Мила (СИ) - Надежда Чистая

class="p1">— Что здесь происходит? — возмутился голос сверху.

У мужа моего что ли научился? Тот тоже постоянно только с этим вопросом в комнату входит. Подняв голову, встретилась с недовольными взглядами двух мужчин лет сорока, что возвышались надо мной, словно горы. То, что они братья сразу же бросалось в глаза. У них не только черты лица схожи, но и движения тел. Оба примерно одного роста, блондины, с мягкими чертами лица. Светлые просторные одежды скрывали фигуры, но что-то мне подсказывала, там тоже всё в порядке. Единственное отличие было в их глазах. У того, что стоял справа от меня они были насыщенного золотого, как новое украшение. А у второго, оттенок радужки постоянно сменялся, будто это зависело от желания хозяина.

— Вообще-то от настроения. Я всё-таки Бог Стихий и очень переменчив. Меня, кстати, Найтэр зовут. — он сладко пел, но я не обольщалась. Он ведь сам сказал, что переменчив. Вдруг он через секунду разозлится и с такой же улыбкой, решит голову мне снести? Проходили, знаем, сама такая же. Боженька рассмеялся, а я осознала, что они читают меня, как книгу. Ну я ведь ничего такого не говорила, да? — Поднимайся, и объясни наконец, что ты тут делала со своим хранителем?

— Путалась не допустить образование межвидовой парочки. — и на непонимающие взгляды мужчин, рассказала все сегодняшние дифирамбы в сторону Амелии и её заигрывания. — А Басти, увидев эти цветочки обрадовался так, будто наркоман новой дозе. Это какие-то необычные цветы, да?

Вставая, прихватила за шкирку и кролика, сумев-таки вытащить из его грабель помятые бутончики. Но он всё равно балдел от того сока, что осталась на его шерсти. И пока мужчины хохотали, представляя. Я пыталась удержать пинающегося кролика, что верещал, будто его пытают.

— А почему он розовый? — это золотоглазый, сумевший быстрее брата взять себя в руки, заметил новый стиль питомца, что они создали для меня.

Э-э-э… Ну, ладно. Была не была! Чтобы не было больше вопросов, быстро пересказала всё, что случилось, после моего попадания. У богов только брови всё выше и выше поднимались, не понимая, как за такое короткое время, могло произойти столько событий. На моменте с проклятиями, эти двоя загорелись идеей проверить на себе их воздействие. А я как-то осознала, насколько им было скучно, не имея возможности вмешиваться в дела своих детей и сидеть у себя в божественных чертогах, накапливая силы. Пришлось проклинать, раз просят. Они были лёгкими — сменить окрас волос или кожи, заикания и ещё множество мелких, но не вредящих здоровью проклятий. Боги радовались, словно дети распаковывающие подарки на новый год и просили чего-то большего. Но я дура что ли? А если проклятие будет настолько сильным, что я не смогу его снять? Да ну на хрен, мне голова ещё дорога!

Найтэр с Лайфэром, как представился второй, успокоились где-то через полчаса, и наконец рассказали и про цветы, и про то, почему я вообще оказалась в этом мире. И, наверное, лучше бы я их всё-таки прокляла, да посильнее, может не хотелось бы их прибить сейчас самым зверским способом, который видела по телевизору.

Серебряные цветы назывались нэрисе, в честь погибшей когда-то жены Тёмного бога. Они и правду обладают свойством туманить разум и показывать то, что человек больше всего желает. Странно, но на меня они не действовали, хотя Басти сейчас валялся на земле в форме звёздочки и блаженно вздыхал. Нет, ну что за хранитель такой! Хотя я отвлеклась. Жена Тёмного не погибла, её убила истинная этих двоих — Глиана, являющаяся по совместительству и создательницей этого мира. Она была кем-то вроде демиурга, а её мужья смотрителями мира. Но мир не может быть просто хорошим, для всего нужна обратная сторона. И тогда в этот мир решил переселиться Торий — Бог Тьмы, со своей женой Нэрисе. В прошлом мире мужчина был покровителем мёртвых душ, в этом же стал полноценным богом со своей паствой.

Они не были истинными друг другу, хотя Торий так не думал и считал девушку своей единственной любовью. Что думала на этот счёт сама девушка, история умалчивает, но раз она, через некоторое время после переселения начала подкатывать и пытаться соблазнить Найтэра — не очень-то и дорожила привязанностью мужа. Но Глиана своих истинных любила и не смогла смириться с подобными выходками обнаглевшей в конец Нэрисе. Последней каплей для богини стала попытка разорвать связь истинных и тёмный приворот на душу Бога Стихий. Карающие возмездие в лице одной разозлённой дамы, обрушилось на Нэрисе с мечами и великим желанием смерти. Но девушка так же имела навыки боя, поэтому драка была быстрой, но фееричной. Особенно когда один рогоносец почувствовал смерть избранницы. Тогда-то и началось всё самое интересное.

Торий смог отправить жену на перерождение, отдав немного своей души, но кто сказал, что он этим успокоился? Решив скоротать время до прибытия любимой, он натравил жителей мира друг против друга, создав им в помощники злобных тварей бездны. Вот кто-то кашу по утрам заваривает, а этом псих войнушку! Чтобы как-то уберечь мир от смерти, Глиана отдала свою жизнь, закрыв Тёмного в своём царстве. И как по мне — правильно сделала. Не останови она его и этому Торию пришлось бы ждать свою жёнушку на обломках мира, как старуха у разбитого корыта богатства. И вот вроде всё должно встать на круги своя (хотя бы немного), но нет. Со смертью демиурга, обычных сил смотрителей не хватало на поддержание существование мира, тем более после долгого кровопролития. Братьям пришлось мирить существ, населяющих этот мир, и делать так, чтобы они могли сражаться на одной стороне против тварей, в ходе этого не поубивав друг друга. И закрывать прорывы из Тёмного царства, что делал Торий, не смирившийся с заточением и желающий выбраться. Спустя несколько веков всё пришло в относительное спокойствие. Прорывы были не такими сильными, как поначалу, а существа могли находиться за одним столом, вгрызаясь зубами в мясо, а не глотки соседей. Но у Богов заканчивались силы, и они начинали угасать без своей истинной. В то время случилось их последнее пришествие в мир смертных, после которого они закрылись от всего, успев перед этим защитить храмы, если всё-таки Тёмный сможет вырваться на свободу раньше, чем переродиться его жена.

— История, конечно, интересная, и я люблю слушать их от первых лиц, но причём тут всём я? — мы давно сидели за столом, наколдованным Лайфэром, на той же поляне. Басти пригрелся у меня на руках и мило сопел в