Утро новой эры - Алексей Доронин

Данилов к этому времени успокоился, интуитивно чувствуя, что его ведут не на расстрел, а в крайнем случае на допрос с пристрастием. Провожатые вели себя корректно: за всю дорогу его ни разу не толкнули, хотя он старался не давать повода.

Александр не терял времени даром, изучая и местность, и людей. Последние при своей профессиональной хватке казались ему неопасными в сравнении с теми же «оптимистами».

Общение с людьми в непростых обстоятельствах сделало Данилова психологом, и теперь он готов был поспорить, что его не собирались убивать. По крайней мере, пока. Поэтому, несмотря на четыре их автомата, и на то, что его оружие перекочевало в их вещмешки, Александр шагал спокойно.

Где-то за стеной залаяла собака. Антон приблизился к дверям и забарабанил в них кулаком. Через пару секунд открылось окошечко, в нем показалось чуть помятое красное лицо.

— Явились, бродяги. Опять птичьего гриппа притащили?

— Артур, а ты ничего не забыл? — Антон уставился на дежурного с каменным выражением лица.

— Вот мля… — спохватился мужик и напялил такую же марлевую маску, какие были на патрульных. — Ты, Тоша, ничего не видел. Почему нельзя стрелять гадов на месте? — он разглядывал Сашу как диковину. — Да ладно, парень, я прикалываюсь. Заходите.

Стоя между своими «сопровождающими», Данилов в ответ на это не повел и бровью. Ворота распахнулась, хорошо смазанные петли не издали ни звука, и он переступил символическую границу между вольной жизнью изгоя и новой, непонятной. Только вот насколько она будет длинна, он не знал.

Они прошли короткий коридор и оказались в каморке, освещенной яркой лампочкой в казенном плафоне.

— Вещи оставь здесь, — кивнул толстый рябой охранник на покрытый покарябанным пластиком стол. На рукаве камуфляжной куртки старого образца у мужика была красная повязка.

Данилов снял удобный рюкзак защитного цвета, заменивший ему тот, который он нашел на месте авиакатастрофы, и аккуратно поставил на стол. Оружие — все вплоть до ножа и пневматики — и патроны у Александра изъяли еще раньше.

— Продукты, скоропортящееся есть?

— Есть.

— Достань.

На стол были выложены кусочки вяленного мяса, потом шлепнулась тушка животного, которое потревожило Данилова во время привала на острове.

— Крыса-мутант, она же нутрия, — попробовал пошутить Саша.

— Не угадал, — хмыкнул кладовщик. — Это ондатра. А нутрия более теплолюбивая тварь. Классно, два кило мяса и полшапки.

Саша подозревал, что обычные крысы, rattus rattus, вымерли, как и все синантропные виды. Даже тараканы, которые изначально были жителями тропиков и распространились по миру только благодаря теплу человеческих жилищ. А вот ондатры, как оказалось, прекрасно себя чувствовали, хоть и сменили рацион.

— Что я за нее получу? — спросил он, решив, что за наглость по лбу не ударят.

Стоявший рядом конвоир прыснул:

— Хитрый, блин. Наши работают за трудодни, а тебе вознаграждение подавай.

— Сердечное спасибо получишь, — уточнил кладовщик.

В ответ на удивленный взгляд Данилова он снизошел до объяснения:

— А ты как хотел? Денег у нас нет, а бартер пока запрещен. Коммунизм, мать его за ногу. Пока с едой негусто, нельзя создавать прецендент. Когда поднимемся — можно и частную инициативу поддержать. Я вон до войны магазином владел. Маленьким, правда.

— Да не начинай опять про свой ларек, — прервал его Антон. — Нам идти пора.

— Э, нет, — спохватился охранник. — Этого гаврика еще проверить надо. Да и вас тоже. Забыл, что ли правила?

Он достал из ящика стола небольшой дозиметр-радиометр, явно не бытовой, и провел им, как металлодетектором, вдоль Сашиной груди.

— Ты гляди… — он встретился взглядом со старшим патруля. — Фонит как четвертый энергоблок ЧАЭС. Не знаю, где он такую пыль нашел, — он обернулся к Саше и указал на обитую клеенкой дверь. — Ступай на санобработку.

Краснолицый достал из шкафчика в углу пакет с аккуратно сложенной одеждой и сунул Саше в руки.

— Потом наденешь. Свои тряпки кинешь в ящик, и ботинки тоже. Мойся тщательнее, башку обязательно. Да что я тебя учу, ты же не бомж.

Уже выходя из караульного помещения, Данилов увидел, что патрульные тоже поверглись проверке дозиметром. Охранник хмыкал и делал какие-то пометки в обычной тетради. Но они, похоже, выдержали проверку благополучно.

За дверью оказалось неказистое подобие душевой на три персоны. Деревянная лавка, гвозди в стене вместо вешалки. В углу помещения стоял железный ящик с крышкой. Данилов быстро разделся и скидал туда сначала штормовку, потом свитер с высоким воротом, штаны, ботинки, чувствуя, словно расстается с частью себя.

Потом, зябко переступая на холодном кафеле, он открыл единственный кран, с тревогой глядя на шланг на уровне глаз. Он был готов и сделал глубокий вдох. Как выяснилось, напрасно: вода была теплой, градусов тридцать. Еще один штрих к местной жизни: здесь была котельная.

В пакете оказался спортивный костюм с лампасами и поношенные кеды.

Когда он вышел из душевой, полный охранник повторил свой тест, и на этот раз результат его удовлетворил.

— Не фонтан, конечно, но пойдет. А какой там у тебя внутри фарш, это пусть Маша выясняет, — он обернулся к чернявому патрульному, — Ладно, топайте.

Выйдя из здания КПП, они оказались в самом городе. По ту сторону стены была обычная улица частного сектора. Здесь было чисто и аккуратно. Даже весенняя грязь не портила вида. Остатки снега и наледи были убраны, ручьи бежали по специально выкопанным канавам, тротуары были чистыми.

Первый же дом, аккуратный, крытый черепицей, имел стекла и даже шторы на окнах. Впечатление портил только железный забор и решетки.

В рюкзаке у него был аккуратно свернутый пиджак и брюки, но когда Александр попросил разрешения одеться поприличнее, ему отказали: те, кто его ожидал, не имели лишнего времени.

В прихожей дома, который раньше был то ли клубом, то ли детским садиком, висело зеркало, и, проходя мимо, Данилов увидел свое отражение. Получив вместо своей штормовки поношенный спортивный костюм на пару размеров больше, он по-прежнему напоминал «ботаника». Потрепанного жизнью интеллигента, собирающего бутылки по помойкам. Единственное, что не вязалось с таким образом — глаза. Они смотрели спокойно и уверенно.

«Надолго хватит гордости, если начнут ломать пальцы или окунать с головой в воду?» — подумал он.

В комнате, где еще висели на стенах грамоты «Отличник образования», его ждали за большим столом два человека все в тех же стерильных масках. Один был высоким блондином лет тридцати, второй чуть одутловатым коренастым мужиком средних лет с намечавшейся лысиной. Первый был в хорошей кожаной куртке и цивильных брюках, второй в сером городском камуфляже с такой же красной повязкой, на рукаве, как у дежурного с пропускного пункта.

Моя полиция меня бережет. Хотя, чего удивляться, при такой численности населения обязательно должны быть органы власти и защитники правопорядка.

Первым заговорил второй, цедя слова сквозь зубы:

— Рассказывай. Что, как и где.

Тон заставил Сашу подозревать в нем работника органов. Наверно, этот бывший следователь думал, что у допрашиваемого сразу начнет заплетаться язык. Но Данилов был подсознательно готов; еще по дороге сюда он догадался, как его примут и за кого могут принять. Наивно было надеяться на хлеб-соль.

Можно было изображать дурачка, но так легко перегнуть палку. Вместо этого Александр решил сразу предупредить лишние вопросы.

— Товарищи, я не шпион, могу доказать.

— Ты гляди, умный, — осклабился тот, кого Саша посчитал кадровым милиционером. — И как?

— Надо быть долбанным придурком, чтоб приплыть на лодке. Я чуть не утонул и не разбился. Если б я хотел внедриться, пришел бы по главной дороге, и с другой историей. Еще я бы просился внутрь, а так ваши орлы меня приволокли силком.

— Брешешь, — фыркнул мент. — Может, тебе руку сломать?

— Да пусть договорит, — возразил блондин. — Например, как нас нашел, если жил в своем Кузбассе.

Хороший полицейский, плохой полицейский. Все лучше, чем плохой и очень плохой. Может, соврать, что не знал ни про какой Подгорный и сошел на берег набрать воды в ручье? Нет, лучше следовать истине даже в мелочах, так будет меньше шансов запутаться.

— Я поймал передачу, — ответил Саша.

— Какую еще блин передачу? — уставился на него опер.

— По радио с неделю назад. Теперь не пойму, зачем было кричать о себе, если никого не ждете.

— А мы и не кричали, — светловолосый, похоже, понял, о чем речь. — Передача была всего одна. Можешь считать, что в рубашке родился.

— Погоди, Володь, не обнадеживай его раньше времени, — ухмыльнулся опер. — Все зависит от того, что мы решим. Может еще пожалеет, что услышал. Ладно, давай поколем его маленько.