Вниз по течению 2 (СИ) - Уайт Кирра

— Я здесь, внизу! — крикнула она.

— Мира? — радостно воскликнула Алекса. — Где ты?

— У реки.

Прошло минуты три, прежде чем на косогоре показалась Алекса. Её костюм был во многих местах разорван и перепачкан кровью, лицо чёрное от копоти. Противница шла медленно и неуверенно, вытянув вперёд руки, врезаясь то в одно дерево, то в другое. Глаза смотрели в небо.

«Она ослепла», — подумала Мира и с ужасом поняла, что противница приближается к краю обрыва.

— Стой! — заорала она. — Тут крутой берег!

Алекса остановилась, беспомощно водя по сторонам руками.

— Жди меня там! — крикнула Мира. — Я сама к тебе поднимусь. Никуда не ходи.

Стиснув зубы, она стала забираться по косогору, хватаясь за корни деревьев. Нога пульсировала болью, глаза заливал едкий пот, в висках стучала кровь.

«Я сделаю это, — мысленно говорила себе Мира. — Осталось совсем немного. Мы обе живы. Дальше будет легче. Главное, мы теперь вместе».

Край обрыва. Она подтянулась на руках, перекинула сначала здоровую ногу, потом, опираясь на колено, больную. И осталась так лежать, вцепившись пальцами в сухую, жёсткую траву и ощущая, как покалывают щеку иголки сосен.

— Мира? — робко позвала неподалёку Алекса. — Это… ты?

— Я.

Она подняла голову. Противница стояла, обхватив ствол дерева, как маленькие дети обхватывают ногу отца. Алекса сама была сейчас как ребёнок: беззащитная, присмиревшая. Мира почувствовала, как по щекам потекли слёзы.

— Ты… видишь? — спросила Алекса дрогнувшим голосом.

— Вижу, — тихо ответила Мира.

— А я нет, — её лицо исказила гримаса, в которой смешались боль и радость. — Думала, уже не встречу тебя.

Она заплакала. Слёзы стекали по испачканным копотью щекам, чертя белые дорожки. С трудом встав и пошатываясь, Мира подошла к ней, мягко разжала её руки, обхватившие ствол и, развернув к себе, обняла. Алекса была выше её на голову.

— Там было так… страшно, — плечи противницы затряслись.

— Я знаю. Теперь всё будет по-другому. Мы вместе.

— Мы должны теперь бороться друг с другом?

— Это они так хотят. А мы поступим по-своему, — угрюмо произнесла Мира.

Она почувствовала, как напряглась спина Алексы.

— Как это, по-своему? — тихо спросила она.

— Для начала выберемся из леса. Тут неподалёку есть железнодорожная станция. Сядем в электричку и поедем в город.

Мира прислушалась, глядя на верхушки сосен: не раздадутся ли вновь голоса зрителей? Но лес безмолвствовал.

— А потом? — спросила Алекса, отстраняясь.

Смотреть в её глаза, которые видят теперь только тьму, было жутковато, и Мира старалась глядеть ей на нос или подбородок.

— Для начала подлечимся, — ответила она.

Искусанные в кровь губы Алексы скривились в насмешке:

— Считаешь, меня можно подлечить? Рили?

Мира смутилась.

— Извини, я себя имела в виду.

— А что с тобой? — удивилась девушка.

— Нога. Неудачно упала.

Алекса опустила руку и стала ощупывать её ногу от бедра вниз. Мира хотела остановить её, но потом подумала, что иначе противнице не проверить, лжёт она или нет. Пальцы Алексы добрались до колена. Мира зашипела от боли:

— Ччччёрт! Хватит уже!

Противница убрала руку, виновато ответила:

— Я теперь доверяю только тому, что могу нащупать.

Они помолчали.

— Думаешь, они позволят нам поступать по-своему? — тихо спросила Алекса.

— Я не знаю. Но, — Мира придала голосу побольше оптимизма: — В любом случае, мы вместе. Если уж смогли в одиночку победить свои кошмары, то на пару тем более справимся.

Алекса слабо улыбнулась, спросила:

— Далеко до станции?

— Должно быть не очень. Идём.

Они заковыляли по лесу, поддерживая друг друга.

«Ну и жалко же мы выглядим со стороны», — подумала Мира.

Больше всего её настораживало молчание организаторов. Почему они не реагируют на их объединение? Почему не пытаются остановить турнир? Не насылают яростных зомбаков и вообще делают вид, что всё идёт, как нужно? В голове вертелся вопрос Алексы: думаешь, они позволят нам поступать по-своему? Пока позволяют, только надолго ли?

Она до рези в глазах вглядывалась в просветы между деревьями, боясь пропустить появление новых убийц. Но, кажется, кроме них в лесу никого не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Через некоторое время девушки вышли к железной дороге. Между рельсами росла пожелтевшая трава. Мира остановилась, раздумывая, в какой стороне город.

— Почему остановились? — встревожено спросила Алекса.

— Вышли к железке.

— Куда дальше?

Мира пожала плечами. Тут же вспомнила, что спутница этого не увидела.

«Вот и к лучшему, — подумала она. — Незачем ей видеть мои сомнения. По большому счёту, железная дорога всегда приводит на какую-нибудь станцию, откуда можно добраться до города.

— Нам направо, — сказала она.

— Уверена?

— Абсолютно. Я эти места знаю, как свои пять.

Алекса слабо и недоверчиво улыбнулась, но проронила:

— Оки.

Они пошли вдоль железки, но вскоре на их пути встали разросшиеся кусты боярышника. Пришлось подняться на насыпь и идти по шпалам. Алексе сначала было сложно — она то запиналась о брусья, то проваливалась в «пустоши». Потом приноровилась и пошла достаточно быстро. Мира, наоборот, через некоторое время сдала. Нога болела невыносимо.

— Подожди, — сказала она. — Привал.

— Что такое?

— Хочу посмотреть, что с ногой.

Даже так было видно, что нога опухла. Брючина едва не трещала по швам.

— У тебя случайно нет чего-нибудь острого? — спросила Мира. — Нужно разрезать штанину.

— Нет, — ответила Алекса. — Они специально ничего нам не выдали. У себя в локации я находила нож, но когда попала сюда, он пропал.

— Как же мы должны были друг друга убить? — вырвалось у Миры.

— В том-то и вопрос.

Противница стояла, устремив глаза вдаль, где смыкались рельсы. Мире захотелось спросить, что именно произошло в её кошмаре, как Алекса ослепла? Но она не решилась.

Лучше заняться ногой. Мира разорвала брючину — к счастью (хотя какое уж тут счастье?) кожа на брюках оказалась тонкой, и порвать её оказалось не сложно.

Нога выглядела плохо: была горячей, покраснела, царапины стали тёмно-багровыми.

— Ну, что там? — спросила Алекса.

— Всё норм, — выдавила Мира и, облизнув сухие губы, добавила: — Пить хочу.

— Я тоже. Готова ведро выпить.

Скорее бы уж добраться до чего-то жилого!

— Долго ещё до станции? — спросила Алекса.

«Хэзэ», — подумала Мира.

Но вслух сказала:

— Скоро придём.

Они заковыляли дальше, поддерживая друг друга.

— Как думаешь, почему они не высылают за нами погоню? — спросила Алекса.

— Не знаю.

Честно говоря, сейчас её перестала пугать даже погоня. Всё растворилось в жажде и боли.

Когда впереди показался выкрашенный зелёной краской одноэтажный дощатый домик, она решила, что это мираж. Моргнула — домик не исчез. Неужели они дошли до станции?! Нет, вряд ли. Слишком уж домик маленький, скорее избушка обходчика путей. Но, что бы это ни было, там должна быть вода! И люди! Может, у них даже йод есть или ещё что-нибудь обеззараживающее, хотя Мира подозревала: йодом тут уже не поможешь. Нужны антибиотики. — Пляши, дорогая, — хрипло сказала она. — Мы дошли.

— Вокзал? — радостно воскликнула Алекса.

— Для вокзала мелковат. Скорее, дом путейца. Но, в любом случае, там должна быть вода.

Они прибавили ходу. Кажется, даже нога стала болеть меньше.

Чем ближе они подходили, тем меньше становилась радость: скоро стало видно, что окно в доме разбито, зелёная краска на стенах во многих местах облупилась и висела лохмотьями. Дом был брошен и очень давно. Мира почувствовала, как её заполняет отчаяние: сколько ещё идти до станции?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что ты видишь? — спросила Алекса. — Рассказывай!

— Нечего рассказывать, — угрюмо ответила она. — В доме давно не живут.

— Не живут? — как эхо повторила спутница упавшим голосом. — Ты уверена?