Товарищ император - Ольга Тонина

В январе 1911 года Думер приехал в Петербург в качестве посла всего французского делового мира: договаривается об открытии филиала французского банка «Sociеtе Gеnеrale», добивается от русского правительства заказов для французской промышленности. Коммунистические журналисты «Юманите» сразу же обозвали Думера «как хищную акулу международного бизнеса». Он был принят Николаем Вторым и Столыпиным. Но не только бизнес интересовал Думера, но и воспитание целой плеяды агентов Франции. Он решил посеять семена будущей Пятой колонны (термин «пятая колонна» Волконский заимел от общения с северянами). Ему удалось впутать дело создания Института массу честных университетских преподавателей Франции. Он организовал подписку и многие крупные финансовые и промышленные фирмы заинтересовались этим проектом. «Посланцу французского бизнеса» удалось провести разъяснительную работу и в высших сферах двух стран и получить согласие министров финансов, народного просвещения и иностранных дел России и Франции поддержать новое учреждение.

Читатель спросит: «А почему так рано? Ведь Первая Мировая началась в 1914 году!». Это так, но до нее еще были две балканские войны 1912 и 1913 года. И эти войны, развязанные не без помощи Франции, по сути управлявшей славянской Сербией, должны были стать отправной точкой войны, где Франция вместе с союзниками победит Германию… Но не полыхнуло! Возможно благодаря тому, что у разрекламированный историками президент Франции Пуанкаре-«война» на порядок уступал Полю Думеру, откомандированному в Россию. Думер же, проявил прыть и наглость, которой позавидовал бы и Адольф Гитлер!

В феврале 1911 года, по возвращении во Францию, Думер собирает на обед всех тех, кто согласился войти в Попечительный совет Института. Все эти люди имели во Франции политический вес и были значимыми фигурами: Извольский, Бриан, Пишон, Клоц, Морис Фор и Жорж Луи, Дешанель, Рибо, генерал Ланглуа, д'Арсонваль, де Верней, Гилен, Калмет, Левассер, Доризон, Адам, Бапст, Мейер, Ландри, Жорж Лион, Лависс, Клейн, Ростан, Габриэль Моно, Стег, Доссе, Куиба, Леруа-Болье, Эмиль Лаффон, Дюбрей, Азария, Габриэль Фор, Монпрофи, Поль Буайе и Луи Рео. В Попечительном комитете были представлены три разные группы. С одной стороны – «рулевые» – деятели политики, государственного аппарата: посол России во Франции Извольский, сенатор Куиба, депутат Стег, управляющий из МИДа Бапст, сам Думер (бывший министр и бывший президент Палаты депутатов и т.д.) С другой стороны – «подставные» – ученые, руководители учебных заведений: члены «Institut de France», делегат от «Коллеж де Франс» Д,Арсонваль, директор «Эколь де Шартр» Поль Мейер; член Французской Академии, директор «Эколь Нормаль Сюперьер» Эрнест Лависс; автор монументального исследования «Империя царей и русские» Анатоль Леруа-Болье; ректор университета Нанси Шарль Адам; депутат парламента и директор Эколь Пратик де От Этюд Адольф Ландри; управляющий Школой восточных языков Поль Буайе; Луи Рео, впоследствии избранный директором Французского Института в Петербурге. И, наконец, «паханы» – бизнесмены, чье присутствие в Комитете особенно взбудоражило французских коммунистов-журналистов из «Юманите»: Гилен, президент железоплавильных заводов, Доризон от банка «Sociеtе Gеnеrale», а также Лаффон, Дюбрей, Азария и другие «акулы меньшего размера».

Один из руководителей французской разведки, масон, и по управляющим Школой восточных языков, Поль Буайе, рекомендовал Думеру включить в состав «участников» трех почетных президентов: министра народного просвещения и изящных искусств Франции, министра иностранных дел Франции и русского посла в Париже, а в число членов своих сотрудников – вице-ректора Парижской Академии, ректоров Академий Лилля и Нанси, делегатов от Парижского университета, «Коллеж де Франс», Музея естественной истории, школы Восточных языков, «Эколь де Шартр», «Эколь Политекник» и других. С другой, русской стороны, предполагалось образовать Попечительный комитет примерно с аналогичным по политическому весу составу. Каким планировался Французский «Институт» в Петербурге?

Предусматривались три секции: русского языка и литературы; истории археологии и истории искусства. Каждая из них должна была управляться научным руководителем. Программа исследований не ограничивалась только языком и культурой России, и могла распространяться и на «инородческие» народы Российской империи и любые славянские ( то есть по сути планировалось продолжить дела по выращиванию в России сепаратистов, по примеру того, как в свое время французы вырастили чеченского сепаратиста Шамиля).

Официально Институт декларировался как «учебный, с регулярными занятиями по разными предметам». Дескать основатели хотели приблизить французское высшее образование к русскому студенту. Проект штата Института был составлен в конце 1910 года Полем Буайе.

Руководителем «отделения русского языка и литературы» должен был стать Андре Ларонд, выпускник Политехнической Школы, в то время – лектор французского языка в Петербургском университете, член Научного комитета Министерства народного просвещения Российской империи и личный секретарь Великого князя Николая Михайловича. Отделение истории должен был возглавить профессор новой и современной истории Эрнест Дени, отделение археологии и истории искусства возглавлял Луи Рео.

Полю Думеру всего за два месяца удалось создать Французский Институт как учреждение, со своей администрацией, документацией и создать через прессу благоприятное общественное мнение к Институту, обеспечить поддержку его и моральную и материальную. К 22 февраля 1911 г. было собрано уже 75900 франков. Спонсорами стали крупные финансовые и промышленные учреждения, а министры народного просвещения, иностранных дел и финансов Франции приняли решение выделить 30000 франков в бюджете 1912 года на деятельность Французского института в Петербурге.

Но в мае 1911 года Французский институт все еще существовал только на бумаге. И хотя, вхожий во дворец Думер заручился поддержкой самого императора, … таможня не спешила давать «добро». Точнее не таможня, а «компетентные органы».

В сентябре 1911 года министр народного просвещения Российской империи Кассо направляет письмо министру внутренних дел Макарову по поводу ходатайства французского посла об «оказании содействия к открытию предполагаемого к учреждению» Французского института и препровождает проект устава Института.

Министр внутренних дел, изучив присланный ему проект устава, нашел, что имеются все признаки, позволяющие считать учреждение Института «одной из замаскированных попыток насаждения масонства в России». А поскольку действовать открыто на территории Империи масонство не могло, то и учреждение Французского института не могло быть признано желательным. По данным министра, среди учредителей сплошь да рядом одни масоны: Думер, Леруа-Болье, Фор, Пишон… В итоге Макаров написал, что если министр народного просвещения все же будет настаивать на открытии Института, то необходимо: «Внести в проект устава исправления, которые сводятся к одному – все поставить под строжайший контроль органов. Никаких новых членов Института без согласия русского правительства, никаких изменений в учебных программах, лекциях и рефератах, все командировки к «инородческим народам для изучения их быта» под контролем сотрудников его, Макарова, ведомства, никаких имущественных операций без одобрений русских властей, и …в случае закрытия Института имущество его поступает в распоряжение одного или нескольких просветительных обществ в России». Особое беспокойство вызвало намерение Института заниматься культурой «инородческих» народов Империи: «Как бы деятельность Института в этом отношении не носила тенденциозного характера»!

Министр народного просвещения брать ответственность на себя не хотел, и решение было вынесено на Совет Министров, но слушание состоялось только 8 марта 1912 года. Совет Министров решил, что должен быть составлен особый устав Института, выработанный РУССКИМ попечительным комитетом и что вообще «вопрос этот требует весьма осторожного к себе отношения, дабы в стремлении к ограждению России от масонской опасности, быть может, в данном деле совершенно отсутствующей, не причинить напрасных стеснений такому бесспорно почтенному по своей идее учреждению, которое возникло по почину выдающихся представителей дружественной нам нации и, как известно, было встречено русским правительством вполне сочувственно».

У Макарова были многочисленные сторонники, говорившие, что: «У этих французов хватит ума преподавать историю либеральных идей во Франции, или преподавать историю Французской Революции». 31 октября 1911 года состоялось открытие Института. Луи Рео так описывал церемонию открытия в годовом отчете: «Торжественное открытие Института состоялось 31 октября 1911 года в большом конференц-зале Императорского географического общества, под председательством господина Панафье, представлявшего посла Франции, который находился в отпуске. Административный совет Французского Института был представлен вице-президентами: господином Шарлем Адамом, ректором университета Нанси, доктором Д,Арсонвалем, профессором «Коллеж де Франс», и господином Полем Буайе, управляюшим Школой восточных языков. Господин Лирондель представлял университет Лилля. Среди чрезвычайно многочисленной публики были виднейшие деятели из мира политики и высшего образования. Господин Коковцов, председатель Совета Министров, не смог присутствовать на открытии ввиду принятого ранее обязательства, но почел должным, тем не менее, выразить нам свою симпатию поздравительной телеграммой. Русское правительство делегировало господина Кассо, министра народного просвещения, который в речи, встреченной бурными аплодисментами, приветствовал рождение Института по-французски с большим красноречием…» Среди публики была княгиня Ливен, директриса Смольного института, которая, как писали журналисты, сама записалась в слушательницы новорожденного Института. По большей части члены Института «вербовались» просто из соображений весомости при дворе или в государственном аппарате. В связи с чем Луи Рео «гонялся» за «свадебными генералами», и весной он «завербовал» Ее Императорское Высочество Великую Княгиню Марию Павловну, удостоив ее звания Почетной Председательницы Попечительного Комитета Французского Института в Санкт-Петербурге.