Самурай Ярослава Мудрого - Александр Ледащёв

Я нашел себе укромный уголок во дворе и смиренно сидел там, скрытый от досужих взоров дружинной избой и зимней кухней. Не хотелось мне никого видеть и ни с кем говорить. Одет я был так же, как вчера, так что если придут нас звать к князю, то я уже готов. Осталось только дождаться гонца, а дальше Ратьша велит собираться, это, я думаю, будет слышно. На самый крайний случай меня найдут, а я отсюда не вылезу.

Так я и сидел, час за часом, в тишине и покое. Вспоминал старика Тайра, вспоминал поединки на арене, вспоминал женщин, которые у меня были, и, можно сказать, с пользой проводил время. Солнце уже перевалило за полдень, когда, наконец, за избой поднялся некий вялый переполох. Я решил выйти из убежища от греха – начнут искать, подумают черт-те что, сбежал, поди, беспамятный-то наш, опомнился!

Дружинники заполонили двор, а на крыльце строгий и мрачный Ратьша принимал какого-то хорошо одетого юношу. Как я понял со слов дружинников, это и был ожидаемый гонец. Ну, надеюсь, что он сообщит о том, что нас ждут прямо сейчас, а не через неделю.

Тут и посетила меня совсем уже странная мысль. Ладно, дани мы не привезли, явились целой ордой и так далее, но! Как я помню, послы всегда являлись с дарами, неважно, с какой миссией они приехали. Будь мы с данью, понятно, что дары уже не нужны. А мы и сейчас без них. Так, насколько я помню, только войны и объявляли. Ярослав хочет войны с отцом? Странно. Вроде как проблемы у них начались позже, хотя как можно полностью полагаться на историю, если там, коль я не путаю, одних дат рождения Ярослава штуки три? Так что? Мы вестники войны, что ли? «Иду на вы»? Ну, то дело княжье, уж всяко что не мое. Война так война.

Тем часом молодой человек сел на своего роскошного и богато убранного коня и ждал, как понимаю, нас, чтобы сопроводить к князю в терем. Ратьша же велел собираться, что я и сделал, выведя Харлея из конюшни и прыгнув в седло. Мои сборы на этом и закончились, да и остальные недолго собирались. Вскоре наше роскошное посольство, где трое молчали почти всегда, а я просто был экзотикой, тронулось ко двору великого князя Владимира. Говорить, понятное дело, будет Ратьша. На него и смотреть. На сей раз я ехал близко к нему, правда молча, так как сам он молчал, а соседи у меня, как я уже многократно отмечал, говорили крайне редко. Ратьша внимательно посмотрел на меня еще на подворье и одобрительно кивнул головой. Значит, мое убранство ему понравилось.

Как и вчера, киевляне смотрели на нас с интересом, в меня невоспитанные дети тыкали пальцами и округляли глаза, я же пристально и почему-то сурово всматривался в баб и девок. Девки краснели и прикрывались рукавом, а бабы надменно отворачивались, чтобы потом посмотреть вслед.

К княжьему терему мы ехали, как ни странно, долго и неспешно. Тон и скорость задавал присланный за нами юноша, а он, судя по всему, твердо решил придерживаться всех возможных правил посольского церемониала для злостных неплательщиков, как я понимаю. Не на тех напал! Святославу и Светозару было, видимо, наплевать на то, с какой скоростью они едут, тень Ратьши в расчет просто не берется, я даже не видел, как и когда этот человек ест, хотя просидел у их костра всю дорогу от Ростова до Киева. Ратьша своей мрачной и торжественной невозмутимостью напоминал сфинкса, а что до меня, то лицо у меня и так-то маловыразительное, а теперь, я думаю, я напоминал идола, которому глубоко все равно, куда и с какой скоростью он едет или его везут. Десяток дружинников, что были с нами, тоже ехали со спокойной важностью и молчали всю дорогу. Компания в целом подобралась тихая и непритязательная, если не считать богатых украшений и дорогого оружия на людях князя Ярослава. Не могли же мы явиться ко двору одетыми как оборванцы.

Как и вчера, Ратьша оставил эскорт у дверей, весь десяток. Я окинул двор взглядом и увидел, что десятка тут, если что, мало. Вчера двор великого князя был более пустынным. Сегодня тут околачивалось человек сорок, одетых как сейчас в бой, стояли оседланные кони, и ворота за нами сразу же закрыли. Враждебности, правда, никто не выказывал. Люди просто вели себя так, словно нас тут вовсе и не было.

Ратьша и мы последовали вверх по лестнице за нарядным юношей, с которым мы и приехали. Поднимаясь, я опять же увидел немало вооруженного народа, нарочито косящегося по сторонам. Насчитал я таких человек двадцать, разумеется, я не имел возможности видеть все палаты, и скорее всего, было их намного больше. Владимир знает, что его чадо нарывается, и знает, какие вести мы привезли. Он уже решил, что с нами делать, а это долгое ожидание и вчерашний маринад во дворе просто продуманный спектакль. И не только продуманный, но и отрепетированный.

Наконец, перед нами двое слуг распахнули нарядные широкие двери, и мы вошли в большой светлый зал с изукрашенными стенами и потолком. Висело на стенах и оружие, и щиты. А вдоль стен, глядя перед собой, стояли варяги. Да что ж у меня за везение такое на них!

Тут Ратьша начал поклон, и все мы последовали его примеру. Поклон били по чести, в пояс.

– Подойдите ко мне, гости ростовские. По здорову ли? – раздался низкий, тяжелый голос.

Я поднял голову и увидел, наконец, великого князя Владимира.

Глава XXIV

В ту пору Владимир уже начинал стариться. На богато изукрашенном кресле с высокой спинкой сидел седеющий, но крепкий еще вполне мужчина с мрачным, тяжелым взглядом. Густая борода его была ровно пострижена, пальцы украшены драгоценными перстнями и кольцами, золотые же гривны висели на его шее. Одет великий князь был в зеленого шелка рубаху и темно-синие штаны, заправленные в короткие сафьяновые сапоги.

В нем чувствовалась сила, грозная, дремлющая до поры сила, обузданная силой воли. Руки его лежали на коленях – жесткие, твердые руки воина, а не изнеженного правителя. Ни плаща, ни венца какого-нибудь на нем не было, да и если разобраться – на кой ему в тереме плащ? Опять какая-то лишняя мысль!

Взгляд великого князя почти осязаемо давил, пригибал к земле, хотелось опустить глаза и не поднимать их больше. Светло-серые, большие глаза князя больше всего напоминали море перед штормом. Не хотел бы я быть тем, кому придется сообщить ему недобрую весть. Ратьше же придется вести с ним разговор. Не завидую я ему.

Ратьша начал свою речь, а я отключился от внешнего мира. Мне не хотелось слушать Ратьшу, когда придет время действовать, я успею сориентироваться. Поэтому я воровато обежал глазами палату, сосчитал варягов, замерших у стен, окинул взором разрисованный потолок и снова уставился перед собой в никуда.

Я ожидал гневного раската княжьего низкого голоса, но Ратьша все говорил и говорил, краем уха я услышал что-то про новое городище, которое планируется построить, про варягов, которых необходимо нанять, про угольцев, которых необходимо подвести под княжью руку, – словом, Ратьша перечислял причины, по которым Ярослав не мог больше выплачивать дань грозному своему отцу. Владимир все молчал, а Ратьша все говорил, остальное посольство наше, как и я, затаило дыхание.

Самое интересное для меня было в том, что у нас не забрали оружия и обыскивать нас никто и не подумал. То ли это была милость княжья, то ли верх доверия, то ли предельное презрение – не знаю, но мне очень грело душу то, что чужие руки не коснутся моего субурито. Почему-то я именно сейчас ощутил себя послом и подумал, что для солидности надо бы стоять посвободнее, без окостенелости, которая было охватила меня.

Сказано – сделано, но я почему-то вольно отставил ногу и пошевелил усами. Затем снова бегло осмотрел палату и вновь пошевелил усами, надо полагать для солидности. Оставалось мне еще надуть щеки, как великий князь впервые после приветствия подал голос.

– А кто это там все глазами у тебя вращает и усами шевелит? – осведомился князь, глядя на меня.

– А это, князь, наставник уных наших, в лесу подобрали. Не помнит ни кто он, ни откуда. Вот, велел Ярослав, сын твой, с собой взять, может, тут у него в голове просветлеет, – вежливо отвечал Ратьша.

– И как? Опамятовался? – спросил Владимир.

– Да никак, великий князь, беда просто. А боец он добрый, хоть и беспамятный, – грустно отвечал Ратьша.

Я замер. Додумался я, где дурью маяться, – у великого князя на приеме! У нас и так миссия, прямо скажем, тревожная, еще я тут внимание привлекаю. Стоп. Этого и хотел Ярослав, посылая меня сюда. Именно этого. И я, не желая того, все-таки это сделал – привлек внимание Владимира. А теперь все, тишина и никакой больше мимики, а то наживу беды. Все, тихо. Тут снова заговорил Владимир:

– Я услышал тебя, тысяцкий. Весть ты принес нерадостную, но не дело за дурную весть карать уста, которые ее произнесли. Думается мне, что Киев и без дани с Ростова проживет как-нибудь, тем более что задумки Ярослава мне нравятся, хоть и много казны требуют. Быть по сему. А чтобы ему проще было на угольских землях встать, посылаю я с вами своему сыну Ярославу полсотни своих варягов. Пришлю сегодня же на подворье ваше, возьмете их с собой. Платить им теперь есть из чего, – Владимир усмехнулся.