочу. — Он покачал головой. — Но для этого уже не осталось времени. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Понимаю.

Флорио окинул взглядом просторную лужайку, усеянную гранитными памятниками.

— Кажется, мне пора.

— Точно не хочешь остаться?

— Нет, — ответил Флорио. — Ты, если что, присмотри за моими, ладно? За Франческой и мальчиком.

— Обещаю.

Они пожали друг другу руки, и Флорио обнял его. Чарли еще никогда не приходилось обниматься с таким здоровяком. Когда они разняли руки, Чарли заметил, как сверкнул на солнце золотой амулет на шее Флорио, и узнал выгравированную фигурку Иуды, святого покровителя тех, кто попал в безвыходное положение. Этот святой всегда изображался с якорем и веслом в руках.

Флорио положил руку на плечо Чарли:

— Помни, у Бога была причина, чтобы выбрать тебя.

Потом он пошел прочь и вскоре не то скрылся среди памятников, не то просто растворился в воздухе.

— Ты уверен? — спросил Джо Атеист, отмечая карточку прихода и ухода. — Еще только три часа.

Остальные парни выстроились за ним в очередь, чтобы также пробить свои карточки. Чарли вызвал всю бригаду в кладбищенский офис и сообщил, что отпускает их с середины дня.

— Тебе что, домой неохота? — сказал Чарли. — Если настаиваешь, я найду, чем тебя занять.

— Нет, — ответил Джо, — все в порядке. По крайней мере, сегодня я первым заявлюсь в «Бурный прилив». Не хочешь, кстати, присоединиться?

— Нет, спасибо, — буркнул Чарли.

— У тебя что-то стряслось, Чаки? — спросил Джо. — Выглядишь ты, прямо скажем, неважнецки.

— Я в полном порядке. Увидимся завтра.

Чарли понимал, что скрыть свое невеселое настроение ему не удастся. Впрочем, к этому он и не стремился. Одно то, что он отпустил всех подчиненных домой в понедельник после обеда, уже говорило, что с ним произошло что-то из ряда вон выходящее. Понедельник всегда был на кладбище самым напряженным днем. Почему-то, как правило, именно в этот день больше всего людей умирало от сердечных приступов — может, от излишеств, допущенных в выходные, а может, от стресса, связанного с началом новой рабочей недели. После обеда из похоронных бюро обычно начинали сыпаться заказы. Насколько Чарли знал, так происходило повсюду — на всех кладбищах мира.

Но на сегодня с работой было покончено. Ему не было дела до того, что заказы останутся непринятыми, а самшит и тис — неподстриженными.

Как только последний рабочий пробил свою карточку и вышел за ворота, Чарли завел трактор и поехал домой. Он опустился в кресло в гостиной с едва початой бутылкой виски «Джек Дэниэлс». Некоторое время он сидел, уставившись в стену, рассеянно разглядывая карты и окружности, составляющие его мир.

Сумерки сегодня должны наступить в шесть часов двадцать девять минут.

Чарли опрокинул одну рюмку и тотчас же плеснул себе новую порцию. Это тоже было не в его духе. Он вообще мало пил, и уж точно никогда — в одиночестве. Но сегодня ему хотелось забыться, чтобы боль ушла. Он выпил вторую рюмку и налил третью. Вскоре в голове у него все поплыло, мысли потеряли стройность и закрутились беспорядочным вихрем.

Он вдруг понял, насколько устал и как ему все надоело. Подстригать лужайки, копать могилы. Встреча с Тесс, короткое счастье последних нескольких дней отчетливо высветили ущербность его жизни, показали ему, скольким он пожертвовал, скольким пренебрег. Ощущение было такое, что в той аварии погиб не только Сэм. Похоже, Чарли тоже потерял в тот день свою жизнь.

Он стал думать о Сэме и своем обещании. В первое время обретенный им после клинической смерти дар казался ему величайшей наградой, великим благом. Но теперь Чарли понимал, что вместе с братом оказался заперт в этой сумеречной ловушке. Они, как зеркальные отражения, приникли друг к другу и держались друг за друга, не решаясь отойти и встретить наконец то, что ждало каждого из них за широкими кладбищенскими воротами.

Это был конец. Не мог больше Чарли каждый вечер ждать заката солнца и отрабатывать подачу с любящим его призраком. Он не мог больше жить по часам и по карте. Ему уже осточертели эти окружности, по которым приходилось рассчитывать каждый свой шаг. А больше всего он устал от одиночества.

Флорио был прав. Ему был дан второй шанс, а он его упустил.

Впервые решение пришло к нему неосознанно, в виде какого-то намека, неясной мысли, скорее, даже ощущения. Нечто подобное он испытал тринадцать лет назад, когда погиб Сэм. Тогда Чарли сумел запрятать ответ на этот вопрос куда-то в самый дальний уголок своего подсознания. Но теперь эта мысль вновь вернулась. Вернулась, подобрав подходящий момент, по-театральному эффектно. И устоять перед ней, казалось, просто невозможно.

Найди меня, написала Тесс в своей записке. Вот же он, ответ, заключенный в одной короткой фразе. Если им нельзя быть вместе на земле, то почему они не могут соединиться где-то еще? Почему не променять этот мир на другой? Это сразу прекратит страдания и боль. А самое главное, они с Тесс смогут всегда быть вместе. И он сдержит свое обещание проводить Сэма на следующий уровень.

Чарли глотнул еще виски и чуть не обжег себе горло. Неужели это так глупо? Так безумно? В конце концов, разве кто-нибудь будет убиваться по нем здесь, в этом мире? Нет. Даже мама давно живет на другом конце страны, у нее новая семья и новая жизнь. Она, наверно, даже и не заметит, если его не станет.

Так чего же он ждет?

Чарли встал и подошел к стене. Он стал срывать карты и бросать на пол. Они не понадобятся, когда он уйдет. Комната кружилась все быстрее, пол уходил из-под ног. Чарли ухватился за торшер, чтобы не упасть, но потерял равновесие и рухнул на пол. Упал он тяжело, с глухим стуком, и ударился головой об пол. Несколько секунд он пролежал неподвижно, пытаясь хоть как-то восстановить и упорядочить ход безумно скачущих мыслей. Он не мог даже вспомнить, о чем думал перед этим. Голова болела, перед глазами все затуманилось.

Затем способность мыслить вновь вернулась к нему. Да, это прекрасное решение всех его проблем, и только один вопрос оставался без ответа.

Каким способом свести счеты с жизнью?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Найди меня…

Очнувшись, Чарли увидел эти слова прямо перед собой в записке Тесс. Все тело у него болело, во рту было отвратительное послевкусие от виски. В окна пробивался довольно яркий свет. Судя по всему, проклятый дождь прекратился и небо немного очистилось. Он огляделся и увидел полный беспорядок на полу: разорванные карты, скомканные таблицы заходов солнца, пустая бутылка из-под виски.

Чарли сел и потер голову. Который час? Он взглянул на часы, висевшие над камином. Семнадцать тридцать пять. Ух ты, оказывается, он вырубился почти на целый час. Последнее его воспоминание было о том, как он срывал карты и таблицы со стены. Потом он, видимо, отключился.