Исторические хроники с Николаем Сванидзе. Книга 1. 1913-1933 - Марина Сванидзе

Но Сталин сказал — "рано".

В это время Тухачевский — начальник Ленинградского военного округа. Он живет на Миллионной, его кабинет в Генштабе, в западном крыле с окнами на Дворцовую площадь. В 1933-м его награждают орденом Ленина. 7 ноября 1933-го он принимает парад на Красной площади. В 1934-м он избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). В 1936-м Тухачевский вместе с Ворошиловым, Буденным, Егоровым и Блюхером удостоен звания Маршала Советского Союза. В 1936-м в апреле он становится первым заместителем наркома обороны и начальником управления боевой подготовки РККА.

Вот как долго мог выжидать Сталин.

1 мая 1936 года после парада, на банкете в квартире Ворошилова, между Ворошиловым, Буденным и Тухачевским затеялся спор о старом — кто же все-таки виноват в поражении под Варшавой. Потом перешли на сегодняшние дела. Тухачевский обвинил Ворошилова в том, что он создает личную группировку в Красной армии. Ворошилов ответил: "А вокруг вас разве не группируются?"

Георгий Константинович Жуков в воспоминаниях пишет: "Все мы чувствовали, что главную руководящую роль в наркомате обороны играет он". Он — то есть Тухачевский.

По мере приближения новой войны такой Тухачевский Сталину становился абсолютно ни к чему. И дело тут не в работе германской разведки.

Это только кажется, что в войну нужны сильные, опытные военачальники, что перед угрозой войны отступают факт их социального происхождения, их служба в царской армии. Тем более что с тех пор минуло двадцать лет. Тем более что они выиграли Гражданскую войну и после нее верой и правдой служили на высших постах.

М. Н. Тухачевский среди видных военачальников Красной армии (второй слева в первом ряду)

Новая война для Сталина — свежая угроза его власти. На самом деле впервые угроза его власти. И тут сталинская мнительность, уже без всякой подпитки из Германии, превращается в мощнейший сталинский страх. В сталинском страхе за себя — источник самых мощных репрессий, в первую очередь выкосивших армию. Ведь война неизбежно вырвет множество людей из отлаженной системы власти, война сделает их инициативными, смелыми и более свободными. Тот, кто будет во главе этих людей на пути к победе, тот самый страшный враг для Сталина. Тухачевский по всем реальным характеристикам — первый маршал. Тухачевский — страшнее Гитлера.

1 мая 1937 года после парада, как и год назад на квартире Ворошилова, был банкет. Сталин за столом поднял тост. "Враги будут разоблачены, партия их сотрет в порошок, — сказал Сталин. — Я поднимаю тост за тех, кто, оставаясь верным, достойно займет свое место за славным столом в Октябрьскую годовщину". Тухачевский будет расстрелян до Октябрьской годовщины. Сталин, поднимая тост, об этом уже знал.

Через девять дней после банкета Политбюро по предложению Ворошилова освобождает Тухачевского от обязанностей первого заместителя наркома обороны и назначает командующим Приволжским военным округом.

Через полторы недели в Куйбышеве его арестовали. Арест произошел в приемной в обкоме партии. Прямо там его переодели в гражданский костюм и черным ходом вывели к машине.

Один из бывших сотрудников НКВД после XX съезда вспоминал: "Я видел в коридоре НКВД Тухачевского, которого вели на допрос. Одет он был в серый штатский костюм, а поверх него был надет арестантский армяк из шинельного сукна, а на ногах лапти".

В отличие от большинства военачальников, ни одного письма с осуждением Тухачевского не подписал глубоко штатский человек Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Он дружил с Тухачевским с 1925 года. Всего за год до расстрела Тухачевского Шостакович был подвергнут жесточайшей критике в газете "Правда" за оперу "Леди Макбет Мценского уезда". Это печально знаменитая статья "Сумбур вместо музыки". Шостакович пришел тогда к Тухачевскому, и они долго вдвоем сидели в его кабинете в квартире в "Доме на набережной". Тухачевский очень любил музыку, играл на скрипке. До революции, до начала военной карьеры, до ВСЕГО он получил хорошее музыкальное образование.

1922 год

Феликс Дзержинский

1922 год от Рождества Христова — это год официального и триумфального наступления советской власти на церковь. Декрет Совнаркома и постановления об изъятии церковных ценностей узаконили в массовом сознании то, что в течение первых четырех лет большевистской власти уже творилось в отношении церкви и священнослужителей.

В короткий просвет без большевиков в 1919 году Екатеринодарская церковь распространила Обращение к христианским Церквам всего мира. "Попирая все, что дорого народу в области веры, — говорилось в обращении, — большевики стараются разжечь в нем ненависть и грабительские инстинкты. Полное разнуздание страстей и похотей является главной приманкой для темной массы народа. На этом и на терроре большевики строят свою власть".

Надо сказать, что большевикам действительно удалось надругаться над всем, что было дорого народу в области веры, и соблазн вседозволенности быстро смешался со страхом в старой православной стране.

Архиепископу Пермскому Андронику выкололи глаза, вырезали щеки, отрезали нос и уши, и его, истекающего кровью, водили по городу, а люди на улицах смеялись. Потом его утопили. В Херсонской губернии священника распяли на кресте.

Священник села Соломенское, Ставропольской губернии, Григорий Дмитриевский, 27 лет, просил дать ему помолиться перед смертью. Молился вслух под насмешки красноармейцев. Потом красноармейцам надоело, они шашками отрубили ему сначала уши, а потом голову.

Весной 1918-го в Туле большевики расстреляли из пулеметов крестный ход. Священников обычно расстреливали вместе с семьями. Перед этим обычно приходили с обыском. Требовали, чтобы угощали, спиртное приносили с собой. Обыски проводились красными воинскими частями при участии местного населения.

Осквернение храмов производит на основную массу населения абсолютно разлагающее действие. Церковные облачения идут на штаны, на юбки и платья, на попоны для лошадей. Лампады разбивают, масло разливают, свечи топчут. В нижнем ярусе иконостасов иконы обычно выбиты. Очевидно, ногами. Особый шик — вывозить награбленное на подводах через святые врата. Строго говоря, это неудобно, так как к вратам ведут ступени. Но безумие не терпит практичности.

В результате Гражданской войны и в результате политики военного коммунизма в стране начался страшный голод. 1922-й — пик первого советского голода. Из воспоминаний рязанского крестьянина Моргачева: "Голодающие женщины с детьми шли из Поволжья к Москве. Одна женщина рассказала историю про свою сестру. Та жила в селе под Самарой, муж умер от голода, она сама лежала в беспамятстве, постоянно просила есть. Тело мужа соседи затащили в подвал, стали отрубать от мертвого мясо, варить и кормить его жену. Та стала поправляться, ходить и наткнулась на останки своего мужа, поняла, чем ее кормили, и сошла с ума".

Из дневника писателя Евгения Замятина: "В одной волости ели лепешки из конского навоза. В другом селе распарили и съели резиновую калошу, забытую американцем. Только что павшую лошадь, теплую, ели сырьем. Прошлогодние листья — деликатес". В 1922 году отмечается, что раньше голодные поедали своих родных, умерших от голода. В последнее время наблюдается, что более сильные члены семьи убивают и поедают более слабых.

К 1922 году голодало население Симбирской, Саратовской, Самарской, Уфимской, Нижегородской, Пензенской, Царицынской, Астраханской, Уральской, Оренбургской, Воронежской, Рязанской, Тамбовской, Ставропольской губерний, Татарской, Башкирской, Чувашской, Терской и Горской Республик. Голодает юг Украины — Екатеринославская, Полтавская, Черниговская губернии.

Эта реляция с особого большевистского фронта. Воспитательная работа голодом запоминается надолго, на несколько поколений. А значит, это большая победа. Кусок хлеба отныне будет восприниматься с благодарностью, как дарованное из рук государства разрешение на жизнь.

В 1922 году общее население голодающих областей составляло около 32 миллионов. Из них голодало более 20 миллионов. То есть каждый седьмой гражданин Советской России в 1922-м находился в состоянии голода, близком к людоедству.

Вот в этот момент 19 марта 1922 года Ленин направляет секретное письмо членам Политбюро: "Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем и поэтому должны провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, чем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей. Без этого фонда никакая государственная работа немыслима. А сделать это с успехом можно только теперь, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс".