Следствие защиты - Клиффорд Ирвинг

– В ту же минуту, как только я получила этот звонок, якобы, из Корпус-Кристи, я догадалась: здесь что-то не то. Вам следовало бы с большим уважением отнестись к моему шестому чувству, адвокат. И если это звонила не моя мама, что я довольно быстро выяснила, то кто же? Кто-то хотел убедиться, что я в клубе, и чертовски заторопился. Но почему? Вот о чем я спросила себя …

Джонни Фей подняла свой бокал с ледяным чаем, что следовало рассматривать как тост в честь ее проницательности.

– Поэтому я отослала одного парня охранять вход в мой дом, а Фрэнки приказала глаз не спускать с клуба на случай, если здесь произойдет что-то странное. Так оно и вышло. Вы сейчас выглядите, как раздавленное собачье дерьмо. Но вы получили по заслугам, и жаловаться вам не на что.

– Есть у вас что-нибудь болеутоляющее? – спросил Уоррен.

– У меня есть бауэр, тиленол, экседрин и мидол. К тому же имеется прекрасная сонорская травка и превосходный кокаин.

Она была не только коллекционером, но и запасливым покупателем.

Джонни Фей вышла из комнаты и вернулась с подносом, уставленным всевозможными медикаментами. Уоррен проглотил две таблетки аспирина и запил их холодным чаем. После этого Джонни Фей открыла красивую маленькую коробочку из кашмирского папье-маше; там лежали полдюжины аккуратно скрученных сигарет с марихуаной и небольшой целлофановый пакетик с белым порошком. Джонни Фей выбрала одну сигарету и прикурила ее от золотой зажигалки “Ронсон”. Когда Уоррену тоже было предложено угоститься, он подумал: а какая, к черту, разница? В любом случае все это похоже на сумасшествие!

Горячий дым буквально пронзил легкие. Кончики пальцев начало покалывать.

– Вы мой адвокат, – сказала Джонни Фей, – и предполагается, что я должна быть с вами откровенной. Но это улица с двусторонним движением. Поэтому я полагаю, что тоже имею право знать, что особенного в моем автомобиле, если вам даже захотелось иметь его фотографию в своем альбоме. Но, – добавила она лукаво, – спрашивать об этом вас я не собираюсь, потому что вы обязательно солжете. И это разозлит меня еще больше. Так что молчите, адвокат, и слушайте меня.

Все было так цивилизованно, культурно. Уоррен сидел рядом с женщиной, которая, по всей видимости, убила троих людей – троих, о коих ему было известно. Эта женщина поила его чаем, давала ему аспирин, и он за компанию с нею курил марихуану. Вот с чем приходится сталкиваться, если ты адвокат. Но где-то должен быть и предел…

– Вы все еще мой адвокат, – сказала Джонни Фей, словно прочитав его мысли. – И я нуждаюсь в вашем совете. Если я совершила другое преступление, может ли это выплыть на суде по поводу случившегося с Клайдом? Могут ли меня спросить об этом?

Уоррен насторожился, но он был обязан отвечать честно.

– Вас могут спросить об этом на перекрестном допросе, – сказал он, чувствуя себя человеком, стоящим на краю пропасти, – если у них есть веские основания считать вас виновной. Однако они будут связаны вашим ответом. Они не смогут повредить вам, не предъявив доказательств того, что вы совершили другое преступление.

– Даже убийство?

– Да, даже убийство.

– И даже если это убийство того вьетнамского парня, которого, по вашему мнению, убила именно я?

Уоррен почувствовал, что бледнеет. Значит, это была правда.

– Да, – сказал он.

– Хорошо. Это сделала я. В целях самообороны. Я вынуждена была это сделать.

Сердце Уоррена застучало в каком-то странном ритме. Но он осторожно проговорил:

– Вы застрелили его на Уэслайн-Террас, на автомобильной стоянке рядом с заведением “Прачечная и химчистка”. Вы использовали пистолет 32-го калибра, который впоследствии бросили в “Дампстер” одного гостиничного комплекса.

Ничего не сказав, Джонни Фей сделала глубокую затяжку, затем протянула сигарету Уоррену. Он отрицательно покачал головой.

– Но почему? – спросил он, совершенно ошеломленный. Джонни Фей рассказала…

* * *

Когда в тот день она со своими ценными приобретениями и целой кучей непотраченных денег возвращалась из “Лорд энд Тейлор” и “Нейман”, ей предстояло вступить в сражение со светофорами либо на Уэстеймер, либо на юго-западной автостраде. Джонни Фей выбрала автостраду.

Машины впереди нее – настолько, насколько было видно невооруженным глазом, – едва тащились. Авария, решила она, или в дрянном пикапе у какого-нибудь олуха прямо на скоростной линии кончилось масло. Пробираясь в своем “мерседесе” ползком со скоростью пятнадцать миль в час, Джонни Фей до отказа включила кондиционер, закурила “Мальборо” и поставила кассету с “Лед-зеппелин”.

Именно в этот момент фордовский фургон “фэалайн” попытался выскочить с автострады. Джонни Фей не осуждала его за это – “у меня на уме было то же самое”, сказала она. Но он не подал сигнала и стукнул ее бампер, нырнув в правый ряд перед притормозившей полуторкой и направившись к съезду на Уэслайн.

Джонни Фей обогнала две машины, чтобы добраться до фургона, но не сумела к нему приблизиться. У первого же светофора она встала в параллельный ряд и нажала на сигнал. Она крикнула:

– Эй ты, ублюдок, съезжай на обочину! Я хочу побеседовать с тобой.

Окно “мерседеса” было закрыто, и водитель фургона не услышал ее. Теперь впервые Джонни Фей отчетливо его разглядела, тут же сообразив, что если бы даже он и услышал, то, скорее всего, ничего не понял бы, потому что это был косоглазый: характерные для них черные волосы и растерянный, ничего не выражающий взгляд.

Свет поменялся на зеленый, и фургон снова умчался вперед. Джонни Фей прибавила скорость, припустив за ним, и вскоре, к ее радости, вьетнамец загнал машину на стоянку перед химчисткой. Даже опуская окно, Джонни Фей заметила индианку, складывавшую картонные коробки. Вообще-то, подумала Джонни Фей, это место всегда называлось Соединенные Штаты Америки. А теперь это какая-то вонючая азиатская земля.

Она начала ругаться, собираясь показать вьетнамцу, что почем. Дан Хо Трунг не отвечал, а только смотрел на нее, как на сумасшедшую. Лицо его немного скривилось, однако по-прежнему ничего не выражало. Но Джонни Фей видела и “Platoon” и “Full Metal Jacket”, она знала, на что способны эти люди. Оба ее брата умерли из-за этих иностранных мерзавцев.

В ответ вьетнамец, по словам Джонни Фей, тоже начал ругаться, шипя сквозь свои выпяченные зубы, а затем потянулся к заднему карману брюк. Женщину охватил внезапный страх: вот так могла окончиться ее жизнь – на какой-то незнакомой стоянке от руки неизвестного иностранца. Джонни Фей повернула ручку “бардачка” и выхватила лежавший там среди груды магнитофонных кассет кольт “Даймондбэк” 32-го калибра. Одним натренированным движением она сняла оружие с предохранителя.

Вьетнамец выпрямился, держа в правой руке какой-то черный предмет, направленный в сторону “мерседеса”.

– Я, кажется, закричала, – сказала она Уоррену, – но я успела сделать то, что нужно, быстрее его. Золотое правило.

Быстро и судорожно дыша, с колотящимся сердцем, благодаря Господа Бога за избавление и поздравляя себя с тем, что она оказалась наготове, когда понадобилось защитить собственную жизнь, Джонни Фей поскорее уехала.

Кольт “Даймондбэк” остался лежать рядом, на сиденье. Как я любила этот маленький пистолетик, с грустью подумала она. Но, видно, придется с ним расстаться.

Уоррен понимал, что она искренне верит в то, что рассказывает. Приходилось смотреть на случившееся с ее точки зрения, как согласно инструкции обязаны были делать присяжные. “Убийство для нее – это способ решения проблем и сведения счетов”, – сказал тогда Альтшулер. Ясное, мгновенное, примитивное решение. Только после того, как все было сделано, ее изощренный ум взялся выдумывать, как запутать следствие. Таких людей, как Джонни Фей, Уоррен никогда раньше не встречал, но он знал, что подобные мутанты существуют.

Уоррен спросил:

– Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Гектор Куинтана?

– Вы, должно быть, шутите, адвокат, – сказала Джонни Фей нахмурившись. – Неужели вы думаете, что я впервые прибыла на этот рынок с партией арбузов? Гектором Куинтаной зовут того парня, которого вы собираетесь защищать на другом своем процессе, не так ли? На том, куда назначила вас некая женщина-судья.

Уоррен кивнул, но ее осведомленность его озадачила. Очевидно, здесь-то и была та логическая связь, которую он пропустил. Пристально глядя на Джонни Фей, он спросил:

– Ну и как же насчет Гектора Куинтаны?

– Он не делал этого, как мы оба теперь знаем. Поэтому вы вытащите его из этой истории точно так же, как меня из истории с Клайдом.

Как все просто! Она была женщиной бесконечной убежденности.

Кровь застучала в висках Уоррена.

– И давайте кое-что до конца проясним между нами, – решительно заявила Джонни Фей.