Опасное искушение - Джиана Дарлинг

я. — Я его не знал.

Сказать по правде, до меня доходили слухи о том, что Лейн Константин был хорошим отцом. Меня чертовски раздражало, что он любил своих детей, а Брайант — нет. Что бы я ни делал, чего бы он ни лишал меня, заставляя жить в его тени, я никогда не буду достаточно хорош для своего отца, потому что я не принадлежал ему.

Я больше не хотел быть хорошим для него.

Я хотел быть хорошим для своих братьев и сестер, даже для Лео, который на достаточно долгое время лишил нас своей защиты, и в свой кошмарный двенадцатый день рождения я был вынужден избить ремнем Картера.

Вот почему я делал это, подталкивал Бьянку к ее унижению и публичному позору Константинов.

Ради моих братьев и сестер и ради имени моего настоящего отца.

Если бы я только мог узнать его, может, я смог бы наконец стряхнуть с плеч ярмо Брайанта и стать другим человеком.

После этого мы замолчали, каждый из нас погрузился в свои собственные мысли. Только когда мы подъехали к «Метрополитену», Бьянка пробормотала:

— Думаю, что меня похитил Морелли или кто-то из их приспешников. Мне иногда снится в кошмарах лицо того человека, который меня похитил.

Меня прошиб ледяной пот.

— Что заставляет тебя так думать?

— Когда он говорил по телефону, то упомянул, что делает это ради семьи. С большой буквы «С». Он упомянул имя Брайант.

В голове зазвенело, как будто меня ударили бейсбольной битой по виску.

Неужели кто-то из семьи пытался похитить Бьянку? С какой целью? Чтобы унизить Лейна и Кэролайн? Чтобы шантажировать их деньгами?

Неужели этот человек все еще где-то там, ждет и наблюдает, когда Бьянка снова появится?

Если это был Брайант, то кому, черт возьми, он мог доверить это задание, если не мне?

— Кажется, ты только что проехал мимо, — тихо сказала Бьянка, и я заметил, что мы находимся в полуквартале от поворота к музею.

Я сделал глубокий вдох, надеясь, что это успокоит бушующее во мне торнадо.

Подвергал ли я Бьянку опасности, выводя ее в свет?

Я не хотел думать о том, что будет потом.

После того, как она узнает, что я Тирнан Морелли.

Я не знал, что у нее была такая история с моей семьей, такой сильный страх. После этого Бьянка бы не доверяла мне, не осталась бы в моем доме ни на минуту. Она не могла забрать у меня Брэндо, на самом деле, нет, но ей было почти восемнадцать, Бьянка могла подать заявление об эмансипации или сбежать.

Моя грудь наполнилась кислотой, жгучей и густой. Бьянка будет одна и беззащитна перед моими врагами, перед врагами Константинов, перед самими Константинами.

Что они сделают с внебрачной дочерью Лейна? Дочерью, которая должна была унаследовать значительную часть имущества Лейна.

— Тирнан, — позвала Бьянка и через мгновение провела нежной рукой по моему сморщенному шраму под тонким покровом щетины. Я вздрогнул от такой близости, вырвавшись из оцепенения. — Спасибо, что привез меня сюда сегодня. Это значит больше, чем я могу сказать.

— Это пустяк, — прерывисто произнес я.

Бьянка опустила руку, но улыбнулась мне, немного застенчиво, но чувствуя себя смелой.

— Знаешь, я почти уверена, что ты не такой уж монстр, каким себя изображаешь.

Я зыркнул на нее. Какого хрена люди продолжают намекать на это?

Она не вздрогнула ни от моего жеста, ни от того, что я протянул руку, чтобы смять в кулаке ее шелковистые локоны. Когда я притянул ее ближе, перегнулся через разделяющую нас консоль, ее губы приоткрылись, словно моя агрессия была ключом к замку ее возбуждения.

Но я ее не поцеловал. Я дышал в ее приоткрытые губы, задыхаясь от напряжения, вызванного необходимостью сохранять спокойствие, пока внутри меня бушевали противоречивые эмоции.

— Ты маленькая глупышка, если веришь, что во мне есть что-то, кроме зла, — предупредил ее я, потому что это было правдой, но еще и потому, что мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы Бьянка поняла. Мне нужно было, чтобы она знала, что положила себя на мой алтарь, а я лишь намеревался принести ее в жертву, вонзив нож ей в живот.

В затененной машине ее глаза казались черными, когда она подалась вперед и прикусила зубами мою нижнюю губу. Она потянула ее, скользнув зубами по чувствительной плоти, затем провела языком по приоткрытому уголку моего рта.

— У зла приятный вкус, — заключила Бьянка.

Этот простой жест, невероятно сексуальный со стороны такой невинной девушки, заставил мою кровь превратиться в магму, опалив меня изнутри. Я без церемоний вышел из машины, едва не шарахнувшись в сторону от внезапно взвывшей сирены.

Мне нужно было держать себя в руках.

Дело было не в ней.

В Брайанте.

В том, чтобы узнать правду о моем рождении.

В том, чтобы Грейс обрела покой.

В том, чтобы моя семья поняла, что я являюсь важной частью их института Морелли.

— Тирнан, — позвала Бьянка, когда я обогнул машину, открыв ее дверь.

Я без церемоний вытащил ее наружу. Мы опоздали настолько, что красная дорожка была уже пуста, папарацци рассеялись, а посетители вечеринки погрузились в шампанское. Закрыв дверь, я потащил ее за собой по пологим ступенькам к сверкающему входу в «Метрополитен», где нас ждал мужчина, проверяющий пиглашения.

— Подожди, — потребовала Бьянка, потянув меня за руку, и мы остановились на полпути к лестнице. — Тирнан, что происходит?

— Что происходит? — прорычал я и, постепенно теряя рассудок, шагнул вниз и навис над ней. — Что происходит, Бьянка, так это то, что ты сводишь меня с ума.

Она неосознанно облизнула губы, возбужденная моей угрожающей позой.

— Почему?

— Потому что ты не такая, как они, — процедил я, ненавидя то, что Бьянка совсем не похожа на своего отца, Кэролайн или кого-либо из их оравы. — Ты ни на кого не похожа.

— И это плохо?

— Это ад, — огрызнулся я. — У меня были планы, черт возьми.

Что-то изменилось в ее глазах, этот умный мозг наконец-то понял.

— Какие планы?

Я тяжело дышал через нос, скользя взглядом по лицу Бьяни, отмечая ее красоту, нежность в ее глазах. Я был груб, страшен, издевался над ней только потому, что был угрюм и неуравновешен, но ей было все равно.

С Бьянкой я всегда вел себя хуже некуда, но она, казалось, все еще искала что-то во мне, видела что-то, что давало ей надежду.

Нет, не надежду.

Мой хаос и агрессия приносили ей покой.

Сам того не осознавая, я взял ее за запястье и провел большим пальцем по рельефной коже