Убить нельзя научить - Ясмина Сапфир

Я оглянулась в поисках нового пути к отступлению или хотя бы очень тяжелого предмета, чтобы погладить затылок Вархара, но было поздно. Ладони проректора уперлись в стену, аккуратно у моих висков, а наши носы почти «чокались».

— Завтра идешь со мной на танцевальный вечер, — Вархар не предлагал и не спрашивал. Приказывал. Взгляд проректора помутнел, опустился на мою грудь, скользнул ниже, и снова вонзился в глаза.

— А я не пойду на танцевальный вечер! А я отдыхать буду! — нараспев произнесла я.

Вархар загоготал, выплескивая мне в лицо горячий пар. И, что самое противное — пахло у него изо рта отнюдь не противно. Все мои предрассудки о варварах с нечищеными зубами, с несвежим дыханием проректор убил как мухобойка мошкару. Изо рта Вархара пахло приятно — то ли сосной, то ли пихтой.

— Ольга! — наставительно заговорил проректор. — Ходить на танцевальные вечера для преподов — не развлечение, а служебный долг. Если, конечно, мы хотим после этого вечера найти в Академии хотя бы один целый предмет мебели. Хотя бы одного недобитого студента. Хотя бы одного не упившегося в хлам студента. Хотя бы одного не упившегося в хлам препода. Который, к тому же, не добил ни одного своего студента. Или у тебя другие цели? Признавайся! — бровь Вархара снова переселила родинки на лоб.

Ну и что тут ответишь? Жажду, чтобы от Академии остались рожки да ножки? Мечтаю увидеть «допившихся» и «добитых» студентов?

Вот тебе и приглашение на танцы! И ведь, что самое мерзкое, не откажешься!

— В общем-то не-ет, — протянула растерянно, и меня тут же перебили.

— Вот и отлично! — заявил проректор. — Зайду за тобой в семь. И, Ольга, — он расплылся в акульей улыбке. — Наряжайся поосторожней. Я тоже не железный. То ты меня на кровати встречаешь, то в пижаме. То в волосы руками лезешь. То щупаешь бока. Между прочим, именно между ребрами у меня самые эрогенные из приличных зон. Я уже даже не говорю о щипках! За такое на моей родине сразу валят. И даже не один раз!

Знаешь ли, я ведь варвар. И на заигрывания мой варварский организм, а особенно самые мытые и неприличные места, реагирует однозначным образом.

— А почему собственно я должна идти на вечер с вами? — от возмущения его нахальством сердце подскочило к горлу и настойчиво стучалось в виски. Я выскользнула из-под руки проректора, так ловко, что сама себе поразилась, и отскочила вбок. Но здание Академии, и академическая мебель предсказуемо выступили на стороне Вархара. Стул подставил мне подножку. Я начала заваливаться назад, и чуть не опрокинулась на громадный стол, размером с четырех Вархаров. И была победоносно поймана проректором. Он схватил меня одной рукой и приподнял как картонный манекен.

Перекинув меня на другую руку, Вархар наклонился к лицу и снова расплылся в акульей улыбке.

— Прия-ятно заранее репетировать танец! — бросил в лицо, снова обдав горячим дыханием и запахом хвои. Я набрала в грудь побольше воздуха, собираясь высказать проректору все, что думаю о его манерах, о том, как он приглашает на вечер, и о нем самом. Но очутилась прижата к крепкому мужскому телу. Вархар будто бы окаменел. Его горящий, но при этом мутный-мутный, нахальный-нахальный взгляд, казалось, проникал сквозь одежду.

Да что ж такое-то! Возмущение продолжало клокотать в горле. Мне так и хотелось то ли огреть его посильнее, то ли ткнуть побольнее, то ли наступить на ногу и попрыгать на ней. Но советы проректора о заигрываниях и варварском организме не прошли даром. Я медленно, но уверенно скользнула вниз. Поднырнула под рукой Вархара, выпрямилась и отступила к противоположной стене, чтобы уж точно не споткнуться.

Проректор ухмыльнулся во все зубы.

— Как мне нравятся твои финты, Ольга, — пророкотал он утробно. — Заводишь не раздеваясь. Поэтому слишком открытую одежду надевать тебе не советую, — вернулся к заезженной пластинке.

Я опасалась, что Вархар снова прижмет или, того хуже, схватит. Но он, напротив, широким шагом отошел к столу и присел на него, сложив руки на груди. Я решила, что это мой шанс, но, как всегда, ошиблась.

— Может быть, ходить на танцы и моя обязанность. Еще проверю! — я погрозила Вархару пальцем, но он только шире ухмыльнулся. — Но более чем уверена, что в мои обязанности не входить ходить туда с тобой!

От собственной решительности я даже взвизгнула. Пачка валерьянки предупреждающе хрустнула в кармане. Словно намекала, что для ответа проректора может мне ее не хватить. Вархар запрокинул голову и расхохотался.

— Конечно же, входит, — вытирая ладонью слезы, произнес он, когда успокоился. — У нас нельзя женщине появляться на таких вечерах одной. Ты студентов видела? А остальных варваров-преподов? Я тут один из самых деликатных, если что!

Вообще, — он заговорщически понизил голос. — У нас новичков принято на таких вечерах слегка… хм… опускать. Сначала на них случайно проливают холодную воду, потом роняют в фонтан. Он под окнами бального зала. Там даже я мог бы утонуть, при желании. Да что я, даже Мастгури со всеми своими аспирантами!

А потом вытаскивают и несут сушиться. Всей кафедрой, не без участия самых активных студентов. Сушат у нас как белье. По-старинке. Протягивают над залом веревку и вешают новичка. Прямо над танцполом. На высоте метров десяти.

Снимают к концу вечера. И я не шучу, — снова эта фирменная улыбка, никак не привыкну. — А если ты придешь со мной, тебя никто не тронет.

Так и хотелось выпалить «Не потому ли, что все решат, что я уже достаточно наказана? И ужасы посвящения рядом не стоят с вечером в твоей компании?»

Но сильный приступ запоздалого благоразумия остановил меня.

— Короче! Я зайду за тобой в семь, — проректор совсем уселся на стол и скрестил ноги. Стол недовольно скрипнул, но ломаться поостерегся. — Оденься красиво, но не слишком открыто. Если не хочешь проверить мои рассказы о том, каков я в постели. Ты только намекни, за мной дело не станет! — он подмигнул так, что пачка валерьянки звонко сломалась у меня в кармане. — А пока иди на занятия, — благородно разрешил проректор.

Проглотив несколько не слишком цензурных в моем мире слов, я развернулась и выскочила из кабинета, понимая, что все худшее впереди. Впереди Вархара. Его наглые руки, его мутный взгляд и все остальные части тела, что не питают ко мне ни малейшего уважения. Но, к несчастью, питают вполне четко обозначенный интерес.

* * *

За дверью дежурил всклокоченный Драгар. Он со скоростью гоночного автомобиля накручивал круги, восьмерки и замысловатые косички в холле. Посыпь мы подошвы парня мелом, он уже расчертил бы поле для игры в баскетбол, футбол и волейбол сразу.