Деляга - Вадим Полищук

— Лопухов! Лопухов?!

— Я!

— Спишь что ли? Выходи из строя!

Три процента сделал три шага вперед и оказался в редкой шеренге таких же неудачников — в петлицах «покупателя» скрестились две крохотные винтовки с примкнутыми штыками. Добро пожаловать обратно в царицу полей, Вова!

Теплушка с новым пополнением медленно ползла на запад, подолгу задерживаясь на станциях, а то и крохотных полустанках или разъездах. Как говориться, кланялись каждому столбу. От нечего делать травили байки, про баб, про довоенную жизнь, ну и про фронт, конечно. Старлей оказался парнем компанейским, и сейчас именно он рассказывал о начале своей фронтовой жизни.

— В конце сорок первого попал я в Туркестанский военный округ, во вновь формируемую дивизию. Назначили меня командиром роты, взводных ни одного не дали, а в роте одни только узбеки. Русский понимает один только комсорг, самый нужный человек, он команды и переводил остальным.

— И как же вы воевали? — поинтересовался кто-то из задних рядов.

— Да так и воевали. Нет, ребята они неплохие, правда, трусоваты малость. Чтобы их в атаку поднять, приходилось на хитрость идти. Я впереди иду, в правой руке один узбек, в левой — другой, из тех, что в их клановой иерархии повыше, за мной комсорг, а за ним уже остальные. Я стакан водки принял, мне не страшно, а они все непьющие были.

— Совсем не пили? — поинтересовался красноносый мужик лет, сорока, видимо, любитель зашибить в прежней жизни.

— Совсем, — подтвердил рассказчик. — С ними в обороне хорошо сидеть было. Они привычные у себя каналы копать, так здесь за сутки выкапывали траншею полного профиля. Еще сутки — блиндажи готовы. Вся водка на обмен шла. Мясо за нее выменивали, овощи. Несколько раз плов делали, они где-то котел здоровенный добыли, так повсюду его с собой и таскали.

Рассказчик замолчал, вспоминая минувшие дни.

— Потом ранили меня, а после госпиталя я в мотострелковый батальон танковой бригады попал, куда мы все сейчас и направляемся.

— В мотострелках бывать еще не приходилось. Как там оно, тащ лейтенант?

— Да ничего. С одной стороны грязь месить нужно меньше, чем пехоте, на передке неделями не сидим, в наступление всегда вместе с танками идем. С другой… Как говориться, всегда на направлении главного удара, все шишки наши.

— Потери большие? — поинтересовался Вова.

— Терпимые. Процентов двадцать в батальоне осталось, но мы аж с февраля пополнения не получали.

Три Процента прикинул в уме, получалось кисло. Хотя, если учесть, что большая часть ранеными… Нормально. До Курской дуги время, помниться, есть, а с учетом того, что других крупных боев не предвидится, танкисты будут находиться в резерве. Поживем еще.

Между тем, вопросы продолжали сыпаться со всех сторон, лейтенант продолжал отвечать.

— Ездим на чем? «Студебеккеры» в основном. Машины такие американские, еще «шевроле» есть, трофеев после Сталинграда набрали, да много бросить пришлось в марте. Как так? А так: наступали, наступали, да сами в окружение чуть не попали. Еле выскользнули, техники много потеряли. Танковый десант? А как же? Не, ничего, только холодно зимой. В сильные морозы некоторые задницы поотмораживали, сидя на железе.

Так, в задушевной беседе, Три Процента понемногу начал вникать в особенности будущей службы. Основной вывод он уже сделал, несколько месяцев относительно безопасного существования ему обеспечены, а дальше… Черт не выдаст, свинья не съест, дальше будет видно.

В Воронеже их команда влилась в другую, гораздо более крупную. Эти, по большей части новобранцы, следовали в ту же часть из запасного полка. Зеленые, худые мальчишки двадцать пятого года рождения, слегка разбавленные солидными мужиками за сорок, среди них Вова ощутил себя настоящим ветераном. Невольно вспомнился призывной контингент лета сорок первого года. Небо и земля, там были сливки — недавно отслужившие, хорошо подготовленные, молодые и здоровые. Но вот парадокс, тогда отступали, а сейчас идем вперед.

От станции, где их выгрузили, мало что осталось. Городишко, через который их провели, так же немало пострадал от минувших боев. Но чувствовалось присутствие крупного воинского соединения — на улицах полно военных, то и дело проскакивали грузовик и, ранее виденные только в кинохронике, «виллисы» с военными в весьма приличных званиям. Кое-где даже попадались еще непривычные взгляду погоны, значит, большой штаб где-то поблизости.

Пополнение построили на опушке небольшого леса.

— Кто успел повоевать выйти из строя!

Команда не сулила ничего хорошего, но Три Процента проигнорировать ее не рискнул. Вышли, в основном, те, кого привезли с пересыльного пункта. Вдоль строя прошел капитан, кого-то оставил, кого-то отобрал. Вову проигнорировал, уж больно вид у него был непрезентабельный.

— Как фамилия?

С другой стороны к Вове незамеченным подошел еще один капитан.

— Лопухов, тащ капитан.

— М-да-а. А ты где повоевать успел, Лопухов?

— Под Ельней, под Москвой, в Сталинграде.

— Серьезно, — в капитанском взгляде мелькнуло удивление. — Сколько раз ранен?

— Дважды.

— А выглядишь как… Ну ничего, мы из тебя сделаем гвардейца. На ле-во!

Вышедшие из строя выполнили команду капитана и двинулись вместе с ним вдоль опушки.

— Куда это нас? — поинтересовался Лопухов у соседа спереди.

— А черт его знает, придем — увидим.

Оказалось, в роту автоматчиков. И не просто автоматчиков, а бери выше — танко-десантников. Лопухов, прямо, скажем, предпочел бы попасть в роту карабинеров. Почему? Карабин легче, носимый запас патронов опять же меньше весит, прицельная дальность у него выше. Стреляет редко? Ну так не один же он воевать будет, в конце концов, пусть родное подразделение поддержит красноармейца Лопухова огоньком! Зато любую немецко-фашисткую сволочь с четырехсот метров одной пулей вполне прищучить можно. А с этим ППШ какая-нибудь фрицевская гадина с расстояния в три сотни метров может безнаказанно корчить тебе рожи. Ладно, не в Италии, что есть, с тем и послужим, главное, чтобы стреляло.

Автомат Вове достался новенький, 43 года выпуска. Несмотря на военное время, сделан довольно аккуратно, у винтовок военного выпуска о затвор порезаться можно, а тут все подогнано, сварные швы ровные, воронение вполне приличное. Но тяжелый, зараза! Три Процента пощелкал перекидным целиком, потянул на себя затвор. Усилие оказалось неожиданно маленьким, щелкнуло шептало. Вова потянул спусковой крючок, рывок, оружие ощутимо дрогнуло, затвор, лязгнув, замер в переднем положении. М-да. А это что за хренотень? Переключатель режимов огня. Понятно.