Происхождение и юные годы Адольфа Гитлера - Владимир Брюханов

Пока что это у нас лишь присказка к дальнейшим рассказам о наших героях, в жизни и смерти которых мышьяк сыграл значительнейшую роль!..

1.4. Предки Гитлера меняют профессию.

Тяжелейшим испытанием для людей, ведших описанный образ жизни, должны были становиться периоды, когда в Европе устанавливалась мирная жизнь. Такое происходило не часто, но чем позднее — тем чаще.

В XVIII столетии мирные годы в Австрии уже преобладали над военными. Наполеоновские же войны были последним испытанием всей Европы в XIX столетии, переворачивавшим основы существования огромных масс европейского населения. Последующие войны XIX века оказывались в этом смысле вовсе мелочевкой.

После 1809 года местожительство предков Гитлера уже наверняка не подвергалось военным грабительским набегам, одновременно поставлявшим удобные жертвы для ответных тайных ударов. Кто знает, когда вообще в последний раз эти деревушки становились объектами тотального ограбления?

Заметим, что тем самым нарушалось и динамическое равновесие, поддерживаемое веками, когда сохранялся определенный баланс добычи и потерь у постоянно пребывавших на одном месте разбойников, облюбовавших удобнейшие места для совершения нападений и доведших эти последние до автоматического совершенства — как и кавказские горцы до появления русских.

Теперь прекращались обычные потери, и предки Гитлера въезжали в новейшую для себя эпоху, которая, вполне очевидно, означала, что периодические разорения, которым подвергались семейные хозяйства членов этого разбойничьего клана на протяжении столетий, должны были остаться в прошлом.

А это означает, кроме всего прочего, что последнее слово в непрерывном процессе взаимного ограбления, которому подвергали друг друга пришлые бандиты и деревенские разбойники, вполне могло остаться за последними: они уже не подвергались дальнейшим грабежам, а собранные ими средства уже не предназначались для непосредственного восполнения текущего урона.

Это значит, что в их руках могли сосредоточиться значительные сокровища, чему ранее не очень-то способствовали периодические бедствия.

Однако, кроме всего прочего, наступление таких времен означало и кризис привычной деятельности деревенских разбойников.

Что же приходилось делать в такие мирные времена тихим и скромным европейским деревенским бандитам? Где же они могли взять тогда проезжих и прохожих солдат, традиционно подвергаемых грабежам?

Очевидно, что вовсе нигде — и за последние два столетия обычная мирная жизнь по всей Западной Европе докатилась до такого постыдно нижайшего уровня в отношении грабежа и убийств, какой просто неприлично сравнивать с нормами XVIII и более ранних веков!

Понятно, что такая трансформация не могла происходить вовсе безболезненно для наследственных грабителей и убийц.

И в этом отношении предкам Гитлера и их землякам повезло заведомо больше, чем многим другим их европейским коллегам: их выручала граница.

Граница между Австрией и Богемией существовала, можно сказать, всегда — еще до императора Карла IV с его «Золотой буллой». Установление границы и таможни — это просто одна из форм осуществления рэкета, каким и занимались столетиями европейские феодалы — с самого своего возникновения в таковом социальном качестве. В данном особом случае рэкетирскому побору подвергались торговцы, перевозящие товары через границу.

Густота и частота рыцарских замков, стоящих, например, на берегах Рейна, заставляет задуматься о том, какого же масштаба дани приходилось выплачивать купцам, перевозившим товары по этой реке. Почти такое же впечатление производят и замки на Дунае — в районе баварско-австрийской границы.

Действительно, в эпоху раннего средневековья европейская торговля, регулируемая владельцами таких замков, должна была влачить жалкое существование.

Понятно, что рыцарям приходилось призадуматься: чтобы давать доходы, рэкет должен заботиться о процветании обираемых, иначе — просто резня курицы, несущей золотые яйца! Поэтому грубое насилие должно было смягчаться, высота поборов, перешедших в узаконенную форму таможенной пошлины, снижаться, а торговля приобретать все большую свободу — на благо всем, кто продает и кто покупает.

Постепенно внутренние границы уничтожались, замкнутые экономические зоны расширялись до государственных границ, а в последние полвека на наших глазах вся Европа превращается в единое экономическое пространство, защищенное, однако, от внешнего мира политическими и таможенными барьерами.

Но всегда, когда существует граница, существует и соблазн незаконного ее преодоления — дабы избежать таможенных поборов. Границы, таможни и контрабанда — это естественные продукты развития определенных форм экономической деятельности.

Понятно, что горные разбойники, по необходимости знакомые со всеми тайными тропами в радиусах десятков и сотен километров от собственных жилищ, должны были становиться идеальными сотрудниками на путях контрабандной торговли.

Подобная трансформация происходит легко и естественно. Например, в свое время, в апреле 1989 года, Москва была потрясена серией жестоких убийств: похищались импортные персональные компьютеры, а их владельцы вырезались целыми семьями; позднее автору этих строк случилось познакомиться с кое-кем из этих убийц: они уже трудились охранниками в одном из знаменитых кооперативов, торгующих компьютерами, и никаких убийств более не производили.

Изменения в особенностях контрабанды, имевшие место в Австрии XVIII и XIX веков, строго согласуются с известными переменами в образе жизни наших героев.

В 1780 году, во время всеобщих преобразований, которые Иосиф II (уже упоминавшийся в связи с отменой крепостного права в 1781 году и снижением притеснения евреев) пытался было ввести в своей империи, издан был полный таможенный устав, отличающийся строгими ограничениями в отношении привоза иностранных произведений. В этом новом тарифе было принято за правило не допускать к привозу ничего, что может производиться дома.

Такая мера круто противоречила всем прочим реформам, предпринятым этим выдающимся императором, пытавшимся превратить Австрийскую империю в оплот прогресса и просвещения.

Император сам понимал это и, не желая полностью лишить своих подданных участия во всемирной торговле, учредил несколько вольных портов. Но эта уступка здоровым экономическим началам не была достаточна для развития торговой деятельности в стране даже в мнении правительства. Поэтому последнее посредством многих частных привилегий постоянно делало исключения из общих правил, а иногда и совершенно отменяло их.[270]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});