Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Теперь мертвецы уже не выйдут из рудника, чтобы пугать нас! – закончил рассказчик.
– А через верхний вход они разве не могут выбраться? – спросил я нарочно.
– Откуда ты знаешь, что в рудник можно попасть и с гребня горы? – с тревогой спросил караульный.
– Лет пятнадцать назад, когда караула ещё не было, я бывал здесь и лазил по всему руднику, сверху донизу. Видел много золота. Жаль, что оно лежит здесь без пользы для людей.
– Это золото принадлежит богдыхану, и он бережёт его на случай большой войны с иностранными чертями, – заявил монгол наставительно.
Он, конечно, прежде всего спросил нас, кто мы, откуда, куда и зачем едем и при прощании сказал:
– Вы едете по дороге в Гучен? А знаете ли вы, что недалеко от неё, а отсюда в одном переходе, лежит священный камень, упавший с неба. Многие люди, едущие по этой дороге, свёртывают с неё, чтобы поклониться этому камню.
Эти слова, конечно, очень заинтересовали нас, и мы расспросили подробно, как найти этот камень. Узнали, что камень огромный, величиной немного меньше юрты, что над ним выстроена крыша и стены, так что его снаружи не видно. Лежит он среди равнины недалеко от горы Ошке, мимо которой проходит дорога в Гучен, и называется он Кумыс-Тюя (т. е. серебряный верблюд).
Мы поблагодарили караульных за эти сведения и вернулись в свой стан.
На караванную дорогу из Кобдо в Гучен мы вышли немного выше впадения речки Алтын-Гол в Булган и повернули по ней на юг. Дорога из долины Булгана поднималась постепенно всё выше по северному склону цепи Кутус-Алтая и после плоского перевала спустилась полого к источнику Кайче. Со спуска можно было уже увидеть на южном горизонте снеговую цепь Тянь-Шаня, еле видную невооружённым глазом. Нужно заметить, что этот первый переход по незнакомой дороге мы делали днём. Освещённая лучами заходящего солнца на цепи Тянь-Шаня резко выделялась высокая конусообразная вершина Богдо-Улы.
Следующий переход мы сделали днём, чтобы не пропустить сворот к камню Кумыс-Тюя. Дорога шла по щебнистой пустынной равнине, шириной в 6 – 8 вёрст, ограниченной с запада кряжем Аржанты, а с востока – грядой Джаманты. Почва была покрыта мелкой травой, плоские впадины представляли солончаки с мелкими кустиками солянок и хармыка; кое-где видны были и крупные кусты тамариска; некоторые впадины белели от соли, покрывавшей почти всё дно их. Очевидно, сюда ещё попадала весенняя вода при таянии снегов на Алтае и пропитывала почву. Кое-где поднимались небольшие холмы, и возле них я, к удивлению, различил стены небольших фанз и загородки из хвороста для скота. Но не видно и не слышно было ни людей, ни животных.
– Это – зимовки наших монголов-торгоутов, – пояснил мне Лобсын. – Здесь зимой можно жить, кормов довольно и есть соль, которую скот любит.
– А где же вода? где колодцы? – спросил я.
– Зимой воды не нужно. Снег под Алтаем выпадает часто, во впадинах долго держится. Вот тебе вода для людей и для скота. Люди живут здесь полгода, с ноября до апреля. Когда снега сойдут, монголы перекочёвывают на Булган.
Я вспомнил, что уже слыхал о том, как кочевники зимой живут в безводных местах с хорошим подножным кормом, используя вместо воды выпадающий снег, если он выпадает не слишком редко и в достаточном количестве. Такие места чаще всего бывают у южного подножия какого-нибудь горного кряжа или в долине среди его гряд.
Дальше на той же равнине зоркий глаз Лобсына усмотрел какое-то небольшое строение, и вскоре мы увидели тропу к нему, отделившуюся от большой дороги. Она представляла несколько параллельных дорожек, вытоптанных верблюдами и ясно выделявшихся более светлым цветом и значительно меньшим количеством щебня на тёмном фоне равнины.
Часовня или постройка над священным камнем представляла деревянный с конической крышей сруб, в котором было вырезано отверстие более квадратного аршина. Оно и позволило рассмотреть камень, лежавший прямо на земле. Он имел больше сажени в длину и немного меньше в ширину, крутые и неровные бока и поднимался над землёй на 8 – 9 четвертей. В нескольких местах у него были оббиты, вероятно, более острые края или уголки и можно было видеть, что он состоит из блестящего серебристо-белого металла, тогда как вне этих мест он имел темно-бурый цвет и мелкошероховатую поверхность. Таким образом, было ясно, что этот будто бы упавший с неба камень состоит из какого-то металла, но только не серебра, так как цвет на оббитых частях был не серебряный, а скорее стальной. Я кое-что читал о падающих с неба камнях, называемых метеоритами, и потому вынул свой карманный компас, который консул дал мне для ориентировки при съёмке плана зданий на раскопках, отпустил стрелку и увидел, что камень сильно притягивает её к себе. Куда я ни поворачивал компас, стрелка сейчас же одним концом показывала на камень. Следовательно, камень был сильно магнитный и, очевидно, представлял железный метеорит, состоящий, как установлено наукой, из никелистого железа.
Когда я по возвращении рассказал об этом камне консулу, он справился, в книгах и сообщил, что метеорит такой огромной величины (я его приблизительно обмерил) ни в одном музее Европы и Америки не имеется и вообще неизвестен в науке. Отбить от него хотя бы небольшой кусочек не удалось; у нас с собой была только кайла, а никаких выступов или углов, по которым можно было ударить, на камне не было, – всё, что возможно, было уже сбито. Я, конечно, объяснил Лобсыну, что это за камень, и потом, когда мы ехали дальше, ещё с полчаса мы рассуждали о падающих с неба камнях.
Возвращаясь к дороге, мы ехали теперь мимо горы Ошке, которая стояла одиноко среди равнины и была похожа на фигуру лежащего животного вроде большой собаки, но с головой, более похожей на человеческую.
За незаметным перевалом через плоскую гряду Тотуркара у южного подножия этих чёрных гор мы нашли несколько колодцев с пресной водой, глубиной только в полтора аршина и, к удивлению, с деревянным прочным срубом. Здесь мы остановились.
Следующий небольшой переход в 8 вёрст проходил сначала через пустыню Ламын-Крюм-Гоби, усыпанную чёрным щебнем, а затем по ущелью в низких горах Намейчю; среди него были колодцы, скорее ямы в полтора аршина глубиной, некоторые с деревянным срубом, с горьковатой водой, пахнувшей тухлыми яйцами. Здесь пришлось заночевать, так как дальше был большой безводный переход вёрст в шестьдесят.
Чтобы дать верблюдам хорошо отдохнуть, мы простояли в этом месте, несмотря на скверную воду, следующий день до трёх часов пополудни и вышли с запасом воды в бочонках и напоив досыта всех животных. Часа через полтора горы Намейчю кончились, и дорога пошла по чёрной пустыне, густо усыпанной мелким щебнем и почти без всякой растительности. Кое-где в плоских впадинках желтел небольшой кустик. Местами равнина горбилась маленькими гривками или поднималась низкими ступеньками. В одном месте, уже в сумерки, мы заметили вблизи дороги какие-то брёвна длиной в 5 – 6 сажён и толщиной больше аршина. Они были разбросаны по поверхности пустыни.
- Путешествие в Тянь-Шань - Петр Семенов-Тян-Шанский - Путешествия и география
- В дебрях Африки - Генри Стенли - Путешествия и география
- Перевёрнутый полумесяц - Мирослав Зикмунд - Путешествия и география
- Путешествия к Лобнору и на Тибет - Николай Пржевальский - Путешествия и география
- Практика микробюджетных путешествий. Как увидеть мир за 150 евро в месяц - Элиас Реоцци - Путешествия и география
- В поисках Индии. Великие географические открытия с древности до начала XVI века - Тимур Дмитричев - Путешествия и география
- Необычные случаи на охоте и рыбной ловле - Сергей Кондратьев - Путешествия и география
- На разных широтах, долготах... - Владимир Кудинов - Путешествия и география
- По Южной и Центральной Африке - Эмиль Голуб - Путешествия и география
- Автостопица: путевые заметки - Екатерина Бург - Путешествия и география / Русская классическая проза