Уроки любви - Мэри Патни

Глядя на изящный профиль жены, он подумал о том, сколько шпилек потребовалось, чтобы скрепить этот узел волос, и как было бы красиво, если бы они упали ей на плечи. Йен быстро перевел взгляд на струящийся внизу фонтан.

Кажется, Лора уже простила его за случившееся в доме Хабибура, но он простить себе этого не мог. Он знал, что со временем жена преодолеет страх перед физической близостью, ибо женщина, которая с таким восторгом отвечала на его ласки, не сумеет их забыть, а время, терпение и понимание сделают свое дело.

Йен вздохнул. К сожалению, он никогда не отличался терпением.

— Как тебе понравилась магарани? Я уверен, это она пригласила тебя за занавеску.

— Камала — самая красивая женщина в Индии и, возможно, самая очаровательная. Мы с ней одного возраста, но она напоминает мне мать.

— Камала и Раджив Сингх — это величайшая история любви. В городе считают, что они перевоплощение Шах Джахан и Мумтаз-Махал. — Заметив недоумение жены, Йен объяснил:

— Шах Джахан тот самый правитель, который построил Тадж-Махал в память о любимой супруге Мумтаз-Махал.

— И Камала с мужем являются их перевоплощением? Как романтично. Может, им повезет больше, и они проживут вместе долгую жизнь, — грустно произнесла Лора.

Йен понимал ее. Быть легендой приятнее, чем состоять в браке, в котором слишком много страсти и еще больше проблем.

Тут в гостиную вошли двое слуг с подносами. Индусы высшей касты никогда не делили трапезу с людьми, не принадлежащими к их рангу, поэтому Йену с Лорой предлагалось есть у себя в апартаментах.

Вымыв руки, они сели за низенький столик, на который слуга уже поставил блюдо с жареным барашком.

— Странно, что подали мясо, — заметила Лора. — По-моему, в высшей касте одни вегетарианцы.

— Многие, но раджпуты едят мясо. К тому же здесь огромное и сложное хозяйство, а люди — всевозможных религий, их надо накормить. Раджив Сингх достаточно мудр, чтобы ладить со всеми. Его армия состоит из полков индусов, мусульман и сингхов, хотя они находятся в разных казармах, однако все готовы сражаться за магараджу. Он поступил разумно, пригласив лучших офицеров Европы обучать свою армию, но присовокупил и местные воинские традиции.

Супруги только покончили с едой, когда появился управляющий в сопровождении двух стражников.

— Эту шкатулку, мэм-саиб, которая была собственностью вашего дяди, посылает вам с наилучшими пожеланиями Раджив Сингх. Теперь она ваша. — Управляющий с поклоном удалился.

Лора с восхищением разглядывала наследство Петра. Шкатулка выглядела сильно побитой, но замок был закрыт.

— У тебя, случайно, нет подходящего ключа? Мне бы не хотелось взламывать замок, — обратилась Лора к мужу.

Йен внимательно осмотрел шкатулку, затем ушел в свою комнату и вернулся с куском проволоки. Он осторожно поколдовал над замком, и вскоре послышался щелчок.

— Ты обладаешь любопытными способностями, — заметила удовлетворенная Лора.

— Офицеру и джентльмену нужно быть готовым ко всяким неожиданностям, — спокойно ответил Йен.

— Наверное, тебя не учили этому в академии.

— Когда я служил на границе, мой сержант как-то от нечего делать научил меня вскрывать замки. Я учился, чтобы скоротать время, а теперь эти знания оказались полезными.

Лора открыла шкатулку, которая доверху была заполнена письмами и журналами.

— Дядя писал, что там нет ничего ценного, — разочарованно сказала она, — но я все же надеялась на что-нибудь более экзотическое.

— Почему бы тебе не вынуть все бумаги, — предложил Йен.

Лора начала складывать бумаги на стол, стараясь не нарушать порядка.

— Ты прав, на дне лежат какие-то вещицы, завернутые в холстинки. — Она раскрыла одну, увидела золотые карманные часы прекрасной работы и вскрикнула от восторга. — Я их помню! Сначала они принадлежали моему деду Кушуткину. По семейной легенде, их сделал часовщик французского короля. Помню, дядя заводил Пружинку и подносил часы мне к уху, чтобы я слушала музыку. — Лора улыбнулась воспоминаниям и сказала:

— Думаю, Петр был бы рад, если бы они попали к тебе. Возьми.

— Ты отдаешь их мне? — удивился Йен.

— Дядя писал, что ты ему как сын, которого у него не было, поэтому часы должны принадлежать тебе. А раз ты мой муж, то я в любое время смогу посмотреть на них.

— Спасибо. — Йен погладил сверкающее золото. — Полагаю, не стоит говорить, что они для меня значат.

— Не стоит. — Лора довольно улыбнулась и начала разворачивать следующую вещь. Это оказалась старинная, покрытая эмалью табакерка с нефритовой фигуркой женщины на крышке. В табакерке лежали высохшие сигары и нож для бумаги с золотой ручкой. Но самой поразительной была сплющенная ружейная пуля.

— Эти вещи мне не знакомы. Не знаю, как они у дяди очутились и что для него значили.

— Наверное, пулю когда-то вынули из тела Петра Андреевича, — сказал Йен. — Мужчины часто испытывают сентиментальные чувства к пулям, которые их чуть не убили. У меня тоже есть парочка.

— Значит, это одна из тех самых пуль, на которых мужчины так любят высекать свое имя? — с иронией спросила Лора.

Как и писал Петр, ничего ценного в его вещах не было. Но бумаги полковника могли представлять определенный интерес.

— Жаль, что я не умею читать по-русски, — вздохнул Йен. — Где-то здесь находится информация об «огне по всей Индии». Сколько времени у тебя займет просмотр бумаг?

— Боюсь, много. — Лора взяла дневник, лежавший сверху, пролистала. — По крайней мере у дяди были чернила и бумага, да и почерк тут поразборчивее, чем в тюремном дневнике. По-моему, он находился в Индии в одно время со мной, но почему-то не приехал меня навестить.

— От Дхарджистана до Бейпура очень далеко. К тому же поездка могла бы плохо для него закончиться.

— Меня всегда беспокоило, что для Англии он враг, мы с папой всегда так радовались его приездам. — Лора вздохнула, беря стопку, перевязанную вылинявшей ленточкой. — Любовные письма, как ты думаешь? Боже милостивый, да ведь это мои письма! Дядя хранил их все годы. Здесь есть и письма мамы.

Вспомнив, что Петр советовал племяннице быть повнимательнее при разборе шкатулки, Йен сказал:

— Здесь может оказаться тайник, где он хранил секретные бумаги. Разреши мне посмотреть?

— Изволь.

Узорчатая индийская ткань, выстилавшая дно, казалась новее самой шкатулки, поэтому Йен аккуратно подрезал ткань перочинным ножом и вытащил дощечку, под которой лежал хлопок-сырец. Несколько разочарованный, он провел по нему пальцами и сразу нащупал два предмета. Развернув голубой шелк, Йен присвистнул от удивления: у него на ладони сверкнул темно-красный рубин величиной с грецкий орех. Во втором сверточке оказался бриллиант, не уступающий рубину.