Скиф-Эллин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Высадив десант, рыбаки отводят лодки подальше от острова, чтобы ненароком не попасть под раздачу, и ложатся в дрейф. Наученный захватом Милета, я решил переправить самую ценную добычу в наш лагерь на лодках, а не выносить по дамбе, на конце которой наверняка опять будут стоять македонцы и забирать, что понравится. Рыбаки получат часть ее. Какую именно — будет зависеть от того, сколько захватим. В любом случае не прогадают. За ночной рейд рыбаки получили крохи с нашего стола, в основном стеклянную и бронзовую посуду — и стали богачами.

Я карабкаюсь по обломкам, помогая себе руками. Денек сегодня жаркий, камни нагрелись. К вспотевшим пальцам и ладоням прилипает пыль. Рядом с моей головой пролетает большой булыжник, падает возле правой ноги и катится дальше. Я останавливаюсь, чтобы наказать обидчика, но на стене справа не вижу никого. Видимо, кто-то очень скромный метнул и убежал, чтобы не нарваться на благодарность.

По ту сторону завала шесть бессов щитом к щиту отбивались от десятка защитников города. Сверху мне было удобно расстреливать врагов из лука. Я завалил двоих, после чего остальные начали пятиться вглубь города, прикрывшись щитами, добротными, из дерева, оббитого железными полосами. Решил не портить стрелы, спрятал лук в сагайдак, висевший через плечо, достал саблю и вместе с подошедшей подмогой спустился вниз, на каменную улицу, на которой колесами арб были выбиты две пары кривоватых колей. Подождав, когда подтянется все бессы, приплывшие на остров, повел их не вслед за отступающими защитниками города, а к акрополю, куда сбегались горожане с самыми ценными пожитками. Вся слава все равно достанется македонцам, так что пусть они сами и воюют. Мы сюда приплыли с другой целью.

Акрополь располагался в скале четырехметровой высоты со срезанными, вертикальными боками, верхушку которой сровняли и построили на ней ромбовидный каменный замок, точнее, очень большой донжон высотой метров двадцать. К единственным воротам, окованным в нижней половине железом, вел наклонный подъемный деревянный мост. В поднятом положении мост будет защищать ворота. Захватить это защитное сооружение будет непросто, но это, опять таки, дело македонцев. Я разделил илу на две половину. Одну послал грабить ближние дома, а вторую еще раз располовинил и поставил по отряду на двух улицах, ведущих к акрополю, так, чтобы не сильно беспокоили лучники со стен его и не сразу были заметны подбегающим горожанам. Бессы оказывались для них неприятным сюрпризом. Если человек не сопротивлялся, его избавляли от материального бремени и отпускали налегке. Так бежать быстрее. Нам пленные не нужны. Наверняка царь Александр заберет их. Поскольку криков, стонов и лязганья оружия не было, горожане не сразу понимали, что бегут в ловушку, приближались вплотную, а потом уже поздно было отступать.

Эта операция продолжалась где-то минут сорок. Поток вдруг иссяк, а затем в другом конце улицы появились македонцы, разгоряченные, заляпанные кровью. Александр Македонский приказал уничтожать всех, кто сопротивляется. Его усердные подчиненные сократили приказ до «уничтожать всех».

— Отходите с награбленным к лодкам и везите в деревню! — приказал я бессам, а сам с пятью бойцами остался прикрывать отход.

Мало ли что взбредет в голову одуревшим от крови солдатам?! Дружественная резня — обычное явление в нынешних армиях, где перемешаны разные народы, с трудом понимающие друг друга, особенно при виде уже собранной, богатой добычи. А я все-таки говорю по-гречески и, надеюсь, известен, как командир Скифской илы.

Македонцев больше интересовал акрополь. Бравые ребята, им лишь бы подраться! Именно такие совершают бессмысленные и беспощадные походы, чтобы потом, если уцелеют, вернуться с пустыми руками в свою старую хижину в горах и рассказать внукам, сколько врагов перебил и мимо какого богатства пробежал.

Часть бессов, погрузив добычу в лодки, вернулась. Мы вместе заняли несколько домов рядом с проломом и начали грабить их с большей дотошностью. В двухэтажном доме с плоской крышей, который достался мне, было пусто, если не считать кур и старого полосатого кота с обгрызенным левым ухом и подранной мордой. Видимо, у него проблемы со зрением и обонянием, потому что смотрел в мою сторону без испуга, реагируя только на звуки шагов. Пол во всех комнатах был мозаичный, в красно-белую клетку. Его давно не обновляли, поэтому на красных клетках образовались плешины. В столовой и на кухне нашлось много посуды, бронзовой и стеклянной. Деревянной была только одна большая миска, да и та снаружи была разрисована разноцветными волнами и покрыта лаком. В спальне на полу возле широкой кровати с ножками в виде лошадиных копыт лежал новый толстый ковер с растительным орнаментом. Уже с этих времен здесь не любят изображения людей, отдают предпочтения абстракции, на худой конец растениям. Может, потому, что люди здесь, за редким исключением, далеко не красавцы, в отличие от той же Греции, где красивых много, и человек, особенно голый — первый объект изобразительного искусства. Я решил, что ковер пригодится в моем хозяйстве. Его можно будет расстилать внутри шатра. В ковер завернули часть найденной посуды. Остальное разложили по корзинам и амфорам. Кур напихали в мешок из конопляной ткани. Забавно было смотреть, как он шевелится, словно живой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всю добычу потихоньку перенесли на берег, где погрузили в лодки. Еще часть бойцов уплыла вместе с ней, а остальные пошли со мной к дамбе. По пути подобрали оружие и сняли доспехи с убитых воинов, как тирских, так и македонских. На дамбе почти никого не было. Наверное, саперы тоже ушли за добычей. Зато на берегу у начала ее стоял караул из пары сотен гетайров. Судя по свежему виду, в штурме участия не принимали.

— Показывайте, что несете! — потребовал гетайр в красном плаще, явно из рядовых, таким тоном, словно не знал, что я командир илы.

— Только оружие и доспехи убитых товарищей, — сказал я.

— И всё?! — удивился македонец.

— А зачем собирать для вас добычу?! — задал я встречный вопрос. — Идите и сами потрудитесь.

— У нас другой приказ, — отказался он.

Приказ у них грабить награбленное. Самое приятное дело. Жаль, не каждому удается устроиться на такое. Не будем завидовать, мы и на своем месте неплохо поживились.

Я все-таки на прощанье не удержался от подковырки:

— Не бойтесь, все защитники уже убиты или сдались в плен.

Многие бессы уже подучили македонский вариант греческого языка и поняли, что я сказал. Смеялись не очень громко, но гетайры оценили, прокричали угрозы нам в спины. Представляю, что бы они сделали с нами, если бы узнали, сколько добычи мы заныкали.

35

В предыдущую мою эпоху город Газа славился повышенной склонностью к компромиссам. Подозреваю, что и нынешние горожане готовы были сдаться на терпимых условиях, если бы ими правил вменяемый сатрап. К сожалению, царь царей Дарий назначил на этот пост евнуха Батиса. Отсутствие яиц кардинально меняет характер и жизненные цели. За редчайшим исключением евнух становится собранием недостатков, и мужских, и женских, вследствие чего появляется склонность к самоуничтожению. Поскольку для самоубийства надо иметь смелость (а откуда ей взяться, если нет яиц?!), погибать заставляют других. Батис погубил сразу всё мужское население Газы и несколько сотен наемников-набатеев — кочевников-семитов, обитавших восточнее, в пустынях и полупустынях рядом с Красным морем. Набатеи контролируют караванные пути, по которым перевозят пряности и благовония с берегов Красного моря и Персидского залива к Средиземному, и Газа является основным перевалочным портом. Видимо, Батис сумел внушить кочевникам, что их интересы будут сильно ущемлены, если город попадет под власть Александра Македонского. Сражались они отчаянно, как и положено лохам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Осада продлилась почти два месяца. Возле холма, на котором стоял город, с южной стороны насыпали вал вровень с крепостными стенами. На валу установили катапульты и начали методично обстреливать город и его защитников и таранами рушить стены. С других сторон делали подкопы, заполняли горючими веществами и поджигали, из-за чего стены оседали, наклонялись и частично рушились. Осадные работы выполняли местные крестьяне и наемники-пехотинцы. Штурмовали — македонцы, как педзетайры, так и спешившиеся гетайры. Еще в самом начале осады Александр Македонский был ранен в плечо копьем из катапульты, из-за чего долго не мог сражаться и даже ездить верхом, поэтому судьба города была предрешена.