Обладатель - Юрий Иванович

Возвращение двойнику собственного полного осознания – настоятельно рекомендуется. Так как, получая мысленное приказание обладателя, созданная им физическая сущность проявляет максимальную инициативу для выполнения задания. И сама, с помощью силы, собираемой в окружаемом пространстве, которое пронизывают различные поля, а также потоки венгази, продлевает срок своего существования. Двойник, находящийся вне поля зрения обладателя, может давать тому словесную информацию, а при благоприятном сочетании сил и способностей и показывать то, что он видит.

Полный десятник имеет силы для поддержания в постоянном существовании одного двойника. Двадцатник – двух и так далее (смотри таблицу сто пятьдесят шесть). Но при этом постоянно расходуется три четверти силы, которая у него есть, что следует учитывать при чрезвычайных ситуациях. Каждый раз одухотворённый двойник помнит лишь период существования, всего остального безвременья для него не существует. Но именно это незнание их, как правило, больше всего и удручает. Следует учитывать это, подбирая первичные матрицы только с высокой волевой и моральной устойчивостью. Ко всему прочему, период своего распыления в мироздании двойники ощущают в накапливаемой памяти как неприятное ощущение пережитой болезни. Это тоже следует учитывать…

Наложение сознания и возвращение памяти двойнику происходит как при общении на расстоянии, так и при контакте. Достаточно трёх разговоров личного, доверительного характера, чтобы создаваемое физическое тело вспомнило предшествующую созданию матрицы жизнь, запомнило предыдущие случаи своего создания и начало действовать с личной инициативой.

Лишение сознания происходит при…»

Загралов оторвался от текста и погрузился в размышления.

И было о чём размышлять! Ему хотелось немедленно, пусть и на короткое время, создать дважды двойника деда Фрола и тут же с ним поговорить. А потом уже имеющее сознание существо отправить на поиски Ольги.

Но имел ли он право так поступать? Имел ли он право, в угоду своему личному делу, пусть и связанному с угрозой жизни другого человека, обрекать новое (а практически так и получается, что новое!) существо на серое и невзрачное существование двойника? Как морально оправдать такой поступок? Как объяснить такому человеку, который скорей смахивает на кремень, что он отныне становится рабом и будет всегда выполнять волю своего обладателя? Конечно, слово «раб» можно искусно завернуть в красивую обёртку, можно расписать кучу прелестей существования и настойчиво доказывать своё божественное великодушие и чаяние продлить Жизнь. Но суть остаётся сутью, как ею ни манипулируй: двойник – это раб. Раб, который создаётся лишь для выполнения одноразового задания и в любом случае должен выполнять то, что ему приказано силой одной только мысли. Ужасное, наверно, ощущение для человека, который давно умер и вдруг…

Мало того, если Фрол взбунтуется и категорически откажется помогать, наоборот, только тормозить станет выполнение задания, то придётся тогда его лишать сознания окончательно. Навсегда. А чем это не вторая смерть?

Так не лучше ли пользоваться неодухотворёнными двойниками, чтобы не терзаться угрызениями совести?

Вот она – дилемма!

Причём Иван прекрасно осознавал, что для многих людей планеты Земля подобных сомнений не существовало бы по умолчанию. Они бы целеустремлённо выбирали лучшие тела иных людей, снимали с них матрицу естества и без всякого зазрения совести использовали в собственных корыстных целях.

Судя по действиям Безголового, тот поступал именно так. Да и подобранные им сорок тел могли выполнять любые задачи только с помощью своего внешнего вида. Скорей всего разумом они не обладали. Хотя короткий разговор Безголового с одним из поисковиков в окровавленном дворике и обмен фразами с неизвестной женщиной доказывал обратное: несколько двойников разум таки получили. Женщина – так стопроцентно! А может, простейшие команды не считаются? Уж они точно никак не относятся к разговорам «личного, доверительного характера».

Трудно решиться…

А жизнь Ольги, возможно, висит на волоске…

И следовало решаться на что-то немедленно!

«Пусть будет что будет! – наконец сказал он себе. – Если Фрол сам потом мне выразит своё недовольство подобным существованием (хотя бы одним-единственным словом!), тогда дождусь сил полного десятника и предоставлю пасечнику свободу выбора. Уж такой вариант этого сильного человека в любом случае устроит. А меня – тем более! Прочь сомнения!»

Иван закрыл глаза и представил, что пасечник рядом, на соседнем стуле, в той самой одежде двадцатилетней давности. Не прошло и трёх секунд, как глаза сами распахнулись после легкого скрипа стула. Грузное тело уже сидело на нем! И Фрол безучастно глядел прямо в переносицу своему обладателю.

Прежде чем сказать первое слово, пришлось прокашляться и сглотнуть, чтобы смочить враз пересохшее горло:

– Здравствуй, Фрол! Рад тебя видеть.

Ни одна мышца не дрогнула на каменном лице. Только губы шевельнулись:

– Здравствуй! Ты кто?

– Мы уже об этом говорили. Зовут меня Иван, и ты в девяносто втором году, летом, отнёс меня к родителям, когда я ногу вывихнул. Я ещё за твоей двоюродной внучкой Аннушкой ухаживал. Ну, вспоминай! Она верёвку подрезала, я упал с тарзанки…

Одно веко пасечника дёрнулось:

– Аннушка? Её ведь утром родители забрали…

– Но это было не сегодня, а двадцать лет назад. Видишь, я уже взрослый мужчина, но всё равно нуждаюсь в твоей помощи. Ты ведь самый отличный, умный, сильный и добрый дед. И я был очень расстроен, когда узнал, что ты погиб. Ты у меня в памяти всегда словно родной оставался!

Теперь на лице Фрола наметилось явное мимическое оживление, он нахмурился и несколько раз озадаченно моргнул:

– Как погиб? Ванюша, ты о чём?

– Вынужден тебя расстроить. В девяносто пятом на твой дом напали бандиты, одного ты убил, но вот остальные убили тебя, а пасеку сожгли…

Лицо Фрола покраснело и стало злым:

– Изуверы!

Загралов почувствовал, как из него вырываются ручейки растрачиваемой силы, и резко прекратил всё время длящийся и подспудно поддерживаемый какой-то частью сознания вызов.

Пасечник Фрол исчез, словно его и не бывало. А обладатель почувствовал, как расслабляются перенапряжённые мышцы брюшного пресса и опускаются плечи. Тяжело! И ведь никаких действий двойник не производил! Только говорил. Наверное, его ненависть тоже чем-то подпитывается дополнительно.

И тут же иные мысли ворвались в сознание:

«А каков расход моей силы будет, если я представлю Фрола где-то там? В безвременье естества? Будет ли ведущийся с ним разговор считаться личным контактом? И вошёл ли в счёт данный разговор? А также наше самое первое общение, когда я его просил искать Ольгу? М-да!.. Не проверишь – не узнаешь! Придётся повторить… Тем более что о длительных перерывах между разговорами я ничего не вычитал. Пока…»

Но перерыв всё-таки устроил, опять ринувшись выгребать из шкафчиков всё съестное. Отыскал три банки сгущёнки, две – повидла, две пачки печенья и три – сухарей. Начал всё это поглощать, ещё перенося на стол. Но никаких неуместных мыслей по поводу своего свинского поведения даже не мелькнуло.

Минут через пять посчитал себя готовым к следующему разговору.

И опять пасечник в своей простой домотканой рубахе и брюках появился восседающим на стуле с изумительно красивой обивкой.

– Фрол! Как ты себя чувствуешь? Помнишь два наших прежних разговора?

– Да… помню. Чувствую себя хорошо… – Он впервые осмотрелся. – А где это мы?

– Мы в Москве, в квартире моей любимой девушки, Ольги, которую похитили и которую я тебя просил отыскать. Ты помнишь?

– Да… Далеко…

– Вот! А ты помнишь, как далеко?

– Нет… только понимаю, что далеко. Невозможно было достичь…

– А сейчас? Фрол, дорогой, помоги! А сейчас можешь достичь? Ну, пожалуйста, попробуй! Её украл тот урод, которого ты выбросил из окна!

– Окно… – взгляд пасечника метнулся к шторам.

– Та квартира здесь недалеко, по соседству. Но урод погиб, и мы не знаем, где Ольга. Дотянись до нее, пожалуйста! Спаси её!

При этом Иван попытался как можно четче представить себе Ольгу, в лучшем платье, которое он видел на ней. Её завораживающий смех, её характер…

– И где цель? – двойник явно не имел ещё своего сознания и полной индивидуальности. Память к нему пока не вернулась, по крайней мере, не вся. Он «тормозил» и полного сознания не имел. – Где она?..

В тексте было сказано: только после трёх разговоров, а не во время третьего. Но Загралову не терпелось, и он решил ускорить события, Тем более что явственно ощущал: следующая попытка создания двойника ему удастся не скоро.