Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы - Mona Lisas Nemo

   Вирианец пристально изучал траву под ногами и в том месте, где она была примята, нагнулся ниже, ещё раз медленно втянул воздух и призвал остальных. Те не заставили долго ждать и вся компания собралась у входа в нору. Вирианец подал своим подручным несколько знаков и довольно ухмыльнувшись, указал на закрытый травой вход в нору.

   Те кивнули в ответ. Вытащив кто мечи, а кто кинжалы, натянув тетиву - они выстроились полукругом.

   - Эй ты, фокусник,- Вирианец нарочно говорил громко и уверенно.- Сам выйдешь или нам тебя выкурить?

   Лант молча посмотрел на Мэроу.

   - И дружка своего не забудь захватить,- послышался другой голос, хриплый и надломленный. Таким только страшные истории на ночь рассказывать.

   Зверь недовольно зарычал и тихая волна его рокота закралась в каждый уголок норы.

   - Что то было?- подручный вирианца с недоверием покосился на проход.

   - Запугивает, гадёныш,- вирианец вместе со своими собратьями придвинулся ещё ближе к входу.

   - А мне другое показалось,- настаивал первый.

   - Кому кажется - умыться нужно,- зло перебил его второй.- Выходи, иначе шкуру спущу!

   Внутри норы происходило какое-то шевеление. По всей видимости, мальчишка и его приятель всё же решили сдаться. Лук опустился, но некоторые из шайки всё ещё продолжали держать мечи наготове. Вот до слуха донёсся шорох, за ним ещё не то бормотание, не то рык и огромный зверь ростом с человека, вылетел из норы. В прыжке приземлился на грудь первого попавшегося - оскалив ряд жёлтых зубов - громогласно зарычал. Мощные лапы прижали бедолагу к земле, не давая тому сдвинуться.

   - Землерой! Землерой!

   Те, кто ещё недавно были преследователями, вмиг стали преследуемыми.

   Зверь, завидев такое обилие улепётывающих во все стороны людей, спрыгнул с белого от ужаса вирианца и быстро побежал вперёд.

   Всё ещё не веря, что так легко отделался, вирианец дрожащими пальцами поднял кинжал, с затуманенными глазами вытер пот со лба и быстрыми перебежками, от холма к холму, пустился в сторону Щучьего Ручья.

   - Землерой!- последний донёсшийся до слуха возглас оповестил друзей, что опасность миновала. Первым выбрался Мэроу, прищуриваясь на яркое солнце, за ним последовал и Лант. Им предстоял ещё неблизкий путь, прежде чем впереди тёмной полосой обозначится Совиный лес или Лес Сов.

   Но темнота застала их в середине пути. И потому пришлось останавливаться на ночлег в овраге, откуда не видно было разведённого костра. Там же устроили котелок над костром, раздобыв три длинных толстых палки с ближайшего дерева, и поставив одну против другой на приличном расстоянии от самого костра - дабы пламя до них не добралось. Третью палку горизонтально прикрепили к тем двум. Когда вода, набранная в ручье неподалёку, закипела - Лант кинул в котелок две картофелины, несколько раздобытых в степи кореньев, из чего вышла вполне сносная похлёбка. Правда, пить пришлось по очереди, так как денег на посуду и ложки не хватило с расчетом, что нужно было ещё платить за вход в город.

   Таким образом, больше напившись, чем, наевшись картофельной жижи и корней - оба растянулись внутри оврага и принялись размышлять, что может ждать их впереди, каким окажется лес и, что самое интересное - город.

   - Там, наверно, можно быть кем угодно,- протянул Мэроу мечтательно подперев голову рукой и чертя тонкой палкой круги на земле.

   Рассмеявшись, Лант устало закрыл глаза, с трудом борясь с одолевавшей его дрёмой. Свинец сна уже разливался по телу, клоня голову и делая такими тяжёлыми веки.

   - И кем хочешь быть ты?

   - Не знаю, кем угодно,- не отрываясь от своего занятия произнёс в ответ Мэроу. Его лицо словно вытянулось, а круги на земле из ровных превратились в беспорядочные подобия себя прежних.

   - Это не ответ,- сонно пробормотал Лант то ли говоря с другом, то ли отвечая на свои собственные мысли.

   - А, по-моему, ответ.- Ещё одна изломанная линия, две точки и дуга под ними - ни дать ни взять улыбающаяся рожица.

   - Как можно не знать, кем хочешь быть? Ты же знаешь кто ты,- юный маг перевернулся на бок, поворачиваясь спиной к Мэроу, язык его начинал заплетаться.- Я - маг... знаю, что делаю... что делать... кем буду... ты...

   - Кто?- лениво спросил Мэроу, возвращая своим кругам правильность их круглости.

   - Мэроу...

   Лант подложил руку под голову и во сне натянул на себя плащ, он спал.

   Не желая будить друга, Мэроу стёр бессмысленные рисунки и закрыл глаза, заставляя себя заснуть.

7 Совы и Тарелки

   Долгие дни потянулись в густой лесной чаще с тех пор, как Лант и Мэроу ступили на выложенную камнем дорогу. Широкая, из светлого камня, местами проломленная тяжёлыми повозками и поросшая вьющимся разнотравьем, она являла собой памятник тех древних эпох - когда ещё в степи гордо возвышались башни и цитадели, а путники из Элама и Алфара часто наведывались в эти края. Но теперь путь был стар, некоторые камни так и крошились под ногами.

   Дорога предстояла неблизкая. В лучшем случае предполагалось, они за месяц выберутся из леса, и к сентябрю всё же доберутся до Элама. Оставаться осенью в лесу никто не собирался, учитывая морозную осеннюю холодность ранними утрами. В долине порой не хватало и двух подбитых овчиной курток, чтобы согреться: тогда Заза или Луса заваривали чай, и каждый попивал медленно, сидя то ли у камина, то ли у очага. Тут же не приходилось рассчитывать ни на чай, ни на очаг, ни на крепкие стены от немилосердного холода.

   Поэтому шли быстро, избегая участи задержаться здесь до октября, когда одежда и лёгкие плащи никак не согреют.

   Вначале, шли дорогой, придерживаясь главного пути, высматривая одиноких путников или торговые караваны. Но путь пустовал и к концу третьего дня Лант, поделившись своими намерениями с Мэроу, стал углубляться в лесную чащу - где огромные древесные корни, словно оставленные кем-то в безуспешной попытке выкорчевать их из земли, торчали во все стороны, грубо прорезая землю. Уносившиеся ввысь широкие стволы, сплетались ветвями с ветками других деревьев, образуя сплошной покров над головами. И когда шёл дождь, лишь редкие капли долетали до земли. Солнце проникало в чащу лениво, не трудясь пробиваться через раскидистые нависшие над лесом кроны. Много попадалось на пути дубов: молодых и старых, высохших и полных соков, куда ни глянь - везде жёлуди, где зелёные, где старые, прошлогодние. Дремучий лес молчал, прислушиваясь к гостям, выжидал, чего же ожидать ему от них, мелких, живых. Его исполинские дети - деревья - лишь изредка позволяли себе вздохнуть, обыкновенно молчаливые, в вечном созерцании и предчувствии.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});