Терапия, которая работает с телом - Александр Лоуэн

Во многих случаях после выполнения упражнения падения мы будем делать упражнение подъема. Я слышал, как многие пациенты выражали страх, что если они упадут, то не смогут снова подняться. Конечно, они знают, что могут остановиться усилием воли. Но они не уверены, смогут ли они подняться.

Подъем подобен росту. Растение, например, поднимается из земли; оно не сдерживается. При подъеме сила исходит снизу; когда тащат, сила идет сверху. Классический пример подъема — это ракета, которая поднимается пропорционально количеству энергии, которое она разряжает внизу. Простое хождение принадлежит к этой категории движения, потому что когда мы делаем каждый шаг вперед, то надавливаем на землю, которая давит обратно, посылая нас вперед. В этом участвует физический принцип действия-противодействия.

В упражнении подъема человек стоит обоими коленями на сложенном одеяле на полу. Его ступни протянуты сзади. Затем он передвигает одну ногу вперед и сам наклоняется вперед таким образом, чтобы часть его тела переместилась на эту ногу. Я прошу его почувствовать ногу на полу и поперекатываться назад и вперед на ней, чтобы усилить это ощущение. Затем он чуть-чуть поднимает себя и переносит всю свою массу тела на согнутую впереди ногу. Теперь, если он будет достаточно сильно толкать эту ногу вниз, он обнаружит, что поднимается. Если это выполняется правильно, то человек действительно чувствует силу, движущуюся вверх по телу от земли и выпрямляющую человека снизу вверх. Однако это упражнение выполнить нелегко, и большинству людей приходится поднимать себя самим, чтобы немного помочь процессу. С практикой выполнять упражнение становится легче, и человек, чтобы подняться, учится направлять энергию вниз, в ногу. Обычно оно выполняется по 2 раза на каждой ноге, чтобы развить чувство давления на землю и подъем.

Полные тяжелые люди испытывают особенные трудности в выполнении этого упражнения. Я видел, как они пытаются подняться, но падают, как младенцы. Это происходит так, как будто они потеряли способность подниматься и поэтому психологически смирились с инфантильным уровнем, где еда более, чем бег или игра, составляет основной жизненный интерес и удовлетворение. Я вижу, что эти люди функционируют на двух уровнях одновременно: на взрослом, где воля является силой, заставляющей их поднимать себя и двигаться, и младенческом, для которого характерны еда и чувство беспомощности (особенно еда).

Подъем и падение составляют пару противоположных функций, которые не могут существовать друг без друга. Если человек не может упасть, то он не может подняться. Это понятно в феномене сна, когда мы говорим, что человек лег спать и поднялся утром. Вместо естественных функций падения и подъема люди, которые используют свою волю, опускают и поднимают себя, или ложатся и встают. Если воля не мобилизована, как вначале при пробуждении, то возникнут большие трудности при подъеме с постели. В основе этого лежит страх падения, неспособность рано ложиться спать и позволить себе легко впасть в сон (заснуть). В результате такие люди устают уже утром, и им не хватает энергии подняться легко.

После того как пациент проходит через упражнение падения, его тело более свободно. Моим обычным приемом является возможность предоставить пациенту поработать с дыханием на дыхательном табурете. Часто дыхание становится более непроизвольным, если оно следует за этими упражнениями, которые вызвали дрожание тела, и которое может перейти во всхлипывания и плач. Человека надо поощрять выполнять эти непроизвольные движения тела, потому что они представляют спонтанную попытку тела освободиться от напряжения.

Прежде чем перейти к вопросу, как возникает страх падения, я хотел бы представить следующий случай. Марк был гомосексуалистом примерно сорока лет, основной проблемой у него были изоляция и одиночество из-за его неспособности выражать чувства открыто. Его тело было одеревенелым и тяжелым, внутри его можно было почувствовать испуганного ребенка, не способного выйти наружу. Марк пришел на занятие и рассказал такой сон: «Прошлой ночью мне снилось, что я устраиваю званый обед и моими гостями были Мистер Голова и Мистер Тело. Возможно, это было подготовкой моего прихода сюда сегодня. Они оба были маленькие, мускулистые, бездушные, с бочкообразной грудью и очень независимые. Казалось, что они никогда не соединятся вместе. Обед не был действительно важным. Я хотел соединить их вместе, но мы так и не договорились в течение вечера. Прием не удался».

Затем Марк занял положение для выполнения упражнения падения. Когда он стоял перед одеялом, он сказал: «Я вижу дыру. Мне кажется, что меня бросят в эту дыру. Она очень глубокая, как колодец. В одном из своих снов я многократно пытаюсь выбраться из него. Кажется, я вижу выход, но в следующий момент я обнаруживаю, что все еще пытаюсь выбраться.

Сны с падением были у меня всю жизнь. Обычно мне снилось, что я падаю в пролеты лестниц, сейчас в своих снах я падаю с гораздо большей высоты. Этим летом в Европе я остановился в гостинице в комнате на верхнем этаже, и когда сна не было ни в одном глазу, я фантазировал, что меня стаскивают с кровати и через балкон выкидывают в пространство.

Ребенком я мог залезать на деревья, пока мог держаться за ветки. Казалось, у меня нет страха высоты, пока есть за что держаться. Когда мне было восемь лет, кто-то вызвал меня пройтись по перилам размером два на восемь футов, которые находились на верху башни высотой в сто футов. Расстояние вокруг было около двухсот шагов. Я сделал это. Но позже, когда я учился в колледже, я не отваживался подойти близко к этой башне.

Также в возрасте шести, семи или восьми лет мне снилось, что я могу летать. Это было так реально, что я верил, что это может произойти. Я в действительности пытался сделать это на виду у людей. Я пытался взлететь, но приземлялся лицом вниз».

После того как Марк упал и лежал на одеяле, он сказал: «Я испытал чувство освобождения в падении. Я чувствую, что как будто построен из кирпичиков, которые очень неустойчивы. На вершине чего-то я чувствую себя очень ненадежно и что мне лучше спуститься (лечь) на землю».

Причины страха падения

Ранее я предположил, что люди, должно быть, единственные из всех животных испытывают страх падения. Конечно, все животные подвластны страху, когда падают. Я видел, как пугался мой попугай, когда терял равновесие на своей жердочке во время сна. Он внезапно просыпался, мгновение делал что-то возбужденно, а затем восстанавливал свое положение. Человеческие существа, однако, подвластны страху падения, даже когда стоят на твердой почве. Вероятно, это может быть прослежено через всю нашу эволюцию, начиная со времени, когда наши предки жили на деревьях, как обезьяны.

Кажется, достаточно хорошо установлено антропологически, что человеческий предок был лесным обитателем, прежде чем отважился переселиться на равнину в поисках пищи. В своей книге «Появление человека» («The Emergence of Man») Джон Пфейффер описывает, что значило жить на деревьях: «Еще более важно, что жизнь на деревьях приводит к удивительной особенности, ранее не существовавшей и постоянной, — психологической небезопасности или неуверенности» /18/. Небезопасность относится к опасности падения. А падения были частыми. Пфейффер указывает на то, что изучение гиббонов — приматов, живущих на деревьях, — показало, что у одного из четырех взрослых особей была сломана хотя бы одна кость. Но в жизни на деревьях были преимущества. Там было вполне достаточно еды, там была относительная безопасность от хищников, и это способствовало развитию руки для держания и обращения с чем-либо.

Опасность падения сильно снизилась благодаря возможности держаться за ветку или сук дерева. Обезьяньи детеныши обвивались вокруг тела матери руками и ногами и держались за нее, когда она двигалась по деревьям. Она также поддерживала их рукой, когда та была свободна. Поэтому для маленькой обезьянки потеря контакта с телом матери вызывала немедленную перспективу падения и повреждения или смерть. Грызуны, такие как белки, которые также живут на деревьях, поднимают своих малышей в гнезда в дыре дерева, где они находятся в безопасности, даже когда их мать отсутствует. Но обезьяны носят своих детенышей с собой, и те находятся в безопасности, только когда держатся за тело матери.

У новорожденного человеческого младенца инстинкт хватать и висеть, держась рукой, присутствует с рождения и происходит из филогенетического прошлого. В подвешенном состоянии при помощи захвата руками некоторые младенцы могут выдержать свою массу тела. Но это только рудиментарная способность, и человеческие младенцы нуждаются в поддерживании, чтобы чувствовать себя в безопасности. Если эту поддержку внезапно убрать, что мгновенно сделает падение возможным, то у младенца появятся испуг и страх. Только два других обстоятельства представляются угрожающими для новорожденного младенца: невозможность дышать вызывает страх удушения и внезапный громкий голос вызывает то, что известно как реакция испуга.