47 ронинов - Джоан Виндж

За воротами обнаружилась арена – привыкшим к темноте глазам показалось, что все вокруг залито ослепительным светом, – однако она ничем не напоминала привычное ристалище, на котором проходили поединки в замке Ако. Здешнее место для боев больше походило на огромную клетку, обнесенную по периметру железной решеткой, и занимало почти все пространство в пустующем трюме. Помещение было набито битком – толпы орущих, свистящих, ругающихся чужеземцев сидели на расположенных ступенями импровизированных лавках, теснились внизу между клетью и деревянным остовом корабля. В этом замкнутом пространстве звуки эхом отражались от твердых стен, и шум стоял такой, что Оиси на миг померещилось, будто он очутился внутри гудящего храмового колокола.

Стоявшее на улице зловоние показалось райским ароматом по сравнению с непереносимым смрадом, который витал в трюме, – тяжелый дух множества потных тел мешался здесь с горелым запахом полусотни фонарей. Оиси – оглушенный, задыхающийся, растерянный – прильнул к прутьям, пытаясь понять, что происходит на арене.

Пространство внутри клетки напоминало поле битвы, заваленное безжалостно разорванными, изуродованными трупами. Заглушая гул толпы, вновь раздался уже слышанный Оиси звериный рев, и взгляд ронина уткнулся в… Не может быть! Они, демон преисподней?..

В центре круга медленно разворачивался чудовищный ёкай, дико вращая выпученными глазами. Огромное тело размером с вола – если бы только вол умел ходить на задних конечностях – своими очертаниями походило на неуклюжую копию человеческой фигуры. На лбу торчали короткие острые рога, однако основные повреждения усеивающим арену мертвецам нанесли не они, а торчащие наружу клыки и длинные когти создания. Обвислая грубая кожа по цвету не отличалась от крови, сплошь покрывающей монстра.

Снова раздался грозный рык, и демон кинулся на последнюю оставшуюся в живых жертву. Зажав человека в углу, он навис над несчастным; тот, словно маленький ребенок, в ужасе припал к земле. Смертельный бросок они – и Оиси невольно зажмурился. Но тут же распахнул глаза. Этот человек…

Тот, кого монстр уже считал своей добычей, вдруг взметнулся вверх, отделился от решетки и в стремительном прыжке взлетел в воздух. Молниеносное движение – и занесенная катана, сверкнув кроваво-красными искрами, разрубила тело они от плеча до самого центра живота, одним великолепным точным ударом рассекла сердце, легкие и внутренности… А бывшая жертва уже вновь пригнулась к земле.

Они пошатнулся… Медленно-медленно начал заваливаться на спину… И рухнул. Раздался мощный глухой удар, от которого содрогнулся весь корабль. А Оиси смог наконец разглядеть победителя.

Еще один демон… Во всяком случае, очень уж похож – тело настолько измазано кровью, что выглядит в точности как красная шкура поверженного они, лицо закрывают длинные жирные волосы… Но еще до того, как Оиси во всех подробностях рассмотрел героя, он уже знал, кто перед ним. Такой смертельный удар мог нанести лишь один человек. Кай.

Точнее, существо, некогда бывшее Каем.

«Он, скорее всего, покажется тебе… другим». Теперь Оиси полностью осознал жуткую иронию, кроющуюся за ухмылкой капитана. Оттуда, с арены, на взбудораженную толпу смотрела измученная, до неузнаваемости искаженная оболочка человека, в прошлой жизни откликавшегося на имя Кай. Будда милосердный, осталась ли в этом создании хоть капля людского разума, живой души?..

От победы Кая толпа, сплошь состоящая из моряков и портовых рабочих, окончательно озверела. Со всех сторон неслись крики:

– По-лу-кров-ный! По-лу-кров-ный!

Даже голландцы называют его так, подумал Оиси. И неважно, недочеловек Кай или, наоборот, некое высшее создание – люди никогда не воспринимали его как равного себе, никогда не дарили ему братского участия.

Они ведь такие разные: его, Оиси, народ, который всегда ненавидел и боялся явившихся извне чужаков, и эти самые чужаки – которые вместо того, чтобы сидеть у себя на родине, плывут на другой конец света обмениваться товарами с совершенно непонятными им, странными людьми… Но какое поразительное единодушие демонстрируют и те, и другие в отношении полукровки! Обе нации, не сговариваясь, дружно отвергают человека, похожего на них гораздо больше, чем похожи между собой сами японцы и варвары. Впрочем, может, и нет в этом ничего поразительного…

От этой мысли в душе Оиси вдруг шевельнулось чувство стыда – неприятное, неожиданное. И он отмахнулся от своих рассуждений, сосредоточившись на том, как быть дальше. Что же ему делать, если Кай теперь…

Внезапно металлические ворота, перед которыми он до сих пор стоял, пришли в движение. Оиси отшатнулся, выпустил из рук прутья. Стоявший позади стражник вновь сильно толкнул его вперед, и бывший самурай вылетел на арену. Миг – и решетка с лязгом захлопнулась за его спиной.

Оиси оторопело застыл на месте. Вокруг забрызганной кровью клетки бесновалась толпа зрителей, они размахивали руками, орали, выкрикивали ставки. Среди них ронин заметил капитана. Тот с усмешкой наблюдал за растерявшимся японцем, лаская при этом двух полуголых девиц. Перекинувшись парой слов со своими людьми, капитан расхохотался; вне сомнений, предметом насмешек был именно он, Оиси.

Доставивший сюда ронина провожатый швырнул ему меч и, сделав брови домиком, приглашающе кивнул. Толпа радостно взвыла от предвкушения. Но Оиси сердито помотал головой и, даже не притронувшись к оружию, взглянул на Кая. Тот медленно, настороженно приближался с другого конца арены, держа в руках окровавленную катану.

– Кай! – позвал японец. И еще раз, уже громче: – Кай!

Боги, пусть звук собственного имени пробудит полукровку! Пусть выдернет его из этого кровожадного кошмара…

Но Кай, похоже, его даже не услышал. И уж тем более не среагировал на имя. Он воистину стал демоном – во всем, кроме формы. По злой иронии судьбы, единственное, что осталось в нем человеческого, – это тело. Но и оно, покрытое кровью и жуткими рубцами, выглядело ужасно. Волосы полукровки сейчас были откинуты назад, чтобы не мешать ему получше рассмотреть свою следующую обреченную на смерть жертву. Оиси отчетливо увидел необычные шрамы на лбу Кая – те самые шрамы, что впервые предстали его взору много лет назад, в день, когда охота господина Асано наткнулась на беглого мальчишку…

– Кай!!! – в последней отчаянной попытке постарался ронин докричаться до полукровки. И встретился с ним глазами.

Но окончание слова потонуло в мощном гуле гонга.

Кай отреагировал на этот звук мгновенно. Словно спущенный с поводка бойцовский пес, он с нечеловеческим рыком, от которого у Оиси в ужасе зашевелились волосы, с занесенным клинком кинулся на бывшего каро.

Оиси едва успел подхватить брошенный ему меч и закрыться от обрушившейся на него яростной атаки. Удары сыпались один за другим, он с трудом сохранял равновесие и отчаянно отбивался от безумного натиска полукровки. О том, чтобы напасть самому, не было и речи – все до капли силы Оиси, все его приобретенные за много лет воинские умения служили лишь тому, чтобы не дать изрубить себя на куски.

Очередной выпад – Оиси отразил его с удвоенной мощью, родившейся из острого чувства безнадежности, – и ронин в свою очередь кинулся вперед с мечом. Кай одним энергичным движением небрежно оттолкнул лезвие противника тыльной стороной незащищенной руки, и его катана замелькала в воздухе еще стремительней. В глазах – ни проблеска узнавания, ни намека на жажду мести. Одна лишь слепая ярость, словно единственным желанием полукровки было убивать, убивать, убивать… наводнить весь мир трупами… оказаться в трупах по колено.

Рев зрителей, за которым уже почти не слышно лязга сталкивающихся мечей. Удары Кая. Защита Оиси. Уворачиваясь, отскакивая, отбиваясь, ронин все больше и больше полагался исключительно на наитие, отвечая не столько на реальные выпады Кая, сколько на накопленные воспоминания о манере полукровки сражаться. У себя в замке бывший каро считался одним из лучших мечников, но никакие знания и умения не могли подготовить его к столь сокрушительной атаке – причем исходящей от одного-единственного клинка.

– По-лу-кров-ный! По-лу-кров-ный!

Одержимая толпа требовала от Кая драться еще ожесточённее, словно до сих пор он делал это не в полную силу.

Пораженный первобытной свирепостью противника, Оиси вдруг осознал, что сейчас впервые по-настоящему сражается за свою жизнь. Его сопротивление лишь разжигало ярость полукровки. Теперь тот использовал не только катану, но и колени, и локти, и даже кулаки. Казалось, он так же невосприимчив к боли, как и к человеческой природе своего врага. И собственной человеческой природе тоже. Неожиданный изгиб, поворот, резкое спиральное вращение рукой – у любого другого воина от такого маневра наверняка случился бы серьезный вывих, – и меч Оиси летит в сторону. Стремительный взмах кулаком – и строптивая жертва уже валяется на полу.