Там (Город крыс) - Алексей Калугин

– Охота? – на лице Шейлиса появилось тревожное выражение. – И кто же за тобой охотится?

– За мной следил автоэл.

– Автоэл?.. Машина?

– Да. А до этого робот-привратник не хотел выпускать меня из дома. Мне пришлось сломать ему руку.

– Боже мой, Блум!

– Я боялся, Люц, что с тобой произошло то же самое.

– Так! – Шейлис хлопнул себя ладонью по коленке и, запахнув полы халата, решительно поднялся на ноги. – По-моему, самое время приготовить чай!

– И, если не трудно, что-нибудь поесть, – добавил Блум. – Я дома даже поужинать не успел.

– Сообразим что-нибудь, – кивнул Шейлис. – Что ты хочешь?

– Закажи яичницу из трех яиц, – попросил Блум – С ветчиной.

– Как прикажешь, гоподин, – улыбнулся Шейлис, выходя из комнаты.

Однако улыбка получилась у него какая-то ненатуральная, – слишком уж веселая для вечно серьезного Шейлиса.

Блум водрузил подбородок поверх сложенных на спинке стула рук. Он наконец-то мог позволить себе расслабиться. Похоже, в доме Шейлисов все было в порядке.

Шейлис вернулся через несколько минут. Сервировочный столик он поставил между своим креслом и стулом, на котором сидел Блум.

– Твоя яичница, – указал он на тарелку, накрытую пластиковой крышкой.

– Спасибо, – поблагодарил Блум. – Не возражаешь, если я буду есть во время разговора?

– Да ради бога, – ответил Шейлис, опускаясь в кресло. Блум положил прут на пол возле стула и, сняв крышку с предложенной ему тарелки, с наслаждением втянул носом аромат свежеприготовленной пищи.

Посмотрев на довольное выражение лица Блума, Шейлис улыбнулся, на этот раз совершенно искренне. Взявшись двумя пальцами за оправу, он поправил очки и, оттолкнувшись ногами от пола, направил свое кресло к панели управления терминалом инфора.

– Итак…

– Не включай инфор! – кринул Блум, вскочив со стула. Поднятая рука Шейлиса зависла в воздухе.

– В чем дело, Сти? – негромко, очень осторожно спросил он. – Я просто хотел воспользоваться картотекой…

Блум наклонился и поднял с пола прут.

– Ты что, не понял, что я тебе сказал? – сдавленно произнес он, сделав шаг в сторону Шейлиса. – Инфор пытался сделать из меня дебила! То же самое он может сделать и с тобой, стоит только тебе включить его!

– Да, конечно, – Шейлис опасливо покосился на металлический прут, который Блум держал на отлете. – Но, если я верно тебя понял, речь шла всего лишь о психокоррекции.

– Называй это как угодно, – уже почти спокойно произнес Блум.

Он взял стул за спинку, развернул его сидением к себе и сел, положив ногу на ногу. Руку, в которой у него был прут, он закинул за спинку стула и опустил вниз.

– Скажем так: инфор попытался изнасиловать мой мозг. Мне это не понравилось. Мы поссорились, и теперь я нахожусь в бегах. Такая версия тебя больше устраивает?

– Даже не знаю, что сказать, Сти, – кончиками пальцев Шейлис принялся массировать виски. – Звучит все это довольно-таки странно…

– Видел бы ты, как все это выглядит в натуре, – криво усмехнулся Блум. – А доктор был настолько убедителен, что ему едва не удалось убедить меня в том, что с моими мозгами на самом деле не все в. порядке.

– Ну, критерии абсолютной психической нормальности до сих пор не выработаны, хотя интуитивно…

– Тебе знакомо имя: доктор Приит?

– Доктор Приит? – Шелис сосредоточенно сдвинул брови к переносице. – Впервые слышу.

– А он, между прочим, сказал, что знает тебя.

Блум взял со стола вилку и ковырнул ею остывающую яичницу.

– Приит… – Шейлис поднял брови и озадаченно покачал головой. – Нет, не припоминаю… Кто он такой?

– Твой коллега из отделения интенсивной психокоррекции.

– В таком случае, нет ничего удивительного в том, что я его не знаю. Отделение интенсивной психокоррекции это особое подразделение Медицинского департамента.

– Но направляет пациента на интенсивную психокоррекцию практикующий врач?

– Конечно.

– Тебе тоже приходилось это делать?

– Само-собой.

– И как часто?

– Ну, в среднем, около десяти случаев в месяц.

– Если перемножить на число всех врачей-психокорректоров, то цифра по Городу получится огромная. Мы живем в городе сумасшедших, Люц?

– Послушай, Блум, – нервно дернулся Шейлис. – Я никак не могу взять в толк, чем тебя пугает интенсивная психокоррекция? Быть может, тебе не нравится само название?

Блум усмехнулся и, положив прут на колени, стал с аппетитом есть яичницу.

– Знаешь, в чем твоя основная проблема? – глядя на Блума, спросил Шейлис.

– Ну-ну?.. – на секунду оторвавшись от еды, быстро кивнул Блум.

– Ты придаешь непомерно большое значение словам, символам и образам, не вникая при этом в их подлинный смысл. Тебе это ни к чему, потому что ты наполняешь их тем смыслом, который лично тебе кажется наиболее соответствующим их форме. Ты совершаешь бессознательную подмену, после чего пытаешься убедить всех вокруг в том, что плод твоей фантазии как раз и является единственно возможной реальностью.

– Понятно, – Блум отодвинул в сторону пустую тарелку и налил себе чашку чая. – То есть ты хочешь сказать, что сеанс интенсивной психокоррекции не представляет собой ничего ужасного и не оказывает никакого воздействия на психику того, кто через него проходит?

– Сеанс интенсивной психокоррекции представляет собой комплексное воздействие на внешние органы чувств, в результате которого в подсознании пациента блокируются определенные участки памяти, оказывающие негативное воздействие на его психику. Это могут быть как неприятные воспоминания, так и определенные комплексы, являющиеся результатом нервного или гормонального дисбаланса.

– То, что происходит на сеансах интенсивной психокоррекции, это не что иное, как насилие над психикой человека!

– Когда у тебя болит зуб, ты ведь не возражаешь против того, чтобы стоматологический автомат совершил над тобой небольшое насилие, – усмехнулся Шейлис. – А ведь он может и удалить больной зуб.

– Без зуба я останусь тем же человеком, что был и прежде, а вот лишившись памяти…

– Никто не покушается на твою память, Блум! В случае самой крайней необходимости из неё удаляются совершенно незначительные фрагменты, которые так же, как больной зуб, не дают человеку жить спокойно! Многие мои пациенты проходили курс интенсивной психокоррекции по несколько раз и ни один из них не превратился после этого в другого человека. Если в их характерах и происходили какие-то совершенно незначительные перемены, то только в лучшую сторону. Исчезали раздражительность, агрессивность, пессимизм… Возможно, само название «интенсивная психокоррекция» является несколько громоздким, а потому и представляется тебе устрашающим…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});