Тысячелетие вокруг Каспия - Лев Гумилев

Фамилия Ли принадлежала к китайской служилой знати, но с 400 г. оказалась в связи с хуннами, потом с табгачами и, наконец, добилась власти, основав династию Тан. Опорой династии были не китайцы и тюркюты, а смешанное население северной границы Китая и южной окраины Великой степи. Эти люди уже говорили по-китайски, со сохранили стереотипы поведения табгачей. Ни китайцы, ни кочевники не считали их за своих. По сути дела, они были третьей вершиной треугольника, образовавшегося за счет энергии пассионарного толчка.

Сам Ли Юань был просто толковым полководцем, но его второй сын Ли Ши-минь оказался мудрым политиком и правителем, подлинным основателем блестящей империи Тан. По его совету Ли Юань, взяв Чаньань, объявил амнистию, кормил голодных крестьян зерном из государственных амбаров, отменил жестокие суйские законы и назначил пенсии престарелым чиновникам. Новая династия приобрела популярность.

Будучи талантливым полководцев. Ли Ши-минь подавил всех соперников — пограничных воевод (с 618 по 628 г.), победил восточных тюркютов в 630 г., отразил тибетцев, разгромил Когуре (Корею) в 645–647 гг. и оставил своему сыну в наследство богатую империю с лучшей в мире армией и налаженными культурными связями с Индией и Согдианой. Оставалось лишь подчинить Западный каганат… и это произошло в 658 г. С этого года империя Тан была 90 лет гегемоном Восточной Азии. Искусство и литература эпохи Тан остаются до сих пор непревзойденными.[261]

Примечательно, что мыслители VII в. заметили смену «цвета времени». Ли Ши-миню приписана формулировка: «В древности, при Ханьской династии, хунну были сильны, а Китай слаб. Ныне Китай силен, а северные варвары слабы. Китайских солдат тысяча может разбить несколько десятков тысяч их».[262]

Что Ли Ши-минь подразумевал под «силой»? Явно, не, число подданных и не техническую оснащенность. Он имел в виду тот уровень энергетического напряжения этносистемы, который раньше назывался «боевым духом». Ныне его материальная природа вскрыта, и описаны энтропийные процессы, ведущие систему к распаду. В III–I вв… до н. э. хунны были молодым этносом, т. е. находились в фазе подъема, а Хань — в фазе угасающей инерции. В VII в. положение изменилось диаметрально: потомки хуннов и сяньбийцев находились в инерционной фазе, в этнической старости, еще не дряхлости, а Северный Китай — на подъеме, так же, как его ровесник — Арабский халифат.

Оба они прошли через тот уровень пассионарного напряжения, при котором расцветают культура и искусство, и оба были сожжены пламенем пассионарного перегрева. В Китае это произошло так.

Китайские националисты, поборники Суй, ненавидели поборников Тан, не считая их за китайцев. Тюркюты и уйгуры служили императорам Тан, называя их ханами, но «имперцев» они своими не считали. Китайские грамотеи, служившие чиновниками, боролись против ненавистного им этноса путем лжи, доносов и интриг, вследствие которых танские богатыри гибли на плахе. Этим империя Тан ослаблялась. Тюркюты, видя, что китайские интриганы, добившиеся должностей казненных танских воевод, вернулись к традиционной политике высокомерия, поняли, что их уже не любят, а используют. Это их обидело, а когда императрица У захватила власть, истребив почти всех принцев династии Тан, то кочевники порвали с Китаем.

В 682 г. Кутлуг Эльтерес-хан восстановил Тюркский каганат, и до 745 г. тюрки отражали китайские набеги на Великую степь. Борьба была неравной. Китайцы путем дипломатии лишили тюрок союзников и подвергли истреблению, еще более страшному, чем хуннов.

Но уже в 751 г. китайские армии потерпели поражение на трех фронтах: арабы победили китайцев при Таласе, чем принудили их покинуть Среднюю Азию; кидани разгромили китайский карательный корпус в Манчжурии; лесные племена Юннани, освободившиеся от власти Китая в 738 г., у озера Сиэр начисто уничтожили 60-тысячную оккупационную армию, а их союзники тибетцы вытеснили китайцев с берегов озера Кукунор. Танская агрессия захлебнулась так же, как на 600 лет раньше — ханьская, и, что особенно важно, по тем же причинам.

Реальной силой империи Тан была наемная армия, вербовавшаяся среди иноземцев, ибо для придворных китайцев терпимость династии Тан была одиозной, как по отношении к буддизму, так и в плане компромиссов со степняками. Однако благодаря интригам придворных, китайские порядки восторжествовали сначала при дворе, а затем проникли и в армию. Это вызвало среди воинов такое недовольство, что один из генералов, Ань Лушань, сын согдийца и тюркской княжны, в 756 г. возглавил восстание трех регулярных корпусов, составлявших ударную силу армии. Восстание было подавлено лишь в 763 г. благодаря военной поддержке врагов Китая: уйгуров и тибетцев, которые отнюдь не щадили население, отданное им в жертву императорским правительством. За семь лет население Китая сократилось с 52 880 488 душ до 16 900 000 душ. Конечно, надо учесть потерю населения почти всех застойных владений, но и остальное — ужасно! После восстания Китай перешел к обороне границ и был вынужден довольствоваться собственной территорией, южнее Великой стены. Степи Центральной Азии поделили уйгуры и тибетцы.

49. Конец тюркютов

Итак, с VI века Северный Китай набухал пассионарностью. Но только после 626 г., когда власть сосредоточилась в руках Тайцзуна Ли Ши-миня, перевес империи Тан над каганатом стал очевиден. Степные племена начали отпадать от тюркютов и передаваться «табгачскому хану», т. е. Тайцзуну, которого тюрки считали «полусвоим». Это решило судьбу каганата. В 630 г. китайские войска при поддержке телесских племен разбили и взяли в плен последнего самостоятельного тюркютского хана, и тюрки «пятьдесят лет отдавали табгачскому хану душу и силу».[263] Тайцзун проявил к побежденным милость, чем добился их искренней привязанности.

Затем наступила очередь Западного каганата, завоеванного новыми кочевыми подданными империи Тан в 659 г., капитулировавшими и ставящими опорой династии. Автономия «десятистрельным тюркам» был оставлена, но правителей им назначали «в Китае. До Хазарии китайцы не дошли. Их отвлекли тяжелые войны с Кореей и Тибетом. Корею удалось победить в 668 г., предварительно отогнав японский флот, а война с Тибетом затянулась до IX в., да и тогда кончилась вничью, хотя было 3 млн. против 57 млн. китайцев. Но ведь Тибет лежал на линии пассионарного толчка VI в., так что с позиции этнологии здесь ничего удивительного нет.

Удивительно другое: как исчез без остатка этнос, находившийся в инерционной фазе и объединивший своей доблестью половину Северной Азии. Должны же были остаться от него какие-нибудь реликты!

Да, кое-что осталось. В центре Горного Алтая сохранилась кость телес,[264] существовавшая самостоятельно до XVIII в., после чего она слилась с теленгитами, бежавшими в горы от маньчжуров и китайцев, истреблявших народ ойратов. О своем происхождении они забыли, но этноним помнят.

От западных тюркютов остались потомки в Средней Азии. Это род тюрк-кальтатай, противопоставляющий себя узбекам и киргизам и выводящий своих предков из «Татарстана», откуда они пришли 1200 лет назад.[265] Точность хронологии поразительна.

Но большая часть тюркютов подчинилась «табгачскому хану», по совместительству императору Срединной империи (Тайцзуну Ли Ши-миню). Он щадил захваченных в плен, давал им высокие чины в армии, прекратил систему доносов и кляуз, утверждая, что «царствующий не должен никого подозревать». Китайцы относились к нему скептически, а тюркский царевич Ашина Шени на похоронах своего повелителя и друга решил последовать за ним в загробный мир, но стоявшие рядом китайцы отняли у него кинжал, которым царевич хотел заколоться.

Казалось, что империя Тан, объединившая тюркский воинский дух, китайское трудолюбие и образованность, буддийскую силу воображения и табгачскую веротерпимость, вот-вот овладеет всей Азией, но случилось наоборот. Уже при слабосильном сыне основателя империи китайские грамотеи оттеснили от престола тюркских рубак и вернулись к политике традиционного высокомерия. Они не угнетали своих степных подданных, но постоянно унижали их пренебрежением, невниманием к заслугам, несправедливостью в суде и т. п. Китайские подданные такое отношение терпели, а тюрки в 679 г. восстали[266] (см. карту).

Народное ополчение, даже полное энтузиазма, не может долго противостоять регулярной армии. У тюрков не было ни надежного тыла, ни союзников, ни численного превосходства. Уйгуры на севере пустыни Гоби готовились встретить тюрок с оружием в руках, китайцы наступали с юга. Дважды тюрки были разгромлены, а их вожди погибли на плахе. Лишь третий вождь, Кутлуг, вместо бессмысленных сражений с китайцами «ограбил токуз-огузов (уйгуров) и разбогател лошадьми». Это дало ему возможность сделать свой отряд мобильным и увести его, вместе с семьями, на север от Гоби, а тем самым оторваться от противника. В 693 году Кутлуг умер, а престол унаследовал его брат Мочур, с титулом Капаган-хан.