Возгарка II - Ксения Ахметшина

плечами. — Ты потому такой нарядный?

— А как же! Не люблю перед благородными мордами себя оборванцем чувствовать. Твоя морда не в счёт, — тут же добавил он с усмешкой. — Кстати, вы с Вальдом так и не примирились?

Я не стал рассказывать ему о крылатой весточке от любимого дядюшки, просто покачал головой и с усмешкой вернул издёвку:

— А вы с Лидией не сошлись?

— Ох, сам с ней сходись, — отпёрся друг, — я к этой ведьме на сотню миль не подойду. Знаешь, в кого она грозилась меня превратить, когда с Катриной застукала?

— В осла?

— Да если б! В ослицу, представляешь?!

— И на случку к ослу отвести?

— К коню, — буркнул Клаус.

— Мулы не так появляются, — прыснул я и снова отпил отвратного пойла. — Эх, выходит, раз твоё судно под арестом, мы не погоняем?

— Я в другой раз тебя сделаю, Рих.

— Свежо предание, пока мы уже дважды вам бакштов показали.

— Ты не зарывайся, в следующий раз сами на буксире пойдёте!

Тут и девочки подоспели.

Улыбчивые, в блестящих нарядах. От девиц на сцене их отличал только тёмный цвет платьев и умеренное количество перьев — всего по одному в эгретках. Прически у обеих были высокие, чтобы волосы не мешали ценителям красоты женских шеек. Зато юбки представляли собой два разреза, которые при ходьбе неизбежно оголяли покачивающиеся бёдра. Не девчонки, а конфетки.

И пахло от нашего ужина розовой водой с карамелью.

Брюнетка оказалась на коленях у изголодавшегося на море Клауса быстрее, чем из напомаженного ротика успело вырваться хотя бы «ой». Ко мне на диванчик подсела блондиночка, совсем не похожая на Аннушку, с немного хищными, кошачьими чертами. Но настоящей хищницей она станет, только если особо приглянется клиенту вроде меня, а потому девочки в таких заведениях всегда очень стараются.

«Три золотых сиськи» — несмотря на всю вульгарность названия, заведение довольно респектабельное, хоть и не для сливок общества. Однако выросло оно из обычного борделя, и полвека назад его владелец действительно содержал наложницу с тремя сочными близняшками пониже ключиц. Родилась ли она такой волею природы или приобрела необычную анатомию происками колдуна, осталось неизвестно.

Невольницы с необычными формами давно нет, но память о ней осталась увековечена в статуе на входе. Та покрыта сусальным золотом вплоть до каждого сосочка. Я бы даже сказал: особенно на них. Потереть блестящие вишенки перед плаванием считается хорошей приметой, а подвыпившие клиенты причащаются на ровную дорожку домой.

У нашего заказа никаких физиологических дефектов не наблюдалось, зато из декольте на меня зазывно поглядывала пара чрезвычайно спелых дынек — клыки прям непроизвольно выскочили. Девчонок здесь кусают регулярно, но администрация следит за их чистотой, так что привкуса предыдущего потребителя в крови этой красавицы не будет, а если возникнет желание доплатить за продолжение вечера, на втором этаже есть комнаты со звукоизоляцией. Это ведь теперь не дом терпимости, верно? Приличный ресторан. Всё чинно, с варьете и меню на любой вкус, просто некоторые пункты остаются за скобками.

Клаус горячо нашёптывал девице комплименты, а пальцы с бескровными ногтями уже скользили по набухающей и пропадающей под кожей ярёмной вене.

— Я Сесилия, — соврала моя блондиночка, игриво накручивая единственный свободный локон на пальчик. — Можем сразу подняться, если хочешь, — она полыхнула улыбкой, которой действительно не хватало клыков.

— Иди сюда, — я подарил ей ответную улыбку.

Девица с готовностью забралась мне на колени и чуть подвигала бёдрами, будто устраиваясь поудобнее. Её гладкие руки обвили мою шею, пальчики с блестящим маникюром погрузились в волосы на затылке, чего я не особо-то люблю, но привычки осаждать разгорячённых — или притворяющихся разгорячёнными — девиц не имею.

Жемчужные зубки чуть прикусили губу, будто прося о поцелуе. Весь её вид и даже запах говорили о желании, не исключено, что подлинном. И я уже поддался на эту игру, без всяких сомнений погружаясь в предвкушение. Её кровь манила, я уже чувствовал обжигающий вкус жизни у себя во рту.

Я целовал её, слышал стук сердца под мягкими, даже сквозь ткань горячими мячиками, мои пальцы забирались под полотнище ткани, лишь символически изображавшей юбку. Мои губы уже мусолили пульс на сладкой шейке, а девица постанывала, опустив веки… И тут, буквально за миг до столь желанного высвобождения, меня будто молнией прошибло.

Scheiße! Как это я забыл! Мне же пока не стоит никого кусать!

Вурдалачья зараза ведь могла засесть тихонько в моём организме и нужно убедиться, что от неё ничего не осталось, прежде чем…

— Почему ты остановился? — недовольно прошептала девица.

Я сглотнул, облизал губы и с усилием втянул клыки — будто пару клинков в ножны вогнал.

— Извини, но я на диете. Вот только что вспомнил, представляешь? — я ласково поцеловал её запястье, на прощание изучив узор голубоватых венок, и перевёл взгляд на лицо непопробованной девицы. Та казалась сбитой с толку и непонимающе хлопала ресницами. — Не расстраивайся, заплачу по таксе, — сообщил я.

Девица слезла с колен, одарив меня возмущённым взглядом. Тряхнула сложенным веером — от чего тот раскрылся расписным крылом, — и удалилась, покачивая такими спелыми и круглыми бёдрами, что мне захотелось взвыть без всякого волчьего духа.

Клаус был слишком занят, чтобы сходу обратить внимание на мои гастрономические закидоны. Его брюнетка стонала куда громче, но музыка всё перекрывала, и различить