Системный дед (СИ) - Ангел Илья

— А если они всё-таки придут, мне можно будет пострелять? — Злобно засмеялась Дана. — А то у вас там весело, скорее всего, будет, а мне сиди тут в четырех стенах. Ну, пожалуйста! Вы же обещали, что мы всех убьем. А мы — это и я тоже, а не только вы со своей вредностью.

— Суровая ты девка становишься. — Улыбнулся я, рукой расчесывая бороду. — Ладно уж, ежели чего, то начинайте им морду бить. Только сразу, как только они решат к нам пойти! Лучше уж на нейтральной территории, чем у нас. Идеально бы, конечно, вообще у них, но сомневаюсь я еще в ваших силенках. Ладно, времени особо болтать нет, а у меня только что последняя единица маны восстановилась, так что до встречи. Да, и пленника девкам отдай. Пусть сами решают, что с ним делать.

Как только Дана кивнула мне на прощание, я еще раз проверил настройки второго потока сознания и, мысленно чертыхнувшись, активировал череду мгновенно следующих одного за одним смещений. Как и предполагалось, через несколько секунд я уже был перед деревней в месте, которое я заранее отметил как окончание своего путешествия. Но сказать, что это было легкое путешествия — было бы в корне не верно. В голову как будто вбили раскаленные штыри, координация тела отсутствовала настолько, что первую минуту я не мог поднять даже руку, не то что стоять на ногах.

Некоторое время я просто лежал и дальним зрением наблюдал, как мое тело истекает кровью из глаз и ушей. Спасло меня только сильно прокаченное лечение и понимание работы человеческого организма. Я достаточно сильно продвинулся в этом за последние две недели, каждый вечер латая по нескольку девушек, что случайно получили то или иное ранение в ходе прокачки.

Как только тело стало немного слушаться, не дожидаясь окончательного исцеления, я двинулся по дороге к монастырю, по пути осматривая лес дальним зрением, на максимально доступное для меня расстояние. Сплевывая черные сгустки, я вновь и вновь перемещался, сканируя пространство. Пока, наконец, не увидел сгоревшую и разорванную взрывом гранаты ярко красную легковушку, что кроваво-черным пятном торчала посреди зеленой лесной дороги.

— Вот вам и потерянное поколение. Неправа ты была Дана, ох как неправа. — Пробормотал я, осматривая останки паренька, что отдал свою жизнь, спасая девочку от поругания. — Ну потерпи еще немного, сынок, потерпи. Сейчас найду девчушку и похороню тебя по-человечески. Да что там по-человечески! Как героя похороню и всем, кого тут оставлю, завещаю помнить и детям рассказывать, о том какие на Руси-матушки еще герои есть. Спи спокойно, а остатки этих тварей я зверям скормлю.

Не став терять больше времени, кивнул на прощание молодому герою и, выпив зелье маны, отправился дальше. Маша нашлась практически сразу. Худая и оборванная, вся в гематомах и запекшейся крови она отчаянно ползла по дороге. Видимо, разум уже оставил ее, не сумев справиться с этим животным ужасом, но какая-то нечеловеческая сила воли и вера заставляла ее практически бесчувственное тело вновь и вновь подтягивать себя к рукам и медленно передвигаться по дороге.

Откинув в сторону некогда русые волосы, которые сейчас бурыми сосульками закрывали детское лицо, осмотрел практически выбитый левый глаз, что уцелел каким-то чудом, и сейчас ужасной гематомой опух на треть лица. Глядя на сломанный в двух местах нос и скосившуюся набок вывихнутую челюсть с облегчением констатировал, что я все это могу поправить. Сказать по правде, я сначала даже не мог разобрать — зомби это или все еще живой человек, с содроганием думая, что сейчас, возможно, придется ее упокоить.

Первое время девочка все еще пыталась ползти, не понимая, что уже находится у меня на руках и просто загребает руками воздух. Но постепенно огонек разума вернулся в ее единственный открытый глаз и, издав облегченный вздох, юное тельце, наконец, расслабилось, позволив сознанию окончательно погаснуть.

Последующий час, прошел как в тумане. Чтобы привести все в изначальный вид, мне пришлось не только безостановочно кормить ее, восполняя строительный материал для тела, но и постоянно вскрывать опухоли и гематомы, для вывода свернувшейся крови и лимфы. Сильно помогло очередное повышение заклинания исцеления. Теперь я не только чувствовал исцеляемый организм, но и мог открыть в меню визуализацию повреждений текущего пациента. Чего-то кардинального мне это, конечно, не добавило, но время на работу сократило изрядно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Дед мороз. — Слабо проговорила Маша, едва к ней вернулось сознание. — Ты пришел, я всегда знала, что ты придешь.

— Ну-ну, не напрягайся. — Успокоил я девочку. — Ты права, я пришел, так что можешь поспать и набраться сил. А я пока большому полицейскому помогу.

— А дядя полицейский живой? А я думала Сашка врет. — Уже засыпая у меня на руках, пробормотала девочка.

— Ну тут да. — Согласился я, глядя на представившуюся картину. — Ту и я бы подумал, что мне по ушам лапшу развешивают. Нет, ну надо же какой живучий.

Медведев же, который показался на самом краю моего восприятия, упорно доказывал, что это правда. Исхудавший, весь в земле, опираясь на сломленную березку, используемую как костыль, он с упорством машины отмерял метр за метром. Волоча за собой неестественно вывернутую и посиневшую ногу, щерясь наполовину выбитыми зубами он был, пожалуй, страшнее иного немертвого.

— Ну что, ты теперь в самом деле косолапый. Специально, поди, под стать фамилии ногу вывернул? — Улыбнулся я ему, открыв портальное окно прямо перед ним.

— Дед! — Остановился как вкопанный Медведев. — Все? Я в ад попал, а тебя сюда главным чертом взяли?

— А я смотрю, ты перед лицом костлявой-то яйца отрастил, уважаю. — Кивнул я Медведеву, что от облегчения сел на землю. — Давай, рассказывай, как вы докатились-то до такой жизни, а я тебя подлатаю пока, дело, я смотрю, тут небыстрое будет, так что успеешь все рассказать. Да не ори сильно, девчушку разбудишь.

— Да как докатились… — Начал свой рассказ полицейский, облегченно выдохнув от отступающей боли. — Жадность и тупость, вот и докатились. Мы как монастырь зачистили, да расположились, по первости-то решили делать все, как ты и сказал. Утром за пароходом сходить, немертвых чистить, да огород вести по очереди. Ну и животных забрать из деревни, какие остались. А как утром встали, так и всем срочно понадобились вещи из дома. А вместе с вещами и животных вывезли много, пришлось стайку строить дополнительную.

Нет, я-то к теплоходу оправился. А вот остальные только огородом и занимались. А оно еще как давай все в рост идти, почти на глазах. Сейчас, наверное, раз в полтора-два месяца можно урожай собирать. Не успел посадить, а утром уже пробилось все. Вот так и жили — то одно по хозяйству сделают, то другое, день и кончился, куда уж на ночь идти, отвезут мне еды и по новой. Ну а я там потихоньку, по одному мертвецу бил, да тело себе прокачивал, пока в один момент не понял, что они меня не прокусывают уже. Тогда я себе и еду начал сам добывать. Ходил везде без страху, пароход полностью освободил, в село, что через реку, наведывался пару раз. Но там я, конечно, по краешку ходил совсем. В монастырь раз в три дня возвращался, добычу выгрузить, да посмотреть, как оно все тут.

А тут Олег, бывший заместитель главы поселения, все на гниль давил, мол, он по рации постоянно слушает, что в городе происходит. А там все плохо — жрать людям нечего и скоро все нам золотые горы принесут за булку хлеба. Будем жить тут как цари, если не лучше. Ну и все слушали его как дебилы. А тут он в один момент выдал, что, мол, с военными договорился. Ну с этими, которые Новому Берлину подчиняются. Они тут на две части разделились, одни ушли с военной базы по домам, да родным. А вот те, кто остался, они теперь тут от лица столицы порядок решили наводить. Ну это если их послушать, а так грабят народ и все тут.

Ну бока-то ему я намял, конечно, как узнал, да только смысла уже не было. Все как один твердили, что они теперь под защитой армии-то о-го-го как будут жить. В общем, поругались мы, да так, что меня и попросили оттуда. Притом не особо вежливо. Ну а я что? Я и ушел. Жил себе в охотничьей хижине. Для еды рыбы хватало за глаза. Утром закинул сеточку, вечером там на три дня жратвы. А тут как-то раз, когда утром брился, ко мне Сашка ломится, да так, словно за ним черти гонятся. Ну я пустил его, чаем отпоил, он и рассказал, что там происходит. Посидели мы с ним, покумекали, да и решили, что обратно пойдем. Я отвлеку их как могу, а он детей вывести постарается.