Полет бумеранга - Николай Дроздов

Дальнейший путь на север, в сторону Алис-Спрингса, пролегает по песчаной пустыне, местами пересечённой речными долинами с ярко-зелёной растительностью. Большинство долин — сухие.

Мы приближаемся к «столице» Центральной Австралии, и дорога становится более наезженной, чаще попадаются встречные машины. В долинах рек пасутся стада коров. Окрестности Алис-Спрингса хорошо освоены.

В наступившей темноте неожиданно замечаем, что дорога загорожена огромным грузовиком. Пытаясь объехать его справа, Василь, сидящий за рулём, в последний момент в туче пыли разглядел стоящую рядом с грузовиком легковую машину с трейлером. Резко тормозя, глубоко врезаемся в песчаный бархан у обочины. Оказывается, водители грузовика и легковой решили обменяться новостями и распить пару банок пива.

— Можно было побеседовать, не занимая всю дорогу своими машинами, — укоризненно замечаю я.

— Ночью по пустыне надо ездить медленнее, тогда не придётся сворачивать в бархан, — парирует собеседник.

— Мой друг ещё учится водить машину, — поясняю я.

— Чёрт побери, этот парень не нашёл лучшего места, чтобы учиться, — смеются водители.

Потратив полчаса на откапывание «лендровера» из песка и разделив с новыми приятелями наш скромный ужин, трогаемся дальше, и я сажусь за руль. Василю нужно некоторое время, чтобы прийти в себя. Перед самым городом выезжаем на асфальт, от которого уже отвыкли за последнюю неделю.

Близ дороги замечаем кинотеатр «драйв-ин» — для зрителей в автомобилях. С дороги хорошо виден гигантский экран. Через ущелье невысокой горной цепи, входящей в систему хребта Мак-Доннелл, попадаем в межгорную долину, где укрыт от жаркого дыхания пустыни Алис-Спрингс. Город больше и живописнее, чем я представлял его себе. Ярко освещённая центральная улица, кафе, рестораны, магазины. На улицах много стареньких, обшарпанных машин и полевых работяг — «лендроверов» и «джипов», на решётках которых подвешены спереди брезентовые мешки с водой. В таких мешках вода остаётся прохладной в дороге даже при здешней жаре.

Мы минуем город и останавливаемся на ночлег в долине сухой речки Чарлз-Ривер, «впадающей» в не менее сухую реку Тодц-Ривер. Обе они заполняются водой лишь в редкие периоды дождей. Годовая сумма осадков составляет в этом районе всего двести пятьдесят миллиметров.

Наутро осматриваем город с холма Анзак-Хилл. Все десятитысячное население размещается на четырёх улицах, прижатых железной дорогой к правому берегу сухого русла Тодц-Ривер, и на трёх «авеню» — по левобережью. В панораме города зелёными пятнами выделяются три парка, серыми глыбами залегли у дороги госпиталь и тюрьма, и манит на отдых мотель «Оазис».

Наше внимание привлекли две картинные галереи, принадлежащие художникам Рексу Баттерби и Гасу. В своём творчестве эти художники подражают выдающемуся пейзажисту-аборигену Альберту Наматжире, поэтому основная ценность их собраний — работы самого Наматжиры и его сыновей. Удивительные пейзажи пустыни, гор и речных долин в красно-синих тонах с причудливыми силуэтами белоствольных эвкалиптов. Такой видел свою родную природу талантливый художник-абориген, проживший всю жизнь в миссионерской резервации Германсбург, недалеко от Алис-Спрингса. В цветовой гамме его произведений слились воедино яркий художественный вымысел и реальная игра красок жаркого австралийского солнца.

Интересны также и картины различных художников, сюжеты которых навеяны мифами и легендами аборигенов, серии выразительных портретов жителей пустыни, бытовые зарисовки. Нашлось здесь место и фотовыставке, отражающей историю Алис-Спрингса: караван верблюдов, ведомый афганцем, повозка, запряжённая волами, разбившийся маленький самолёт, бунгало под соломенной крышей с надписью: «Отель» — с этого начинался город в конце прошлого — начале нашего столетия, Рекс Баттерби, талантливый художник, посвятивший свою жизнь сохранению культуры и искусства аборигенов, радушно пригласил нас к себе и рассказал о школе Наматжиры.

Чтобы отдать дань уважения памяти замечательного художника, направляемся на городское кладбище, где похоронен Альберт Наматжира. На голом поле, без единого деревца — ровные ряды могил. К нашему удивлению, первые ряды пустуют, уставленные колышками с надписью: «Reserved» (Занято). Видимо, честолюбивым горожанам предоставлена возможность заранее обеспечить себе пребывание «на виду» и за последней чертой жизни. Недостаёт лишь столь обычного здесь в транспортном сервисе призыва: «Book ahead please!» (Резервируйте места заранее!)

Дальше могилы распределены по религиозному признаку: рады англиканский, пресвитерианский, методистский, лютеранский, романо-католический. Знал бы Христос, сколь причудливо разветвится его вероучение!

Обойдя уже почти все ряды, мы не можем найти могилу художника. Обращаемся к высокому и полному меланезийцу, сидящему у входа, не знает ли он.

— Me mother know (Моя мать знает), — отвечает он на классическом пиджин.

К нам подходит пожилая женщина и, узнав, что Наматжира жил в резервации Германсбург, направляет нас в лютеранский ряд.

Прах Наматжиры покоится под бетодной плитой с выбитым на ней крестом и несколькими букетами увядцщх цветов. Принесённые нами цветы немного освежили скромную могилу выдающегося художника-аборигена.

Наутро, планируя дальнейший маршрут, заходим в местный научный центр и беседуем с географом Биллом Лоу о возможности пересечения пустыни Симпсона. Билл разворачивает несколько листов карт, на которых изображена в крупном масштабе эта песчаная пустыня. Преодолеть её на машине можно только с северо-запада на юго-восток — по ложбинам между высокими, почти непрерывными песчаными грядами. Биллу уже приходилось пересекать пустыню Симпсона, и он по памяти наносит жёлтым фломастером возможный путь. На главном листе, где нет никаких ориентиров, кроме песчаных гряд, он просто соединяет крайние точки карты прямой линией по диагонали и говорит:

— Примерно здесь.

Его коллега, принимающий участие в разговоре, берет у него из рук фломастер и проводит линию на пять километров восточнее:

— По-моему, скорее здесь.

— Но в общем, как попадёте между грядами, поезжайте — всё равно ни вправо, ни влево свернуть невозможно. Примерно через сто тридцать километров пески кончатся и начнётся щебнистая пустыня. А дюны нанесены очень точно — по аэроснимкам. Правда…— Билл взглянул на легенду карты и усмехнулся, — аэросъёмка проводилась в пятидесятом году, дюны могли с тех пор передвинуться.

После выхода на щебнистую пустыню на карте появляются пунктиры дорог. Ведя линию по ним, Билл комментирует:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});