Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков - Теодор Гладков

В результате бурной деятельности Деканозова в Наркоминделе, его центральный аппарат и кадры советских представительств за рубежом подверглись второму за последние годы жестокому разгрому.

После ухода Деканозова в НКИД Берия сделал, как показало время, безошибочный выбор, назначив на должность начальника разведки Павла Фитина.

Павлу Михайловичу было тогда всего тридцать два года. До направления по партийной разнарядке на учебу в Центральную школу НКВД и курсы при Школе особого назначения он, инженер-агроном по гражданскому образованию, был заместителем главного редактора сельскохозяйственного издательства. Талантливый, эрудированный человек, Фитин, возможно, оказался лучшим начальником внешней разведки после легендарного Артузова. Его заместителем стал тоже молодой, но уже признанный ас разведки Павел Судоплатов, обладавший опытом нелегальной работы за рубежом. Это он, Судоплатов, совсем недавно уничтожил в Роттердаме главаря Организации украинских националистов (ОУН), преемника Симона Петлюры Евгена Коновальца, а сейчас по устному приказу, полученному в присутствии Берии лично от Сталина, готовил совместно с Леонидом Эйтингоном операцию «Утка» по ликвидации в Мексике Льва Троцкого.

Берия переговорил с Фитиным о Короткове. Тот, на основании изученных документов, а также бесед с сотрудниками, знавшими Александра лично, дал ему положительную характеристику. На самом деле нарком уже принял для себя решение восстановить дерзкого сотрудника. Но этим разговором с начальником разведки он как бы возлагал на того ответственность за Короткова в дальнейшем. Таковы уж были правила игры. Фитин их прекрасно знал, но при всей своей внешней скромности и обходительности, был человеком твердых убеждений, ответственности не боялся, равно как и высказывать собственное мнение.

А дальше происходит нечто совершенно уж фантастическое. В конце 1939 года «штрафника» Короткова на два месяца направляют в… загранкомандировку в качестве «дипкурьера» центрального аппарата НКИД. А именно — в Данию и Норвегию. И почему-то никто в руководстве не опасается, что он станет «невозвращенцем», хотя бы из-за обиды.

Чем занимался Коротков в названных странах, неизвестно. Часть документов не сохранилась, часть и по сей день не подлежит оглашению.

Но кое-какие выводы из самого факта поездки, для нас существенные, сделать все же можно:

1. В эти самые месяцы как раз началась и развернулась злополучная советско-финляндская «Зимняя война». А эти государства — соседи Финляндии, близкие ей не только по географии, но и по «скандинавскому духу». Значит, командировка Короткова как-то связана с войной.

2. Всего через полгода и Дания, и Норвегия были оккупированы Германией и, возможно, кое-какая информация, пускай и смутная, об их планах Гитлера просочилась наружу, что не могло не насторожить советскую разведку.

3. Задание, полученное Коротковым, можно с уверенностью утверждать, было важным. Иначе руководство наркомата не пошло бы на такой риск — посылать за кордон «неблагополучного» сотрудника, поскольку никого другого, по причинам много раз уже отмеченным, под рукой просто не имелось.

4. С заданием Коротков справился успешно. Иначе по возвращении он не был бы повышен в должности: стал заместителем начальника 1-го отделения 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР. Говоря современным языком, его полностью «реабилитировали», в итоге, в его послужном отсутствует почти годичный перерыв. Весь 1939 год Коротков проходит по анкетам как оперуполномоченный и старший оперуполномоченный названного отдела. Более того (и это весьма существенно), в конце 1939 года он был переведен из кандидатов в члены ВКП(б).

У Александра хватило здравого рассудка никогда и никому не рассказывать о письме, направленном наркому. Это было опасно. По-настоящему опасно.

Коротков уже кое-что понимал в аппаратных играх. Особенно опасных, когда они разыгрываются в аппарате НКВД, а весовые категории участников далеко не равны. В конце концов, ему нет дела, какими мотивами руководствовался нарком, изменив свое решение. Важно, что это произошло. Лучшее, что он теперь может делать, — это работать, просто добросовестно работать и делать вид, что ничего особенного не случилось…

Последнее мирное лето

1940 год складывался для Александра Короткова удачно. Он был не только восстановлен на службе в НКВД, но даже повышен в должности. Это означало, что из категории «оперов», то есть основных «рабочих лошадок», он сам перешел в категорию начальства. Существовало негласное положение, по которому должность сотрудника в центральном аппарате ведомства приравнивалась к должности двумя ступеньками выше в областном управлении. Иначе говоря, в случае перевода на периферию Коротков был бы там начальником отдела разведки. И это при том, что специальное звание у него было относительно невысокое — лейтенант государственной безопасности, соответствующее званию капитана в Красной Армии. Обычно должность заместителя начальника отделения занимали старшие лейтенанты и капитаны госбезопасности, так что последующие два звания Коротков мог уже получить как бы само собой. Должность позволяла.

Теперь Александр имел представление о работе агентурной сети НКВД во всей Германии с включенной в нее Австрией, а также в «протекторате Богемии и Моравии» и оккупированной Польше.

Естественно, его политический и оперативный кругозор значительно расширился, поскольку он теперь напрямую общался с новым начальником разведки Павлом Фитиным, его заместителем Павлом Судоплатовым и даже, хотя, разумеется, значительно реже, с первым заместителем наркома и начальником ГУГБ Всеволодом Меркуловым. Кроме того, Коротков получил возможность в пределах своей компетенции знакомиться с материалами и указаниями, поступающими из так называемых директивных органов, или, по тогдашнему жаргону, инстанций, то есть правительства и ЦК партии.

Общение с коллегами из других отделений, присутствие на совещаниях, контакты с сотрудниками немецкого отделения (вскоре преобразованного в отдел) контрразведки способствовали пониманию не только текущих отношений с Германией и ее союзниками, но и общей ситуации на политической карте Европы.

А она, эта ситуация, сводилась к констатации очевидного факта: началась большая война.

Гитлер выжал из Мюнхенской капитуляции все, что мог, и даже более того: при попустительстве «великих западных демократий» проглотил Чехословакию, занял Польшу, заодно прихватил у Литвы Мемель (Клайпеду). В ходе «странной войны» оккупировал большую часть Франции, Бельгию, Норвегию, Данию, Голландию, угрожал вторжением на Британские острова.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});