Чёрный ураган - Лев Рубинштейн

Джесси вернулась в комнату, где её ждал Стюарт. Она уселась в кресло и устремила на генерала холодный взгляд своих серых глаз.

— Вы согласны, Джесси? — спросил Стюарт.

— Согласна, Данкен, только без пролития крови.

— О, вы можете не беспокоиться, — радостно сказал Стюарт, — ни капли крови пролито не будет!

Ночью док Томпсон, вооружённый короткоствольным карабином, следил из окна за костром, возле которого сидели его бывшие рабы и пели:

Нет больше аукционов для меня,  Нет, о нет!Нет больше аукционов,  Тысячи идут…Нет больше плетей и палок для меня,  Нет, о нет!Нет больше плетей и палок,  Тысячи идут…

— Будь проклята память Авраама Линкольна! — прошептал док. — И клянусь, что, когда времена изменятся, старый колдун Сэм Грин ответит за свои выходки!

Первой увидела ночных всадников негритянская девочка, по имени Лу. Она услышала, как заворчали собаки, и выбралась из хижины в освещённое луной пространство. С дороги доносился неистовый и неравномерный перебор копыт. Затем в мутном свете месяца перед ней пронеслись призраки на вороных конях — хотите верьте, хотите нет! — белые привидения в балахонах с остроконечными шапками и с чёрными прорезями для глаз. Они летели галопом и исчезли в одну минуту, словно растворились в воздухе.

Лу разбудила родителей. Мать пробубнила молитву и велела Лу ложиться спать. Но отец взял дубину и пошёл будить соседей. Нелегко было ему объяснить, что случилось, и не все соседи поверили рассказам Лу. Некоторые шептали заклинания и уверяли, что это духи старинных пиратов вылезли из своих могил в лесу. Наконец эта история долетела до ушей Дэви Кимбса. Он вскочил с кровати, накинул на себя синюю солдатскую куртку, схватил ружьё и побежал будить Гарриет.

— Жаль, — спокойно сказала Гарриет, вынимая из-за пазухи револьвер, — я так хотела, чтобы их судили и наказали… Чтобы они стояли перед судом, как бандиты, и чтобы все смотрели на них, и чтобы у них вытянулись лица от стыда и страха…

— Ты говоришь о привидениях? — спросил Дэви.

— Нет. О бывших мятежниках.

— Мы обойдёмся и без суда, — сказал Дэви. — Белые не станут наказывать своих родичей из-за негров.

Гарриет покачала головой и вздохнула.

— Хорошо, — ответила она. — Позови молодых парней, и чтобы они взяли с собой оружие.

С времён войны у негров Томпсона появились не только топоры, но даже охотничьи двустволки. Их обычно тщательно прятали.

Пока шли все эти приготовления, прошло не меньше получаса. Когда негры вышли на старую табачную дорогу, перед ними засверкал в лунных лучах безлюдный широкий путь. Не было никаких следов лошадей.

Искали долго и сосредоточенно. Наконец послышался приглушённый крик. Один из парней нашёл на повалившемся плетне небольшой лоскут белой материи. Гарриет перепрыгнула через плетень и обнаружила на рыхлой земле следы копыт. Они вели к хижине Сэма Грина.

Дверь хижины была открыта настежь. Света в хижине не было, и вся её убогая обстановка была опрокинута, изломана и усыпана пожелтевшими листками старых газет. Книжника не было.

— Лошади были привязаны недалеко, возле опушки, — сказал один из негров. — Они стояли там недолго, я это вижу по следам. Призраки подошли к Сэму крадучись. Удивительное дело, что духи оставляют следы на земле! Сапоги с большими гвоздями в каблуках, какие носят в Виргинии.

— Ребята, дело серьёзное, — сказал Дэви. — Они похитили Книжника. Смотрите внимательно, куда ведут следы копыт.

Выходя из хижины, он поднял с земли разорванный напополам и истоптанный сапогами листок. Это был портрет покойного Авраама Линкольна, который раньше висел у Сэма на стене, над мешком с соломой, служившим Книжнику постелью.

Негры углубились в лес. Ветра не было, луна ярко сияла через просветы деревьев. Дэви насторожённо нюхал воздух. Он ожидал услышать запах палёного мяса или смоляную гарь факелов, но ничего этого не было и в помине. Продвигаясь по знакомым тропкам, он дошёл до большой группы кедров и клёнов, до царства белок, где когда-то они с Джейн искали подземную дорогу. Он вышел на полянку, где Книжник в былые времена играл на скрипке. И здесь глаза Дэви заметили между землёй и ясным месяцем какой-то чёрный предмет, похожий на мешок, который свисал с кленового сука над самой полянкой. Пот проступил на лбу бывшего солдата.

Это был труп Сэма Грина. Книжник был повешен со скрученными за спиной руками. Рот у него был завязан его же шарфом.

Тишина в воздухе стояла такая, что труп даже не качался на верёвке.

Дэви посмотрел на Гарриет.

— По-твоему, за это надо судить? — сказал он.

Гарриет молчала.

— Судить «по справедливости»? Дать Хопкинсу право говорить? Может быть, он ещё «раскается» и мы отпустим его на волю? А, Гарриет?

Гарриет стояла, опустив голову.

— Даже если среди них есть хоть один невинный, надо его найти, — сказала она. — Потому что пуля плохой судья.

— Лучше бы тебе помолчать, бабушка! — раздражённо произнёс какой-то молодой негр.

Гарриет посмотрела на него исподлобья и отвернулась. «Бабушкой» её назвали впервые в жизни.

Когда негры сняли с верёвки тело Сэма Грина, Дэви нагнулся и сорвал с его груди бумажку, на которой чернели три буквы: «ккк».

— Ку-клукс-клан, — пробормотал Дэви.

— Что это, Дэви?

— Это мятежники, — ответил Дэви. — Я слышал про них, но не знал, что они появились здесь. Теперь они нападают уже не в чистом поле, а по ночам, из-за угла, на беспомощных стариков и безоружных людей. Они как дикие звери. Звери убежали из клетки.

— Надо сказать шерифу…

Дэви махнул рукой:

— Долго придётся ждать, парни, пока белый шериф найдёт убийц. Мы похороним Книжника на кладбище для чёрных и напишем, что его убили бандиты.

— Тут есть приписка для тебя, Хэт, — сказал Дэви, вертя в руках бумажку.

— Для меня?..

— Здесь написано: «Следующим будет Мойсей».

Гарриет неожиданно улыбнулась:

— Убить пророка? Глупцы! Да ведь пророк сильнее, чем привидение. Он может воскреснуть!

Шествие двинулось обратно в глубоком молчании. Не успели негры подойти к опушке, как передний в процессии остановился и сделал предупреждающий знак. В тишине все услышали глухой далёкий топот. Где-то скакали галопом лошади.

— Шестеро со мной к перекрёстку, — скомандовал Дэви, — остальные оставайтесь здесь. Если услышите стрельбу, бегите на звук. Пошли!

Дэви не пришлось повторять приказание. Шестеро негров бросились за ним. Ждать им пришлось недолго. На расстоянии ярдов шестидесяти из темноты возникли несколько всадников на чёрных лошадях. Их белые балахоны развевались, остроконечные шапки были наклонены вперёд, отверстия для глаз были похожи на тёмные глазницы черепа.

— Помилуй бог, — прошептал кто-то из негров, — и в самом деле, они как будто вышли из могилы…

— Мы их туда вернём, — сказал Дэви. — Огонь, парни, огонь!..

Он прицелился и выстрелил. За ним гулко захлопали шесть ружей. В лунных лучах дым потянулся жемчужными облачками.

Один из всадников на всём скаку слетел с лошади. Остальные пришпорили лошадей и перешли в бешеный карьер. Через секунду они пропали в молочной тьме.

Гарриет подбежала к упавшему и стащила с него капюшон. Перед ней под чистым светом месяца обрисовались резкие черты знакомого лица. Это был Данкен Стюарт.

Золотое зерно

Генри Вендовер во время войны разбогател. Здание «Нью-йоркской Ежедневной Почты» выросло вдвое. Над входом появилась большая золочёная надпись: «Свобода, труд, умеренность, процветание». На матовом стекле редакторского кабинета красовалось изречение: «Каждая минута стоит доллар».

Посещение старого приятеля, члена конгресса Сесиля Баррингтона с женой, стоило Вендоверу по меньшей мере шестьдесят долларов, потому что супруги просидели в кабинете около часа. Джесси так разволновалась, рассказывая редактору о смерти генерала Данкена Стюарта, что Вендовер предложил ей валерьяновые капли. Но Джесси быстро пришла в себя.

— Это знаменательный факт, — добавил мистер Баррингтон. — Мы находимся на краю вулкана. Конечно, его убили негры. Мы у порога ужасной революции!

— Согласен, — вежливо отвечал Вендовер, — гражданские войны и революции всегда порождают разгул страстей. Солдаты, вернувшиеся с войны, всегда думают, что дома их ждёт новая жизнь.

— На вашем месте, мистер Вендовер, я не упоминала бы гадких слов: «гражданская война», «революция», — сказала Джесси. — Это было просто недоразумение между белыми, которое, к счастью, кончилось благополучно. Теперь это недоразумение следовало бы называть «войной между штатами».