Гранатовый срез - Дмитрий Линчевский

— Не совсем так, — замялся переговорщик (или сделал вид, что замялся). — Но скажу вам по секрету, что для государства будет намного дешевле оплатить семьям погибших пособие по смерти, чем выдать ту сумму, которую вы требуете. Условия торга должны быть реальны, они тоже просчитываются.

Полынцев понимал, что штаб ведет оперативную игру, одним из правил которой является развенчание ценности заложника в глазах террориста. Но, все равно, было как-то неприятно слушать такое о себе. Все же хотелось, чтоб тебя не просчитывали на калькуляторе.

— Мне такая постановка знакома, — сказал директор, нервно заходив по залу. — Мои условия прежние: через час убью первого.

* * *

Гусев сидел напротив стены, отделявшей соседнюю контору от фирмы 'Крона': за ним черной ленточкой вытянулись бойцы штурмовой группы, перед ним заканчивал установку направленных зарядов взрывник.

— Точно пробьет? — в который раз поинтересовался капитан.

— Легко — здесь кладка в полкирпича — от кувалды разлетится. Решетки на окнах сложней будет сорвать.

— Решетки можно и тросами сдернуть, а вот стенку — нет. Смотри, не ошибись, а то вместо кувалды я эти полкирпича твоей головой бить буду. — Гусев достал из разгрузки станцию и запросил снайперские пары. — Скворечники 1, 2. На связь Ермаку.

— Первый на связи.

— Второй на связи.

— Кто видит объект?

— На связи первый: я только что видел, как в фойе жалюзи колыхнулись, прямо над головой у бульдогов.

— Понял, через 5 минут начинаем штурм, если будут какие-то изменения, сразу докладывайте.

— Было б сказано.

— Бульдоги 1, 2. Доложить готовность, — вызвал капитан группы захвата

— Копеечка готова.

— Двоечка почти… минутку, — в рации послышался характерный при сморкании звук. — Теперь, готова.

— Что за шутки, остряк?! — возмутился (вполголоса) Гусев. — Хочешь, чтоб люди за окнами вздрогнули?

— Да мы тут с самой задницы заходим, можно хоть песни петь, никто ухом не поведет.

— Смотри, не ошибись. Запалы 1, 2. Доложить готовность…

* * *

Директор отстегнул Полынцева от батареи (но оставил в наручниках) и, притянув к себе, хищно прошипел:

— От меня, ни на шаг. И заруби на носу, если ваши сунутся, — первая пуля твоя. Хорошо меня понял?

— Ну, — грустно выдохнул Андрей.

Тем временем на связь вышел переговорщик с очередным предложением:

— Мы предоставим вам машину в обмен на одного заложника. Соглашайтесь — это хороший обмен.

— Нет, — отрезал Кривенко. — Только на моих условиях.

На этом штаб посчитал первую и самую длинную часть операции законченной. Наступил черед второй, самой короткой.

Через секунду после слова 'нет' на улице жахнуло так, что Полынцеву показалась, будто в дом отстрелялась армейская установка 'Град'. Ухнуло в одном окне, во втором, в третьем. Решетки обвалились вместе с кирпичами. Жалюзи сдуло, точно спички ветром. Рамы влетели в комнату наперегонки со стеклами.

Андрей ждал начала штурма, но не думал, что оно будет таким нервно-паралитическим. О том чтобы упасть на пол и откатиться в сторону (как делал на учениях Гусев), не могло быть и речи — тело заклинило намертво.

В следующий миг с грохотом отскочил кусок дальней стены. В образовавшемся проеме что-то мелькнуло, и помещение озарила нестерпимо яркая вспышка. Слепящая молния заставила сжаться даже ладони.

Полынцеву захотелось взвыть от боли — глаза будто ошпарило кипятком.

Тут же раздался жуткий взрыв: сухой, режущий, невыносимый для ушей. Казалось, от него должен рухнуть дом. Но не рухнул, устоял.

Слух осел почти до нуля. Зато неожиданно вернулось зрение. Зайчики, скакавшие в глазах целыми табунами, вдруг, словно кого-то испугавшись, сиганули в разные стороны. Мгновение спустя, стало понятно, кого.

В окнах появились люди-кошки — быстрые, ловкие, пружинистые, в черной, отливающей сталью, форме. Они в доли секунды сориентировались в обстановке и, заметив у пальмы две зачарованные фигуры (одна держала пистолет у виска другой), стремглав бросились к ним.

Теперь было самое время нырять, как говорил Гусев — 'освобождать спецуре цель'. Подломив одеревеневшие ноги, Полынцев грохнулся на пол и откатился в сторону. Вслед прозвучал выстрел. Не успел, гражданин Кривенко, проспал. Гусев был прав: 'Зазор, плюс реакция'.

Из проема в дальней стене зала вынырнула вторая группа черных кошек. В то время, как первая устремилась к директору, эта рассыпалась по комнате и, заблокировав выходы, взяла бандита в кольцо. Один из собровцев тенью метнулся к Андрею и, навалившись сверху, прикрыл его собой.

— Жив? — громко спросил боец.

— Ага, — просипел Полынцев.

— Лежи спокойно, а то шальную словишь.

— А вы?

— Работа у меня такая.

Дверь с надписью 'Бухгалтерия' вдруг ожила и принялась отталкивать от себя выстроенную директором баррикаду. В появившемся просвете показалась нога в черном ботинке. Это врывалась третья команда штурмовиков.

Кривенко, швырнув пистолет в сторону, истошно завопил:

— Не стреляйте, я без оружия!

— Руки за голову! — крикнул подбежавший к нему собровец.

Но директор и не подумал выполнять команду. С диким воплем, выставив перед собой локти, он бросился к окну…

Дальнейшую картину Андрей и поднявшийся с него боец наблюдали с удовольствием, потому что футбол любили с детства.

Обогнув первого спецназовца, и ощутив спиной, удар вдогонку, Кривенко вылетел на второго. Получив ботинком в грудь, отскочил к третьему. Здесь проглотил сразу двойную порцию: каблуком в живот и носком в челюсть. К четвертому подкатился уже в согбенном виде и без прежней удали. Отхватив утешительный пендель в кобчик, тихо слег и на том успокоился.

— Странные люди, ей Богу, — сказал Гусев, снимая шлем. — Куда-то все бегут, торопятся. Давно сесть пора, угомониться. Ну что, — взглянул он на часы, — 7 секунд на операцию — норма.

— Как учили, — пробасил коренастый собровец, защелкивая наручники на запястьях директора.

— Ты живой там, сынок? — посмотрел капитан на лежавшего у стенки Полынцева. — В штанишки часом не набрызгал?

— Не-а, — бодро ответил Андрей, поднимаясь с пола. — Я, честно говоря, думал, вы его убьете.

— Для этого хватило бы и одного человека, а нас тут, вишь, скока собралось. Его счастье, что пистолет вовремя скинул — спецназ в безоружных не стреляет и лежачих не бьет, запомни это, сынок, и другим расскажи.

— А я не спецназ, — еле слышно пробормотал Полынцев и, подойдя к директору, со всей силы врезал ногой в его тренированный живот. — Это тебе за мои ребра, гнида.

Глава 23

Журавлев и Фокин с выпученными глазами, пихая и отталкивая друг друга, вбежали в фойе 'Кроны'.

— Андрюха, живой, е-мое! — радостно воскликнул Олег, подхватив Полынцева на руки. — А я уж, признаться, думал, того.

— Молодец, Андрюша, молодец! — запрыгал вокруг подчиненных Чупачупс. — Я знал, что в тебе не ошибся, знал. А где Тимохин?

— Убили его, — понуро сказал Андрей, — вон там, у стены лежит.

Игорь Витольдович по-женски ахнул и, прикрыв рот кулачком, нерешительно направился к телу.

Фокин опустил Полынцева на землю и, окинув взглядом разгромленный, с выбитыми окнами, переломанной мебелью и обрушенной стеной, холл, покачал головой:

— Слушай, здесь, конечно, все, как надо разнесли, можно было и побольше, а урода этого хоть пристрелили?

— Не-а, живой. Его собровцы в кабинет Батюшкина занесли, чтобы особо-мстительные сотрудники не порвали.

— Правильно сделали, а то б я ему башку разом из туловища выкрутил. Как Тимоша-то погиб?

— Героически погиб, молодец. Сноровки малость не хватило, просто не знал, с кем дело имеет.

— Жалко, хороший был мужик, добрый, водку мне вместо воды наливал. Пойду тоже на него гляну.

Не успел Фокин отойти, вернулся Журавлев и не один.

— Познакомьтесь, майор ФСБ Плетнев, — представил он высокого, с оттопыренными ушами, спутника. — Интересуется нашим клиентом.

— Здравствуйте, — скользнул внимательным взглядом по лицу Полынцева майор. — Как ваше самочувствие?

— Лучше, чем у бандита.

— Вот и я говорю, — встрепенулся Игорь Витольдович. — Давайте Кривенко прямо здесь допросим, пока горяченький, пока не одумался, а потом уж к себе заберете.

— Хорошо, — согласился Плетнев. — Давайте, где он?

Директор, словно выброшенная на берег акула, лежал на полу посреди кабинета. Бойцы, позевывая, смотрели телевизор.

— Поднимите его, ребята, — обратился к собровцам Журавлев, усаживаясь в кресло Батюшкина. — Разговоры разговаривать будем.

Спецназовцы без лишних вопросов бросили туловище Кривенко на стул. Директор склонил голову, пряча глаза. Полынцев хотел врезать ему еще раз, за Светлану и Тимошу, но постеснялся фээсбэшника. Фокин не постеснялся.