Спираль измены Солженицына - Томаш Ржезач

Вопрос социальной реабилитации бывшего заключенного является одним из самых больных для всех «свободных» капиталистических государств. На эту тему буржуазными авторами написано бесчисленное множество исследований, книг, статей. Однако все приходят к одному выводу: бывшие заключенные снова возвращаются к преступной деятельности, потому что нигде не могут получить работу. В столь восхваляемой «демократической» Швейцарии работу никогда не получит тот, кто сидел за решеткой. Такой человек на всю жизнь получает клеймо ненадежного элемента. Он должен скрывать свое прошлое. Существующая суровая система слежки на предприятиях, контролируемая шефами отделов кадров, не позволяет бедняге, оступившемуся по той или иной причине, возвратиться к нормальной жизни; если начальник отдела кадров узнает о подобном прошлом нового работника, он немедленно его увольняет. И сразу включается система информации между предприятиями. С жестокой пунктуальностью, вопреки всем правовым нормам, во имя «свободы предпринимательства» проштрафившегося лишают всех шансов вновь поступить на работу.

Так обстоит дело с трудоустройством бывших «зэков» в «свободном» капиталистическом мире. Какие же надежды остаются у горемыки, отсидевшего в советских исправительно-трудовых лагерях, как говорят на Западе, при «советской диктатуре»?

Наглядный ответ на этот вопрос даст простая таблица (127 с.), отражающая судьбы лишь тех лиц, с которыми мне довелось познакомиться в процессе настоящего повествования.

Фамилия, имя, отчество Статья, по которой осужден Срок наказания (лет) Деятельность после освобождения Деятельность в настоящее время Бурковский Б. В. Измена Родине в военное время 10 Зам. командира крейсера «Аврора» То же Доронин П. Н. Измена Родине в военное время 10 Пенсионер То же Панин Д. М. Антисоветская агитация, попытка бегства, лагерный бунт 3+10 Конструктор Выехал в Израиль, живет в Италии Самутин Л. А. Измена Родине в военное время 10 Зав. лабораторией Пенсионер Солженицын А. И. Антисоветская агитация, организация антисоветской группы 8 Учитель математики, писатель Выдворен из СССР Виткевич Н. Д. Антисоветская агитация 10 Аспирант Доцент вуза

Заметим: все вышеперечисленные лица были законно (Панин Д. М., Солженицын А. И., Самутин Л. А., Виткевич Н. Д.) или ошибочно (Бурковский Б. В., Доронин П. Н.) осуждены на основании самой строгой статьи Уголовного кодекса — статьи пятьдесят восьмой — за преступления, которые каждое государство в критические годы войны или послевоенной разрухи карает весьма и весьма сурово.

А как в Советском Союзе?

Завершение историй этих людей поистине невероятно.

Бурковский, Виткевич, Доронин и Солженицын были полностью реабилитированы.

А Самутин — нет. Панин был лишь частично реабилитирован. И все-таки все добились значительного положения в обществе.

Одного взгляда на приведенную таблицу достаточно, чтобы сделать однозначный вывод — советские лагеря ни в каком смысле не были лагерями смерти, они были исправительными, и советское общество всем, кто отбыл свое наказание, дает полное право на работу по профессии. [Панин был до ареста инженером, Солженицын — учителем математики, Бурковский — начальником штаба бригады торпедных катеров Черноморской флотилии…]

Если бы это были лагеря смерти, разве боролись бы за жизнь заключенного Солженицына?

И вот убедительное, неопровержимое доказательство: Солженицын неожиданно в лагере заболел.

Вскоре у него был обнаружен рак. Всем известно, что рак витает над своей жертвой, как призрак боли и безнадежности… Однако были приняты все меры — Солженицына поместили в больницу, окружили его вниманием и заботой. Его лечили — и вылечили. Но Александр Солженицын не тот человек, чтобы помнить и ценить добро. Он все видит только в черном цвете… Нет, в цепи доказательств действительно нет пробелов…

Страх, самолюбие, желание уцелеть и выделиться любой ценой, словно сигнал тревоги на всех перекрестках жизни Александра Солженицына, определяли его поступки в лагере.

Уходя из лагеря, он уносил с собой понятный страх перед раковым заболеванием, раздражение и злобу на бесцельно проведенные годы, чувство досады за свой промах — позволить себя «посадить»; чувство унижения и ярости — ярости против тех, кто не последовал за ним (невероятный и бессмысленный донос на К. С. Симоняна).

Александр Исаевич Солженицын достиг зрелости. То, чего еще не знал наивный Морж, в совершенстве постиг Ветров.

Бог. Жизнь или смерть? Верность стране, которая хотя и наказала его, но все же протянула ему руку помощи, или же сопротивление? В какой маске, говоря словами Л. К., он появится на сцене будущего? Этого, видимо, не знает и сам Александр Солженицын.

Часть II

Глава I. ПОСЛЕ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Новые зигзаги

Александр Исаевич Солженицын, восседая в старинном кресле стиля Людовика XV, устроился поудобнее и, глядя в одну точку, принял вид человека, обремененного мудрыми и беспокойными мыслями.

На вопросы он отвечал важно и лениво. Больше он прислушивался к своему собственному голосу, который становился то вкрадчивым и грустным, то грозным и истеричным.

— Сахаров? — хрипло закричал он. — Нет, прошу вас, о Сахарове со мной не говорите. Я даже слушать о нем совершенно не желаю. Сахаров — логист западного толка. Много мозгов, много ума, а душа? Души нет. Сахарову нечего сказать русскому человеку. Я лично с ним согласиться не могу. В сентябре прошлого года (то есть 1973 года. — Т. Р.) мы собирались подготовить совместный манифест. Не договорились. Я в конце концов написал «Письмо вождям Советского Союза»… Мы сближались, как две колонны во встречном бою, — правительство и мы, сами того не зная. Они готовили акцию против нас, мы — против них. Под конец на поле боя остался я один.

Александр Исаевич наклонился вперед и сжал виски ладонями. (К этому времени я уже успел изучить основные его жесты — их было пять, — выражающие его душевное состояние или отношение к собеседнику.) Этот жест означал глубокую печаль.

— Я один… — Он широко разводит руки. Его рыжие волосы до удивления увеличивают сходство с Распятым.

И словно до вашего слуха доходит: «Я, страстотерпец Солженицын…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});