Монах - Майя Зинченко

– Обидно, - пробормотал монах. - Вчера мы не доехали до нее совсем немного. Знал бы, что осталось так мало, ни за что бы не заночевал в лесу.

– Ты обещал, что мы сможем остановиться там надолго.

– Я сдержу обещание, - кивнул монах.

– У меня болит горло, - призналась Мирра. - По-моему я простудилась.

– В таверне наверняка будет молоко или горячий чай. Они избавят тебя от простуды.

Эта дорога не пользовалась большой популярностью, и свободные места были в избытке. Владельцем трактира оказался пожилой гном по имени Ларет. Обычно гномы не берутся за дела, где не будет гарантировано тройной прибыли, но потом Клемент выяснил, что Ларет в свое время уже заработал немалый капитал.

Теперь, когда деньги его больше не интересовали, он решил посвятить свою жизнь искусству. Он писал картины, не заботясь о том, понравятся они кому-нибудь или нет. Писал исключительно для себя. У него была мастерская, заставленная незаконченными полотнами - святая святых, куда он не никого не пускал, хотя прислуга изредка делала робкие попытки там прибраться.

Ларет, одетый в обязательный темно-зеленый костюм, лично налил Мирре молока с медом - при таверне держали пару коров, и поинтересовался у Клемента о его делах. Не заметить, что монах недавно участвовал в драке, было невозможно, поэтому Клемент честно рассказал о том, что произошло. Весть о печальной участи бандитов только порадовала гнома.

– А я гадаю, почему ко мне почти месяц никто не заезжает, - сказал он, по-стариковски покашливая. - Вот оказывается в чем дело…

Собственно трактир ему был нужен только для того, чтобы не оставаться в полном одиночестве и регулярно узнавать новости со всех сторон света. Истории, рассказанные путешественниками, вдохновляли его на написание новых работ. "Ель на три четверти" подходила для этого как нельзя лучше.

– Я оставил тела, как есть, - монах виновато опустил глаза. - Хоронить их у меня не было ни сил, ни желания.

– Я отправлю туда своего работника, - понимающе кивнул Ларет. - Далеко они от нас?

– Всего в часе езды.

– Пусть Бролл возьмет лопату и заодно проветриться. Ему давно пора, - сказал гном, обращаясь к кухарке, которая присутствовала при разговоре. - Пошли за ним. Если не будет лодырничать, то вернется к вечеру. - Он нахмурил густые рыжие брови и посмотрел на Клемента. - Тебе повезло, что жив остался. Обычно они сначала режут, а потом разговаривают. Уже трупом. А ты высокий, но щуплый. И откуда в тебе только силы взялись? Видно, твой бог все-таки не дремлет.

– Так и есть, - согласился монах.

– В Вернсток идешь? - догадался гном. - Говорят, что в Вечном Храме есть галерея необыкновенных картин. Они оживают под человеческим взглядом.

– Не слышал о такой.

– Дурная о них идет слава, - признался гном, - но я думаю, что все это вранье.

– О чем речь? - не понял Клемент.

– У меня был знакомый монах, и он рассказывал, что эти картины - дело рук могущественного мага. Он создал их много-много лет назад для каких-то своих целей, а для каких - никто не знает. Но не это главное… Теперь эти картины оживают, когда на них смотрят другие колдуны.

– В мире нет ничего невозможного, - сказал Клемент, глядя на гнома.

Тот только с горечью вздохнул.

– Мой знакомый рассказывал, что они очень красивы, а как зло может быть в красоте?

– Он видел их?

– Нет, но знает того, кто видел, - Ларет махнул рукой. - Это собственно с его слов рассказ. Девочка, - обратился он к Мирре, - хочешь посмотреть мою последнюю работу? Она называется "Вечерний пожар".

Он спрыгнул с высокого табурета, на котором сидел и, ища на поясе нужный ключ, побежал к двери. Им не оставалось ничего другого как последовать за ним. Поднявшись на второй этаж, гном открыл дверь в комнату и кивком указал на полотно, висящее над кроватью. На картине был изображен еловый лес в лучах заходящего солнца. Работа была недурна. Ее место было не в стенах трактира, а где-нибудь в приемной градоправителя.

– А я, когда жил в монастыре, иллюстрировал книги, - признался Клемент.

– Прекрасно! - обрадовался гном. - В таком случае мы с тобой схожи. У меня есть книга, в ней очень занятные картинки, только она написана на неизвестном мне языке.

– Покажите? - монах уже успел истосковаться по книгам.

Раньше работа с ними занимала большую часть его жизни, и ему было трудно забыть свое прежнее занятие.

– Да, ближе к вечеру, - согласился гном. - Вы же не собираетесь уезжать прямо сейчас?

Монах заверил его, что не собираются.

– Тогда я обязательно найду ее.

Ларет сдержал свое обещание, и когда часы пробили семь, принес книгу в комнату Клемента.

– Удивительно, - сказал он, протягивая ему ее, - кожаный переплет, цветные картинки - и ничегошеньки непонятно. Но вы человек ученый… может, разгадаете эту загадку?

Мирра с интересом заглядывала ему через плечо: она обожала всяческие загадки, и в глубине души надеялась, что именно ей удастся понять то, что написано в книге. Что может быть лучше, чем благодаря смекалке опередить всезнающих взрослых?

Клемент положил книгу на стол и зажег еще одну свечу. Книга была в простеньком, но все-таки кожаном переплете. На первой же странице был изображен красный пещерный дракон, извергающий пламя. Монах удивился тому, с какой любовью и искусством была нарисована эта миниатюра.

– Красивый дракон, - вынесла свой вердикт Мирра.

– Горло все еще болит?

– Нет, - ответила девочка и покраснела.

– Обманываешь? Выпей лекарство и иди ложись в постель.

– Но еще же очень рано, - умоляюще сказала она, - кто же ложиться спать в такую рань? И потом, вдруг тебе снова станет плохо? Твои синяки очень плохо выглядят.

– Утром посмотришь книгу, - сказал Клемент, прекрасно понимая, почему Мирра не хочет уходить. - Завтра нам предстоит долгая тяжелая дорога, поэтому быть хорошо отдохнувшей в твоих же интересах.

– Ну, пожалуйста…

Мужчина приподнял бровь, и девочка с вздохом пошла в свою комнату, бормоча себе под нос что-то о самоуправстве тиранов. Монах не поленился проследить за тем, чтобы она выпила лекарство как положено и укрылась двумя одеялами. Несмотря на ворчание, Мирра уснула мгновенно, стоило ей только опустить голову на подушку.

Клемент вернулся к себе и принялся за книгу. Ее листы были толстыми, такого особенного желтого оттенка, который любому специалисту сообщал о почтенном возрасте фолианта. Картинки были везде, на каждой странице, этакие маленькие шедевры в миниатюре. Простые и в тоже время очень содержательные. Каждая деталь в них была на своем месте. Это были изображения реальных и вымышленных существ, деревьев, моря и кораблей. Нашлось место птицам, цветам, величественным замкам и даже подвесным мостам. Монах смотрел на картинки и кусал губы: им овладела белая зависть. Он мог только мечтать о таком мастерстве.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});