Анфиса - Александр Беликов

– А, это… да, это пацаны на юбилей пахану решили подарок сделать и заказали цепочку. Но только когда оформляли бумажки, перепутали метры и миллиметры. Вот ювелир такую и сляпал. Да, а пахану размер не подошёл: великовата оказалась. Ну, не выбрасывать же, вот, на дерево для красоты и повесили. И ничо так, прикольно получилось. Пахану понравилось.

Светка склонилась над подносом, делая вид, что пытается отрезать тонюсенький ломтик мяса. А Венька изобразил, что в глаз попала соринка, и принялся усиленно тереть, старательно размазывая по лицу слезы – нет, чтобы честно рассмеяться!

– А это Чёрное море? – спросила Венькина тёща.

– Да нет, вроде, говорят, что голубое, – выдавил я из себя, изображая предельную лень. – Я же дальтоник и ни фига цвета не различаю.

Теперь уже Светка сказала тихой речью:

– Сашка, прекращай! Я не выдержу. Сколько можно сдерживаться и не смеяться?

– Это вам с Венькой за «нового русского», – ответил я.

– Нет, я имела в виду географически, – уточнила тёща. – Как это море называется?

– Не знаю. Слишком умных, которые в географии разбираются, в «новые русские» не принимают.

– А где вы такой дуб нашли? – не унималась старушка. – Я и не думала, что деревья могут вырастать такие большие!

– Это не дуб, а баобаб.

– Не может быть! Так они у нас не растут!

– А мы не у нас и находимся, а в Африке. А это такой дубовый баобаб. Очень редкий вид. Весь такой дубовый‑дубовый, но баобаб.

Светка не выдержала, прыгнула на Веньку, повалила его, и они, сцепившись, покатились по траве. Нашли‑таки способ душу отвести: поржать и друг друга в шутку помутузить. Близняшки это начинание поддержали с радостью:

– Улааааа! Куца‑мала!

И только тёща возмутилась:

– Светлана, как ты себя ведёшь! Какой ты пример детям показываешь! Человек так интересно рассказывает, а ты драку устроила!

Я бы тоже с удовольствием пошёл поиграть в кучу‑малу, но при Венькиной тёще постеснялся. Поэтому пришлось дальше отвечать на вопросы:

– А как мы сюда попали? Я ведь всю дорогу проспала.

– На самолёте.

– Здесь где‑то аэропорт есть?

– Да, аэродром там, за лесом.

– А почему самолётов не слышно?

– Так это маленький частный аэродром. На нём только один самолёт и стоит – на котором мы прилетели.

– А что за самолёт, какой марки?

Положение спасла мама Ира, она вышла на поляну с большой сумкой наперевес. Близняшки тут же бросились к ней:

– Василиса Плекласная!

– Нет, меня зовут тётя Ира. Василиса Прекрасная придёт чуть попозже, а я вам йогуртов и печенья принесла.

– Улаааа! Йогулты!

Ирина где‑то раздобыла столько всяких сладостей, что хватило бы на неделю. Двойняшки влезли в сумку и стали разбирать нежданно свалившееся богатство. Ира попрощалась и собралась уходить, но Венькина тёща удивилась:

– Ирина, да куда же вы торопитесь? Побудьте ещё немного с нами.

– Да я бы с удовольствием, только работы сейчас выше крыши.

Близняшки съели по йогурту и успокоились: остальное содержимое сумки их больше не интересовало, зато они вспомнили про вторую часть моего обещания:

– Дядя Саса, а ты абисял Калакбка!

– А вы его звали уже? – спросил я. Что‑то мне вспомнились новогодние утренники с Дедом Морозом, где приходилось всем вместе хором звать запаздывающего дедушку. – Нет? Так давайте все вместе его позовём: Колобок, выходи! Громче и дружнее!

Пока девчонки выкрикивали эту немудрёную фразу, я позвал его тихой речью:

– Выручай, нужна твоя помощь!

– Опять тяжести таскать?

– Нет, здесь двое детей, и они хотят тебя видеть.

– А какого возраста детишки?

– Пять лет, две девочки‑близняшки.

– Это пойдет, самое то. Ты где находишься?

– В Лукоморье, возле дуба.

– Сейчас выкатываюсь.

Мы ещё три раза успели прокричать, как самый что ни на есть настоящий Колобок картинно выкатился из леса. Такого радостного визга, который издали все присутствующие, я никогда не слышал – у меня аж уши заложило! Зато появилась возможность хоть капельку расслабиться, подошёл к расстеленной скатерти, отрезал мяса и налил себе кружку кваса. Не нравились мне почему‑то эти йогурты, может, потому, что в моё время их не водилось в магазинах? Пока я размышлял про своё далёкое детство, Колобок времени не терял. Он стоял на небольшом пригорке, словно на сцене, и рассказывал в лицах всем известную с детства сказку. Мне его пересказ показался малость длинноватым по сравнению с классическим вариантом, но девочкам нравилось, по крайней мере, смотрели очень увлечённо.

– Волк открыл огромную пасть и зубами – щёлк! А зубы у него вот такие! И острые как бритвы! Но мы, Колобки, ловкие и шустрые! Я отпрыгнул, злобный зверь промахнулся, и его зубы щёлкнули прямо рядом с моим боком! Клац! Но до меня он не достал!

При этом Колобок ручками изображал, как волк разевает пасть и щёлкает ей, а потом как он ловко и быстро отскакивает. Когда речь шла про страшные зубы, девчонки прятали лицо в ладошках, зато при каждой удаче Колобка близняшки смеялись и хлопали в ладошки.

– И тут я его с правой – бац! С левой – на! Он зубами – клац! Я пять отскочил и по носу его – шмяк! Тут он совсем как разинет пасть: ааааа! А я как прыгну: ножками в нижние зубы упёрся, ручками за верхние клыки ухватился, волк ничего сделать и не может. Тогда он головой как крутанёт, а я ему на нос – прыг – и стою у него на носу как ни в чём не бывало!

При этом Колобок умудрился сделать «ласточку» и показать, как он стоит на одной ножке на носу у страшного зверя.

– Волк глаза вытаращил, а я давай ладошками по бокам себя тереть! Хлебные крошки волку в глаза так и посыпались: фрррр! Волк как заорет: «Ой, мои бедные глазоньки, я же ничего не вижу!» А сам, хитрый, слышит меня и по шороху ко мне своей пастью: цап! Но я увернулся и как побежал со всех ног! Волк ножищами за мной скачет, зубами щёлкает, все ближе и ближе ко мне приближается – съесть меня хочет!

Теперь не только близняшки, но и их родители вместе с бабушкой вовсю переживали и волновались за Колобка. Причём взрослые от этого спектакля получали удовольствие ничуть не меньше детей.

– А впереди, рядом с тропинкой, росло толстенное дерево. Волк же его не видит и бежит прямо на него! Уже за спиной у меня щёлкают ужасные волчьи клыки: клац, клац, клац! Но перед самым деревом я кааак прыгну вверх и в сторону! Волк этого не увидел и со всего разбегу кааак врежется мордой в ствол! И кааак заорёт: «Ай‑яй‑яй, моя бедная морда!» А я ему и говорю: «Впредь тебе наука, не будешь больше обижать маленьких!» Сказал так и покатился дальше по тропинке.

Дослушать сказку мне не дал открывшийся надо мной огненный портал. Из пылающего шара вывалилась Анфиса и рухнула прямо на меня – хорошо, что после последнего сеанса «наведения молодости и красоты» она стала намного меньше весить, а то ведь и раздавить могла бы! У юной предводительницы клана Огня шуточки стали сродни тем, что мы лет двадцать назад практиковали с Венькой, когда со всей силы хлопали друг друга ладонью по плечу и приговаривали: «Ты ещё крепкий старик, Розен Бом». Только Анфиса этот трюк проделала не рукой, а всем своим весом. Ей‑то, двадцатилетней, – что станет, а в мои тридцать четыре года такой экстрим уже и не к лицу как‑то. Юная шутница обняла меня и зашептала в ухо:

– Сашенька, как же я по тебе соскучилась! Ты у меня самый лучший, самый умный и самый красивый во всём мире!

В отсутствие Василисы вся напускная Анфисина скромность куда‑то враз улетучилась. Я с трудом вырвался из жарких объятий и отодвинулся:

– Там же маленькие дети, прекрати!

Моя реакция её ничуть не смутила, и она как ни в чём не бывало ответила:

– Подумаешь, две маленькие девочки увлечены спектаклем, а нас и не замечают. Это твои дети?

– Нет, моих друзей: Светланы и Веньямина.

– Какие же они счастливые, Света и Веня! – мечтательно протянула Анфиса. – Сразу две дочки – это же такое счастье, а у меня только один ребёнок остался, и тот сын!

– А что, неужели сложно наколдовать себе девочку?

Анфиса как‑то странно на меня посмотрела:

– А тебе не рассказывали, какие бездушные монстры рождаются, когда волшебство вмешивается в таинство зачатия и рождения ребёнка? Я очень хочу дочку, но только без колдовства и от достойного мужчины, например, от тебя. И чтобы всё естественно, как природой в нас заложено.

– Ты же знаешь, что об этом не может идти и речи! – возмутился я.

– Да я‑то понимаю. Но и ты знай: чем больше пружину сжимаешь, тем сильнее она распрямляется! А я сейчас вся такая пружинистая, что просто дальше некуда!

– Ты есть хочешь, пружина? – рассмеялся я.

– Просто помираю от голода. А можно?

Анфиса набросилась на еду и на время перестала доставать меня своими грубоватыми нежностями. Только смотрела так, что даже неудобно становилось – не люблю я оказываться в центре внимания. Василиса‑то свою любовь ко мне никогда так агрессивно не демонстрирует, а тут просто огонь, может, принадлежность к клану и здесь свой отпечаток накладывает?