Пустой дом - Розамунда Пилчер

— Да, знала. И я так ждала! Один раз чуть было не позвонила тебе сама. Я думала, ты забыл… и даже злилась. И тут внезапно мать объявила, что мы возвращаемся в Лондон, и у меня уже не было времени что-то выяснять. В поезде я спросила ее напрямую, звонил ли ты, и она ответила, что нет. Я ей поверила! Это было самое ужасное — я всегда слепо верила ей. Я должна была догадаться. Все это моя вина — я должна была понять! О, Юстас, ну почему я была такой глупой!

— Ты вовсе не была глупой, — сказал Юстас. — Тебе было семнадцать. Меня смущало другое. Ты была очень податливой, легко попадала под влияние. Тебе нужно было повзрослеть и научиться отстаивать собственное мнение. Я так и написал в том письме. Когда ты так и не перезвонила, я подумал, что ты, возможно, испугалась. Я хотел сказать, что если ты предпочитаешь подождать пару лет, я готов ждать тоже, готов дать тебе время, чтобы ты осознанно приняла свое решение.

Он печально улыбнулся.

— Должен тебе сказать, письмо далось мне нелегко. Ни разу до этого я не писал девушкам подобных посланий, да, собственно, и после тоже.

— И ты решил, что я тебе не ответила?

— Я не знал что и думать… А потом увидел в газете объявление о твоей свадьбе.

— Юстас, если бы я получила письмо, я ни за что не вернулась бы в Лондон. Я отказалась бы наотрез.

— Ты была несовершеннолетней и ничего не решала.

— Тогда я закатила бы истерику. Настоящий нервный срыв. Устраивала бы дикие сцены, довела себя до болезни.

— Тебя все равно бы увезли.

Она понимала, что Юстас прав.

— Но я бы знала, что ты ждешь меня здесь. И никогда не вышла бы за Энтони. Не уехала бы в Шотландию. Не потратила бы впустую все эти годы.

Юстас удивленно поднял брови.

— Впустую? Нет, они не прошли впустую. Вспомни про Кару и Николаса.

На глаза Вирджинии внезапно навернулись слезы. Она сказала:

— А теперь все так ужасно сложно!

Он обнял Вирджинию, ладонями отвел волосы с ее лица и стал поцелуями стирать слезы со щек. Потом сказал:

— Все происходит так, как должно происходить. Во всем есть порядок и смысл. Когда оглядываешься назад, это становится очевидно. Ничего не случается без причины. И нет ничего невозможного — я понял это, когда вошел в «Герб русалки» и увидел, что ты сидишь там, словно никогда и не уезжала. Настоящее чудо.

— А я-то и не поняла, что для тебя наша встреча была чудом. Потому что не прошло и часа, как ты стал кричать на меня.

— Я очень боялся во второй раз испытать ту же боль. Боялся, что ошибся на твой счет, что все те вещи, которые были важны для твоей матери, со временем стали важными и для тебя.

— Я же говорила тебе — для меня они не имеют значения.

Он взял ее руку в свои.

— После вчерашней поездки на пляж я решил, что все еще можно исправить. Когда побыл с тобой, с Карой и Николасом, когда мы вместе купались и жарили рыбу, и вы, казалось, были по-настоящему счастливы. Поднимаясь на утес, я ощутил, что мы как будто вернулись к началу. Я думал, что смогу поговорить с тобой о той весне, когда ты уехала в Лондон, а я никак не мог понять, что между нами произошло и почему мы больше не увиделись. Я думал, мы сможем объясниться, начать все заново.

— Но ведь и я думала то же самое, глупый, а ты вдруг посоветовал мне отправляться обратно в Шотландию и заняться разведением коров. Я хочу быть женой фермера, а не самой становиться фермером. И я не отличу твоего хваленого абердинского быка от обычной буренки.

Юстас улыбнулся снова — слегка виновато.

— Я же сказал, дело было в фотографиях Кары. Казалось, мы были так близки, и тут я в одночасье осознал, что мы совсем разные, принадлежим к разным мирам. Так всегда было, Вирджиния. Небольшая ферма вроде Пенфолды не идет ни в какое сравнение с таким поместьем, как Кирктон. Я решил, что будет чистым безумием просить тебя отказаться от всего этого только ради того, чтобы быть со мной. Потому что Пенфолда — единственное, что я могу тебе предложить.

— Но это все, чего я хочу! И всегда хотела. Кирктон принадлежал Энтони. Без него жизнь там остановилась. В любом случае, я решила его продать. Решила прошлой ночью. Конечно, мне придется поехать туда, сообщить новости, передать адвокатам дела…

— А о детях ты подумала?

— Конечно же, я подумала. Уверена, они поймут.

— Но там их дом.

— Их домом будет Пенфолда.

Эта мысль заставила ее улыбнуться, и Юстас обнял ее за плечи своими надежными руками и поцеловал улыбающиеся губы.

— Новый дом и новый отец, — закончила она, когда он наконец выпустил ее из объятий.

Но Юстас, казалось, не услышал ее.

— Смотри-ка, кто идет, — сказал он.

До Вирджинии донеслись голоса детей, которые шли через сад, звонко переговариваясь между собой.

— Смотри, вон котята! На самом солнышке, и молочко еще не выпили.

— Не надо, Николас, не трогай их. Пускай себе спят.

— Но вот этот же не спит! У него глаза открыты. Смотри — открыты!

— Ну где же мама? Мамочка!

— Мы здесь, — отозвался Юстас.

— Мамочка, тетя Элис Лингард послала нас спросить, когда ты вернешься домой.

Кара стояла на пороге кухни: ее очки перекосились, волосы падали на глаза.

— Она дала нам яичницу с беконом, но мы все время ждали тебя, а потом тетя Элис сказала — миссис Джилкс решит, что она попала в аварию и разбилась насмерть…

— Ага, — подхватил Николас, появившийся сразу за ней; он нес на руках котенка, который, широко раскинув лапки, цеплялся крошечными коготками за его свитер. — Мы спали и спали, и было уже десять минут десятого, когда тетя Элис поднялась к нам, завтрак нам не понравился, и я уже думал, что придется ждать до ланча, а мне так хотелось есть…

Поняв, что говорит только он один, Николас умолк. Мама и Юстас сидели молча, глядя на него, а Кара смотрела на мать так, будто видела ее впервые.

— Ну что такое? Почему никто не разговаривает?

— Мы ждем, пока ты остановишься, — ответила Вирджиния.

— Почему?

Вирджиния перевела взгляд на Юстаса. Тот наклонился вперед и притянул Кару к себе. Очень осторожно и серьезно он поправил очки на ее личике. Николас видел, что Юстас улыбается.

— Нам надо кое-что вам сказать, — произнес он.

Об авторе

Первый рассказ известной английской писательницы Розамунды Пилчер был опубликован в журнале «Woman and Home», когда ей было восемнадцать лет. Во время Второй мировой войны она работала в Министерстве иностранных дел, а потом — в составе женской вспомогательной службы британских Военно-морских сил в Портсмуте и на Вест-Индском флоте. В 1946 году вышла замуж за Грэхэма Пилчера, у них четверо детей и много внуков. Сейчас писательница с мужем живет в Шотландии.