Э клана Мишельер - Макс Мах

человеке, находящемся в том же ресторанном зале, что и она. Поняла, ещё не полностью осознавая это свое понимание, и безошибочно нашла, едва подняв взгляд. То есть, угадала направление точно так же, как и то, что на этого мужчину стоит посмотреть. И вот их взгляды встретились, и к ней пришло понимание, что перед ней не человек, а какое-то всего лишь похожее на человека существо высшего порядка. Блондин, с крупными хорошо вылепленными чертами лица и твердым взглядом. Впрочем, взгляд его Габи выдержала, чем, судя по реакции мужчины, очень сильно его удивила. Но дело было уже не в том, кто кого переглядит. Габи осознала наконец, о ком идет речь, и почему она его ощутила и узнала. Перед ней был один из тех, кого её Золотой человек назвал волками. И не просто так волк, а некто, имеющий к ней самое прямое отношение, потому что, судя по ощущениям, это был Сковья — её левый прадед.

— Без вопросов, Гийом! — сказала она, вернувшись взглядом к своему кавалеру, но не выпуская при этом Сковью из зоны своего внимания. — Не знаю, что сейчас произойдет, но, что бы ни произошло, не вмешивайся. Очень тебя прошу!

— Уверена? — так же тихо спросил Гийом.

— Поверь! — бросила она, чувствуя, как направляется к ним Сковья, только что вставший с табурета у барной стойки.

Габи отложила меню и встала из-за стола.

«Убьет? — подумала мимолетно, поворачиваясь навстречу волку. — Знает ли он, кто я такая? Понял ли?»

Мужчина приближался, и она не стала ожидать его на месте. В любом случае, Гийому не следовало слышать то, что сейчас будет сказано.

— Как интересно! — сказал мужчина, а говорил он густым басом, словно бы исходящим не из человеческого горла, а из земных недр. — Кто ты, дитя?

— Не узнал собственную внучку, старик? — вопросом на вопрос ответила Габи.

— Полукровка, владеющая силой разделенных джа? — покачал головой мужчина, не пытавшийся скрыть своего удивления. — Такого не бывает! Есть мы, есть люди и есть полукровки. Ты несомненная полукровка, но откуда тогда твоя сила? Так много силы…

«Много?!» — удивилась Габи.

Тва’А говорил, что у неё теперь есть сила разделенных джа, но не упоминал о том, что её много. Но, если так, — если сил все-таки слишком много, — не в этом ли причина того, что он закрыл перед ней дверь?

— Значит, есть вещи, которых ты не знаешь, — сказала вслух, чуть пожав при этом плечами.

— Драться, я так понимаю, мы не будем, — добавила, чтобы расставить все точки над «i».

— Не вижу причины, — ответил ей Сковья. — Ты мне не враг. Во всяком случае, пока. Не друг, но все-таки родная кровь. Зачем же мне тебя убивать?

— Уверен, что смог бы? — спросила тогда Габи.

— Твоя правда, — гулко рассмеялся мужчина. — Не уверен. Я бы сказал, что ты…

Продолжения фразы Габи не поняла, потому что дед перешел на какой-то невероятно сложный и абсолютно чуждый для её слуха язык.

— Не понимаю, — сказала она, чтобы остановить поток льющейся на неё нечленораздельной галиматьи.

— Не понимаешь, — кивнул Сковья. — А я уж подумал, что тебя слепили Источники. Так много силы могли тебе дать только они. Но, если они не научили тебя Истинной Речи, то, вероятно, это не их заслуга. Загадка, однако!

— Мы не можем стоять тут до бесконечности, — предупредила Габи, успокоившаяся в тот момент, когда поняла, что убивать её Сковья не станет. — Мы привлекаем внимание, а я, если ты не знаешь, публичная фигура.

— Кто, если не секрет? — Как ни странно Сковья говорил с ней вполне доброжелательно и при этом более чем по-человечески.

— Я княгиня Мишильер, младшая сестра тана и коннетабль клана.

— Да, силы у тебя на троих хватит! — хохотнул в ответ мужчина.

— Надо бы увидеться и поговорить спокойно, — сказал вдогон к прежней реплике.

— Где? Когда? — быстро спросила Габи, упускать такую возможность было бы верхом расточительности. — И что мне говорить родне, если спросят. Дедом моим ты точно быть не можешь.

— Дальняя родня из Нидерландов, — предложил волк. — Друг твоего деда.

— По материнской линии, — подсказала Габи.

— А кто у тебя мать?

— Дама Мата д’Астарак из Гаскони, — процитировала Габи свою фиктивную грамоту о рождении. — Она умерла, когда я была совсем маленькой.

— А её отец?

— Про него я ничего не знаю, — призналась Габи. — Его звали Ги д’Астарак, и это все, что мне известно.

— Ладно, — кивнул Сковья. — Вот и повод для встречи. Я обещал тебе рассказать про него и твою семью.

— А ты сможешь?

— Подготовлюсь, — неожиданно улыбнулся волк. — К слову, я Филипп д’Аренберг, 9-й граф д'Арсхот. Снимаю этаж в отеле «Рекамье». Буду рад тебя видеть в любой день, но лучше договариваться заранее.

— В четверг? — предложила Габи.

— Отлично! — кивнул Сковья. — Буду ждать тебя в три часа дня. Приятно было познакомиться!

— Взаимно! — кивнула Габи и, развернувшись, пошла к своему столику.

— Друг моего деда, — объяснила Габи, вернувшись к Гийому. — Граф д'Арсхот. Я его раньше только на фото видела. Совсем не постарел за четверть века. Наверное, сильный маг.

— Это само собой разумеется, если он был другом герцога Перигора…

— Теоретически да, но нет, — улыбнулась Габи. — Людвиг Перигорский жил едва ли не триста лет назад. Это родня не по отцовской, а по материнской линии. Отца моей матери звали Ги д’Астарак. Он был гасконским дворянином.

— А ваша мать?

— Она умерла, когда я была совсем маленькой… — На этой реплике тема родственных связей была исчерпана, и они вернулись к меню.

***

В палаццо Коро они приехали на такси, считай, что на рассвете, и потом часа четыре, никак не меньше, — словно бы и не пили всю ночь, «как взрослые», — занимались любовью, да так, что едва ли не полностью разгромили спальню, причинив ущерб так же гостиной и ванной комнате. Но Габи об этом не жалела. Оно того стоило, потому что этой ночью, — с этим мужчиной, — она не только почувствовала себя настоящей женщиной, она узнала, что это такое, быть счастливой женщиной.

— Пять раз, — шепотом хвасталась она позже Марии Перигорской, краснея при этом до корней волос, чего обычно с ней не случалось, да и не могло случиться. — Представляешь?! Пять раз… А сколько раз я кончила, я даже сказать тебе не могу. Со счету сбилась! Трясло так, что думала помру от страсти…

— Не самая худшая смерть, — не без зависти тяжёло вздохнула Мария. — Хочу замуж!

— Я говорила с братом, — «вспомнила» Габи по случаю. — Он не против. Но тебе придется сказать ему об этом первой.

На самом деле, ничего она не забыла.