Жизнь Вивекананды - Ромен Роллан

грезить!

Эта страна — страна грез, где Карма

Ткет из наших мыслей хрупкие гирлянды *

[* Unthreaded — буквально "без нити, их удерживающей".]

Цветов душистых и вредоносных. И ни один из них

Не имеет ни корня, ни стебля, будучи рожден из Ничего.

И самое слабое дыхание Истины относит его

В первоначальную пустоту… Смелее! Стань лицом к лицу

С Истиной! Будь единым с ней! Пусть прекратятся видения,

А если это тебе недоступно, пусть тебе грезятся лишь

более реальные грезы,

Вечная Любовь и свободное Служение!.."

(Ср. "Сочинения Вивекананды", IV, 322. Мы цитируем здесь лишь последнюю строфу.)

213

Мисс Мак-Леод, воспоминания которой я, с ее любезного согласия, использовал, знала Вивекананду в течение семи лет, и он по месяцам жил под ее кровом. Но, очень привязанная к нему, она никогда не жертвовала своей независимостью. И он вполне допускал это. Он предоставлял полную свободу тем, кто не передавал свободно свою волю в его руки. Она оставалась поэтому другом и вольной помощницей, не посвященной ученицей, как Ниведита. Она рассказывала мне, что, прежде чем последовать за Свами в Индию, она испросила его согласие на это. Он ответил следующим повелительным наставлением (которое я записал по памяти):

"Идите, если вы хотите видеть бедность, унижение, грязь, людей в лохмотьях, говорящих о Боге! Но, если вы ищете чего-либо другого, не приходите! Ибо нам не под силу переносить еще лишнюю критику!"

Она строго следовала этому предписанию, вызванному болезненной любовью Вивекананды к своему униженному народу, оскорбления которого больно ощущала его раненая гордость. Однако раз ей случилось сделать одно насмешливое замечание по адресу какого-то брамина несколько странной наружности, встреченного ими в Гималаях. Вивекананда "обернулся, как лев" и, испепеляя ее взглядом, закричал:

"Руки прочь! Кто вы такая? Что вы-то сами сделали?"

Она, растерявшись, молчала. Позднее она узнала, что этот брамин, сам очень бедный, был одним из тех, кто, прося милостыню, собрал сумму, необходимую для путешествия Вивекананды на Запад. И она узнала, что истинная сущность людей определяется не тем, чем они кажутся, а тем, что они делают.

214

"Что я могу сделать, чтобы помочь вам?" — спросила она его по прибытии. — "Любить Индию!"

215

В этом никак не следует видеть духа мелочного шовинизма и враждебности к Западу. Когда, в 1900 году, он отправил в Калифорнию Свами Турьянанду, он сказал ему: "С этого дня уничтожьте в себе даже всякую память об Индии!" Чтобы глубоко воздействовать на какой-либо народ и приносить ему истинное добро, необходимо слиться с этим народом и забыть себя в нем: это принцип, который Вивекананда внушает своим ученикам.

216

Она рассказала об этом путешествии в Беседах Вивекананды, в своих "Notes of some Wanderings with the Swami Vivekananda". Я обязан также воспоминаниями мисс Мак-Леод, участвовавшей в путешествии, несколькими драгоценными заметками, в особенности о нравственной дисциплине, которой Вивекананда подвергал Ниведиту. Он нисколько не щадил ее инстинктивной лояльности по отношению к своему народу, привычек и моментов отвращения, свойственных западному духу; он на всякие лады унижал ее характер англичанки, гордой и рассудительной. Возможно, что он при этом хотел защитить себя и защитить ее от страстного преклонения, которое она к нему проявляла; и хотя чувство к нему Ниведиты было всегда абсолютно чисто, он, может быть, провидел опасность. Он безжалостно обрывал ее и систематически находил плохим все, что она делала. Он уничтожал ее. Она возвращалась подавленная, в слезах, к своим подругам, которые указали Вивекананде на его чрезмерную строгость. С тех пор он смягчился, и свет вернулся в душу Ниведиты. Она тем в большей мере почувствовала цену доверия учителя и счастье подчиняться закону его мысли.

217

Полное собрание сочинений Вивекананды, IV, 319.

218

Даже нежному Рамакришне было знакомо грозное лицо Матери. Но он больше любил созерцать ее улыбку и ее прекрасные волосы.

"Однажды, — рассказывает Сиванат Састри, один из основателей и руководителей Садхаран Брахмо-Самаджа, — в моем присутствии принялись обсуждать атрибуты Бога, споря о том, насколько они отвечают запросам разума. Рамакришна остановил их, говоря: "Довольно! Довольно! чего ради спорить о том, разумны или нет атрибуты Божества?.. Вы говорите, что бог добр: разве вы можете убедить меня в его благости рассуждениями? Смотрите на это наводнение, только что погубившее миллионы! Как вы мне докажете, что так повелел благодетельный Бог? Вы мне ответите, может быть, что это наводнение смыло несчастные дела и удобрило почву… Но разве благий Бог не мог совершить все это, не поглощая тысяч мужчин, женщин и невинных детей?" На это один из собеседников возразил: "Значит, мы должны считать, что Бог жесток?" "О глупец, — воскликнул Рамакришна, — кто сказал вам это? Сложите руки, скажите смиренно: "О Господь, мы слишком слабы и слишком неспособны, чтоб понять твою природу и твои действия. Соблаговоли просветить нас!.." Не рассуждайте! Любите!" ("Воспоминания о Рамакришне" Сиваната Састри).

Познание грозного бога тождественно у Рамакришны и у Вивекананды. Но отношение к нему различно. Рамакришна склоняется и целует руку божества, пожирающего его сердце. Вивекананда, с высоким челом, глядит смерти в глаза; и мрачная радость действия вдохновляется этим. Он спешит броситься "на острие меча".

219

Возможно, что нравственный удар, полученный им незадолго до этого, — смерть его верного друга Гудвина и его старого учителя Павхари Баба (июнь 1898 года) подготовили вторжение Грозной Богини.

220

Во время второго путешествия в Европу, на пароходе, в виду берегов Сицилии (ср. Беседы с Ниведитой в книге: "Учитель, каким я его знала").

221

Когда ему говорят о том, что в Индии редка преступность, он восклицает:

"Дай бог, чтоб это было иначе! Ибо это — добродетель смерти!.. Чем больше я старею, — продолжает он, — тем больше убеждаюсь, что все должно иметь основой мужество: это мое новое Евангелие". Он доходит до того, что говорит: "Делайте даже зло, но так, как подобает мужчинам! Будьте преступными, если на то пошло, но в крупном масштабе".

Нужно, конечно, остерегаться придавать этим словам (сказанным на пароходе лишь очень верным и испытанным товарищам, которых они не могли бы смутить) буквальное значение.