Пятая Салли - Дэниел Киз

Поди теперь разбери, курила она раньше или не курила? Салли шла по улице, то и дело встряхивая головой. Поистине, неразрешимая загадка. Ей попался букинистический магазин. За витриной маячили человеческие фигуры, перебирали книги на столах. Салли открыла дверь и шагнула прямо к столу, где были разложены книги по доллару за штуку. Взгляд упал на красочное издание «Домашние заготовки». Салли взяла книгу, полистала, отложила. Как странно! Еще недавно кулинарные книги были ее любимым чтением. Но сейчас Салли меньше всего хотелось заниматься стряпней. «Бюджетные рестораны Нью-Йорка» – вот это актуально. Салли потянулась за «Бюджетными ресторанами», когда ее внимание привлекла красная, полинявшая от времени запыленная обложка. «Сексуальное сознание свободной женщины». Салли хотела взять эту книгу, но рука замерла над ней, как скованная параличом. Рядом, к счастью, лежала «История авангардного кино». Салли ловко задвинула «Сексуальное сознание» под «Авангардное кино» и трясущимися руками взяла разом обе книги. Принялась листать, чувствуя, что краснеет. Вспомнилось, как Ларри показывал ей порнографические открытки, предлагал попробовать ту или иную позу, сделать то-то и то-то. Салли возмущалась, плакала, разбрасывала открытки на постели. Извращенец, кричала она мужу. Сейчас, при виде практически таких же изображений, Салли чувствовала, как набухают и твердеют соски, как сохнут губы. Мерзость, думала она, продолжая завороженно смотреть. Если и заниматься таким, то только с незнакомцем, решила Салли. Чтобы сначала позволить себе и ему все, а потом уйти, не спросив имени, не назвав себя, и никогда больше с ним не встречаться. Потому что разве можно смотреть ему в глаза после таких вывертов? Интересно, а на исповеди Салли созналась бы в этом грехе?

Она ощутила пристальный взгляд. На нее смотрел пожилой мужчина.

– Похоже, книжка занимательная, – сказал он, беря второй экземпляр в полинялой красной обложке.

Принялся листать, косясь на Салли, будто представляя именно ее в соответствующих позах.

– Знаете, деточка, я бы немало заплатил женщине со свободным сексуальным сознанием.

Старик смотрел теперь прямо Салли в лицо, оглаживая свой живот.

– Женщина, которая не прочь потешить пожилого джентльмена, вправе сама называть цену. Денежки у меня водятся, даже не сомневайтесь.

Салли стало смешно.

– Дедуля, ваше сердце такого напряжения не выдержит.

– Это ли не лучший способ отойти в мир иной? – философски заметил старик.

– Пожалуй, – кивнула Салли. – Но, согласитесь, женщине не очень-то приятно оказаться в постели с покойником.

Она положила на стол обе книги и, смеясь, вышла на улицу. Подставила дождю лицо. Казалось, еще секунда – и произойдет нечто важное. Она продолжала смеяться, потому что не чувствовала ни намека на головную боль. В прежние времена любое заигрывание вызывало мигрень, а сейчас – нет. Добрый знак. Салли определенно идет на поправку. Надо будет рассказать Роджеру.

Теперь уж точно следовало вернуться домой, пока и впрямь ничего не случилось. Внезапно Салли постиг эмоциональный спад. Какой смысл в слиянии, если оно несет неспособность сделать элементарный выбор? Ведь и речи не шло о том, что Салли станет до смешного нерешительной. Чем так жить, лучше покончить со всем разом. Броситься под машину. Прямо сейчас. Вот и решение. Вот и конец мучениям. Салли вздрогнула. Нет! Она дала письменное обещание не предпринимать попыток суицида… Черта с два! Это была не она. Это было где-то в другом месте, далеко-далеко от Нью-Йорка. И вообще, той женщины больше не существует.

В следующий миг Салли разозлилась. Нельзя нюни распускать. Больше никакой жалости к себе! Она намерена развлечься. А если ей взбредет покончить с собой, у нее есть право и на это. Тело принадлежит ей, разум принадлежит ей, жизнь принадлежит ей, она вольна сама распоряжаться и тем, и другим, и третьим.

Салли поравнялась с магазином спиртных напитков – и вдруг кое-что вспомнила. Взглянула на часы – без пяти минут полночь. Спросила прохожего, какой сегодня день недели. Тот удивился, но ответил:

– Пятница.

Ну конечно. Профессор Кирк Сильвермен по пятницам устраивает вечеринки. Он приглашал Салли. То есть Нолу. Какая разница! Вот что ей нужно. Вечеринка в профессорской квартире, сборище фриков, высоколобых и не очень. Говорят, у Кирка можно и косячок выкурить за беседой о прекрасном. Пожалуй, именно такое времяпровождение и показано сейчас Салли. Каждого гостя Кирк просит принести бутылочку вина. Салли вошла в магазин, купила «Шабли». Сквозь стеклянную дверь увидела подъезжающее такси, рванулась на улицу, замахала.

– С ума сошла! – обругал ей таксист. – Куда под колеса?! Самоубийца!

– Уже нет, – засмеялась Салли, садясь в машину. – Перекресток Второй авеню с Бликер-стрит, пожалуйста.

Она откинулась на сиденье, очень довольная, что придумала, как убить вечер, себя оставив в живых.

* * *

Пришлось подниматься по темной лестнице аж на пятый этаж, Салли изрядно запыхалась. Профессорская дверь была вся облупленная. Судя по трещинам возле замка, его не один раз взламывали. Новый замок поблескивал в полумраке. Салли позвонила. Через несколько секунд мигнул дверной глазок, почти сразу послышался скрежет цепочки. Дверь распахнулась. Профессор Кирк Сильвермен вытаращился на Салли сквозь толстенные линзы очков.

– Лапуля Нола! Что за приятный сюрприз! Наконец-то ты удостоила посещением мое скромное жилище.

На профессоре были джинсы-клеш и белый пуловер с узором из толстых кос.

– Мне что-то взгрустнулось, и я вспомнила про вечеринку. Подумала, надо заглянуть. Я ведь обещала.

– «…Но обещаниям верна / Душа, и много миль до сна, / И много миль еще до сна»[30], – процитировал Кирк, обнимая Салли за талию и увлекая в длинный и тесный холл. Из комнаты доносился разговор, заглушаемый гулом аутентичных барабанов.

– У нас, лапуля Нола, нынче крайне разношерстная компания, – мурлыкал профессор. – Надеюсь, отдельных персонажей ты найдешь занятными. Сейчас я тебя представлю кое-кому.

– Кирк, это может показаться странным, но только я больше не Нола. Не называй меня Нолой.

Профессор округлил глаза.

– Ты сменила имя? Как же тебя теперь называть?

– Нет, не сменила. Нола – это прозвище, я пользовалась им временно. Сейчас в моей жизни некоторые перемены, так что называй меня настоящим именем – Салли. Или, если угодно – лапулей Салли.

– Как странно. По-моему, Салли – слишком простенько для такой личности, как ты. Имя Нола подходит тебе куда больше. Впрочем, как скажешь. Что значит имя? Салли так Салли. Лапуля Салли. Стало быть, рвешь с прошлым? Занятно, занятно. Может, в твоем ближайшем будущем найдется местечко для низенького близорукого профессора-экономиста?

– Почему бы и нет? – хохотнула Салли. – Ты же у нас плюшка-душка.

Кирк смотрел с подозрением, глаза казались мутными из-за слишком толстых линз.

– А ты изменилась, лапуля Салли. Голос другой. И держишься иначе. Смех у тебя теперь такой… волнующий. Ты прямо-таки излучаешь магнетизм.

– Пари держу, по пятницам ты это всем одиноким девушкам говоришь.

– Нет, не всем. Лишь тем, с которыми ощущаю духовное родство. В тебе, Нола – то есть Салли, – появилось нечто меня смущающее. Раньше ты казалась этаким непробиваемым оплотом эрудиции. Сегодня твоя броня дала трещину, и я даже своими близорукими глазами различаю нежнейшую, ранимую плоть. Знаешь ли ты, Салли, что я владею техникой особого, расслабляющего массажа? Мне дано растопить ледяную броню. Я способен подарить тебе неведомое прежде блаженство.

Салли хотела отшутиться, но Кирк, наверное, уловил ее отвращение. Он попятился, отдернул занавеску из бусин, которая отделяла кухню от переполненной людьми гостиной.

– Про массаж потом поговорим, – выдал Кирк совсем другим тоном. – Приятного вечера, лапуля Салли. Вот, познакомься, – Эйлин. Эйлин пишет восхитительные эротические стихи.

Эйлин смерила Салли враждебным, леденящим взглядом, процедила «Очень приятно» и отошла якобы за вином. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что почти все гости Кирка разбиты на парочки. Они сидели на всех подходящих для этого поверхностях, целовались, обнимались, шептались. В дальнем углу чернокожий, голый до пояса парень негромко постукивал удлиненными ладонями по барабанам бонго, а на полу напротив парня качались в такт несколько весьма зрелых женщин.

Салли выпила бокал вина, затем второй, затем третий. После третьего и запах марихуаны, и гул бонго стали ей куда приятнее. Салли захотелось раздеться догола и танцевать с чернокожим парнем. Представилось, что они с ним вдвоем в джунглях: танцуют, кусаются, спариваются. Салли мысленно одернула себя: «Да я, оказывается, расистка!»

В полумраке она различила знакомое лицо. Сара Коломбо сидела на кушетке с каким-то мужчиной. Мужчина держал руку у нее между ног. По непонятной причине Салли разозлилась. Ей вспомнился обмен женами, уверения Ларри: мол, нет ничего плохого в том, чтобы ублажать босса своего мужа – ведь этим послушная жена помогает мужу строить карьеру. Салли скривилась от одной мысли. Как она упиралась в тот вечер, в гостях у менеджера по продажам! Ларри куда-то исчез вместе с женой хозяина дома. Салли выпила слишком много вина, менеджер по продажам увлек ее на диван, стал щупать, а она, не успев дать ему по рукам, отключилась и больше ничего не помнила.