Том 3. Поэмы - Сергей Есенин

Есть косвенные факты, свидетельствующие о том, что Есенин не только был осведомлен о биографии и личности А. М. Краснощекова, но и встречал его в сопровождении В. В. Маяковского в 1921–1922 гг. на литературных вечерах; слышал о Краснощекове от близких ему в эти годы людей — З. В. Гейман, работавшей ответственным секретарем на конференциях правительства Дальнего Востока, и ее мужа, В. М. Левина, который в январе — феврале 1923 г. почти каждый день встречался с Есениным в Нью-Йорке, а в 1920 и 1921-х годах также жил в ДВР (РЗЕ, 1, 217). Поэт несомненно знал по публикациям в газетах тех лет о первом показательном процессе над крупным коммунистическим деятелем, сторонником частного рынка, который проиграл в борьбе со своими противниками (см. газ. «Правда» и «Известия ВЦИК», М., 1923, 3 окт.; К процессу Краснощекова. Беседа с секретарем президиума ЦК т. Е. Ярославским. — Газ. «Известия ВЦИК», М., 1924, 24 февр. № 46; ‹Б. п.› Развеселая жизнь братьев Краснощековых. — «Красная газ.» Л., Веч. вып., 1924, 4 марта; Дело Краснощекова. Приговор. — газ. «Известия ВЦИК», 1924, 11 марта № 59.

В поэме отразились поиски новой театральной формы русской драматургией тех лет. «Гражданская война в театре». отражала процессы становления нового «коммунистического театра», поиск нового героя, «эстетики коммунизма» и стремление приблизить классику к «текущему» моменту (см. «Гражданская война в театре» Передовая. — ВТ, 1921, № 80–81, с. 1; Луначарский А. В. Театр РСФСР. — ПиР, М., 1922, кн. 7, сент. — окт., с. 80, 87; а также ВТ, 1921, № 89–90, 1 мая, с. 18 и др. номера этого журн. за 1921–1922 гг.). Наиболее популярными авторами классического репертуара были Н. В. Гоголь, А. Н. Островский, а также Шекспир, особенно его трагедия «Гамлет». В брошюре «Амплуа актера» (1922), составленной В. Э. Мейерхольдом, В. М. Бебутовым и И. А. Аксеновым, действующие лица трагедий и комедий Шекспира иллюстрировали почти все разделы «Таблицы амплуа».

Есенин относился с особым вниманием к творчеству Шекспира. В «Ключах Марии» он обращался к «нутру Гамлета» и «Макбету», излагая суть поэтических образов: заставочного, корабельного и ангелического, и перефразировал слова шекспировского «Гамлета» применительно к современной литературной ситуации: «Мы должны кричать, что все эти пролеткульты есть те же самые по старому образцу розги человеческого творчества.‹…› Мы должны им сказать также, как сказал придворному лжецу Гильденштерну Гамлет: „Черт вас возьми! Вы думаете, что на нас легче играть, чем на флейте. Назовите нас каким угодно инструментом — вы можете нас расстроить, но не играть на нас“» (см. наст. изд., т. 5, с. 210–211). Судя по этой цитате, а также тексту «Страны Негодяев», Есенин был хорошо знаком по меньшей мере с двумя широко распространенными тогда переводами «Гамлета» — А. Кронеберга и П. Н. Полевого, скорее всего, с изданием П. Н. Полевого «Школьный Шекспир» (СПб., 1876) с переводом составителя, биографией Шекспира и критическими статьями Белинского и Тургенева о Гамлете (подробнее см.: Шубникова-Гусева Н. И. Открытие Страны негодяев. — Журн. «Лит. учеба», М., 1997, № 3, с. 91–130).

Есенин желал «походить» на Шекспира так же, как на Пушкина, не только в стихах, но и в жизни. Н. Г. Полетаев вспоминал один из разговоров с Есениным о Шекспире:

«— Ты знаешь, как Шекспир в молодости скандалил?

— А ты что же, непременно желаешь быть Шекспиром?

— Конечно.

Я не мог спорить, я сказал, что если Шекспир и стал великим поэтом, то не благодаря скандалам, а потому, что много работал.

— А я не работаю? ‹…› Если я за целый день не напишу четырех строк, я не могу спать» (Восп., 1, 298–299).

Не случайно летом 1922 Есенин в письме А. Б. Мариенгофу из Парижа вспомнил о Шекспире и Шершеневиче вместе и обыграл общность их инициалов. Процитировав строки из стихотворения В. Г. Шершеневича «Принцип романтизма», поэт иронично заметил: «Это сказал В. Ш., по-английски он зовется В. Шекспиром».

Во время написания «Страны Негодяев» Есенин был особенно тесно связан с Театром РСФСР Первым, которым руководил В. Э. Мейерхольд. Поэта и режиссера объединяли общие творческие интересы — замысел пьесы «Григорий и Димитрий» (см. преамбулу к наст. т., с. 457), а также постановка есенинского «Пугачева» одновременно с драмой А. Б. Мариенгофа «Заговор дураков» (см. коммент. к поэме «Пугачев» в наст. т., с. 471). Естественно, что поэт в эти годы часто общался с Мейерхольдом, был хорошо знаком с его творческими планами и был наслышан, а возможно и видел спектакль-митинг «Зори» Э. Верхарна (премьера состоялась 7 нояб. 1920 г.), максимально приближенный к ситуации гражданской войны, и спектакль-политобозрение «Мистерию-буфф» В. Маяковского, в котором показана «дорога революции». Во второй редакции В. Маяковский дополнил пьесу целым вновь написанным действием — «Страна обломков», где доминировала роль «Разрухи» (премьера состоялась 1 мая 1921 г.). Заглавия «Заговор дураков» (автор писал второе слово с заглавной буквы — «Заговор Дураков» — см. с. 495 наст. т.) и «Страна Негодяев» также явно соотносятся.

Одновременно с постановкой пьес «Григорий и Димитрий» и «Пугачев» Мейерхольд планировал постановку «Гамлета», где сцена могильщиков стала бы современным политическим обозрением (значилась в репертуарном плане театра в 1921 и в 1922 гг.). «Гамлет» Мейерхольда во многом противопоставлялся известной постановке Московского Художественного театра (1911), в которой активнейшее участие принимал Гордон Крэг, тогдашний близкий друг Айседоры Дункан. В 1921 г. она приехала в Россию и вскоре стала женой Есенина. Создать декорации к спектаклю Мейерхольд поручил Г. Якулову, с которым Есенин в эти годы был также близок, а переписать сцену могильщиков — Маяковскому.

В начале 1921 г. в журнале ВТ (№ 78–79, 4 янв., с. 25) был объявлен «Гамлет» в переделке Вс. Мейерхольда, Вал. Бебутова и М. Цветаевой. Но М. Цветаева отказалась от «переделки» «Гамлета», как и от всяких других переделок: «Ни „Гамлета“, никакой другой пьесы я не переделываю и переделывать не буду» (Цветаева М. Письмо в редакцию. — ВТ, 1921, № 83–84, 22 февр., с. 15). По этой и по ряду других причин замысел не осуществился. Вокруг «Гамлета» и «около переделок» возникла дискуссия, в которой приняли участие А. В. Луначарский, М. И. Цветаева, В. Э. Мейерхольд, В. М. Бебутов и др. (см.: Бебутов В. „Переделки“ и „объективное искусство“ — ВТ, 1920, № 76–77, 14 дек.; Около переделок. — ВТ, 1921, № 83–84, 22 февр., с. 15 и др.) и которая получила отклик в драматической поэме «Страна Негодяев». Есенин, например, мог вспомнить сцену могильщиков из «Гамлета» в переводе П. Н. Полевого, где несколько раз упоминаются «негодяи»: «Гамлет. У этого черепа был язык, и он также певал! Как бросил его этот негодяй, будто это череп Каина, первого убийцы? А может быть, этот череп, который так легко швыряют теперь, — составлял голову великого политика или человека, который думал править целым миром — не правда ли? ‹…› Гамлет. Еще. череп! ‹…› Как терпит он теперь обиду от этого негодяя и грубияна ‹могильщика›. ‹…› Могильщик. Черт его побери, негодяя! ‹…› Это череп Иорика, бывшего шута королевского» (Школьный Шекспир, с. 110–111, 114).

Не последнее значение имел и тот факт, что слова «негодный человек», «негодный плут», «негодяй» в значении, наиболее употребительном на родине Есенина, встречаются в трагедии Шекспира «Гамлет» в переводе А. И. Кронеберга, перекличка с которым отмечается в поэме Есенина по всему тексту. В качестве семантического диалектизма это значение слова «негодяй» до сих пор бытует в Рязанской области (см. данные «Словаря современного русского народного говора (д. Деулино, Рязанского района Рязанской области)» М.,1969): «Негодяй… 2. Невзрачный, неказистый на вид… // Непригодный к военной службе (Да он нигадяй, у яво признали болезнь какую-та…)» (об этом см. в работе Е. А. Некрасовой — сб. «Очерки истории языка русской поэзии XX века», М., 1995, с. 402). Ср. слова главного героя трагедии Шекспира (Действие первое, сцена V): «Нет в Дании ни одного злодея, // Который не был бы негодным плутом», а также (Действие второе, сцена I): «Я трус? Кто назовет меня негодным?» (Шекспир 3, 201, 210).

Есенин создал оригинальное произведение, в котором развил традиции Пушкина и Шекспира и учел положения пушкинской статьи «О народной драме и драме „Марфа Посадница“» (1830): «занимательность действия», «истина страстей», «правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах», «вольность суждений площади» и «грубая откровенность народных страстей» (Пушкин, VII, 211–221, см. цитаты из этого «манифеста» о драме: Мейерхольд В., Бебутов В., Державин К. О драматургии и культуре театра. — ВТ, 1921, № 87–88, 5 апр., с. 3). У Шекспира Есенин ценил также то, что больше всего ценил у него Пушкин — «достоинства большой народности» (Пушкин А. С. О народности в литературе. — Пушкин, VII, 39).

Есенину были близки также слова А. Блока о Шекспире, сказанные летом 1920 г. актерам Петербургского Большого драматического театра. К словам Блока Есенин всегда особенно прислушивался: «Во имя чего все это создано? Во имя того, чтобы открыть наши глаза на пропасти, которые есть в жизни, обойти которые не всегда зависит от нашей воли. Но раз в этой жизни есть столь страшные провалы, раз возможны случаи, когда порок не побеждает, но и добродетель также не торжествует, ибо она пришла слишком поздно, значит, надо искать другой жизни, более совершенной» (опубл. в журн. «Дом искусств», Пг., 1921, № 1, см. цит. по журн., который читал Есенин. — ВТ, 1921, № 91–92, 15 июня, с. 9. Подробнее см.: Зиннер Э. Л. Между двумя революциями. — Шекспир и русская культура. М., 1965, с. 734–783).