Кто сверху? (СИ) - Ольга Джокер

что сегодня выходной день. Мамонтова громко выкрикивает моё имя и подзывает к себе за столик. В слинге мирно спит Воронёнок и я радуюсь, что мне удалось вырвать её из цепких маминых рук и взять ненадолго с собой. Прохожу между рядами к месту, за которым расположилась Алина со своей дочкой. Мамонтова-младшая с аппетитом поглощает яблочное пюре и показывает на нас с Воронёнком указательным пальцем.

— Это Диана и Крис, — кивает Алина и протягивает дочке очередную порцию пюре.

Кто бы мог подумать, еще буквально год назад, что я буду встречаться с подругой не в шумном баре с алкогольными напитками, а в тихой скромной кофейне, где в обязательном порядке должна быть комната для матери и ребенка, место для коляски, стульчики для кормления и влажные салфетки для грязных детских делишек.

— Здравствуйте, девочки, — здороваюсь и присаживаюсь за столик.

Мы заказываем легкий завтрак, латте и два творожных десерта. Разговор начинается с бытовых мелочей, плавно перетекая в воспоминания о вчерашнем Дне рождении Мамонтовой-младшей. Я держу себя в руках, по крайней мере, пытаюсь, чтобы прямо сейчас не начать расспросы о том, кто та девушка, которая знакома с Даней? И какого хрена она лезла к нему обниматься? Надеюсь, это не ближайшая родственница Алины, иначе ей пора копить деньги на похоронный венок, если та девица еще хоть пальцем коснется моего мужа.

— Знаешь, по какому поводу мой муженёк расщедрился на такое шумное застолье? Нашла в телефоне переписку с одной бабой — она ему голые сиськи шлёт, а он ей свой член. Нормально как думаешь?

Амина забавно хохочет, услышав последнюю фразу, делая ситуацию особенно неловкой. Но кажется, Мамонтову это совершенно не смущает.

— Я спрашиваю Ивана — ты вообще адекватный человек? Светить своими гениталиями при живой-то жене? Он, конечно же, начал просить прощение, клялся, что это в последний раз и чтобы проучить муженька я созвала на годик дочки всех кого ни попадя. Сотрудников бывших, дальних родственников, всех друзей и знакомых. Поручила Ивану контролировать процесс, чтобы времени на загулы не было!

Я нервно сминаю салфетку и на одном выдохе спрашиваю:

— Алина, а кто та девушка что была вчера у вас — в белом длинном платье? С короткой стрижкой, светленькая такая…

Мамонтова краснеет, бледнеет и делает глоток остывшего латте.

— Катя? — от этого имени неприятно колет в области сердца и я цепляюсь в столешницу пальцами, чтобы не грохнутся в обморок. — Моя сотрудница. Общались хорошо еще до моего декрета. Прости, но вчера на Дне рождении я, кажется, сболтнула ей лишнего.

— Ты о чем?

— Она стала расспрашивать меня о Воронове. О тебе. О Вашей семье. Оказывается, с Даней они давно знакомы (прости ради Бога, я не знала!). Я выпила два бокала шампанского, и меня понесло — ляпнула, не подумав, что у вас семья, основанная на залете и дружбе в кавычках — ничего серьезного, только ребенок, воспитание, гармония и никакого секса. Рассказала, что у тебя есть мужчина, а Даня это только отец твоего ребенка. Ни любви, ни близости… В общем, как-то так подруга. Ты это… прости, я только потом подумала, что зря выдала чужую тайну Катьке.

Несмотря на то, что раньше это была чистая правда, сейчас эти слова как удар под дых. Вдохнуть становится сложно, больно, невозможно.

Я поднимаюсь с места и бросаю на стол несколько сотенных купюр. Мамонтова смотрит на меня ошарашенными глазами и несколько раз подряд моргает.

— Ну прости меня, Ди. Я не специально! Хочешь, никогда её не позову больше к нам? Она любовница Воронова, да?

— Всё у нас настоящее, ясно? И семья, и любовь! А тебя никто не просил совать свой нос не в свое дело.

Господи, я похожа сейчас на ядерную бомбу — готова рвануть в любой момент. Счёт идет на секунды, поэтому чтобы привести себя в чувство выхожу из кофейни и беру тайм-аут. Слоняюсь по торговому центру, пока Крис спит в слинге и присматриваю себе летние платьица. Легкий шоппинг расслабляет, и я постепенно успокаиваюсь. Обещаю себе, что как только градус моего раздражения на подругу опустится до нуля, я вернусь к ней и спокойно поговорю. Может быть. Я однозначно погорячилась, вылила на Алину все свое недовольство, а она всего лишь сказала Кате ту правду, которую знала. Я же сама дала Воронову свободу в нашем браке. А теперь больше всего боюсь, что он ею воспользуется.

Неожиданно кто-то легонько трогает меня за плечо. Повернувшись, замечаю за спиной Андрея. Белоснежная улыбка на все тридцать два, идеальная стрижка, выглаженная рубашка. Когда он замечает меня с «грузом» на плечах, я вижу, как его улыбка медленно ползет вниз. Уголок губ нервно дергается, и Андрей несколько раз подряд моргает, наверное, чтобы убрать видение перед собой. Да-да, это моя дочка, тебе не привиделось.

— Дина! Рад тебя видеть!

— Привет, Андрей. А ты…?

— Я здесь по делам. Вижу, ты не одна?

Он стоит, сунув руки в карманы брюк. Заметно нервничает и пытается понравиться. Как обычно идеальный и предсказуемый донельзя. Похож на манекена с витрин — такой же ненастоящий.

Спустя несколько фраз разговор начинает вливаться в обычную колею — мы снова два человека, которые когда-то нравились друг другу. Но что странно — я даже не испытываю угрызения совести за вчерашнюю ночь проведенную с Даней. Несмотря на то, что Андрей так долго и терпеливо ждал меняю и он наверняка не заслуживает на такой удар в спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Идиллия длится ровно до того момента, пока Крис не просыпается и не начинает плакать. Громко, отчаянно, до покраснения. Вскоре я понимаю, судя по запаху, что она обделалась, а сумку… чёрт возьми, я забыла в машине.

Андрей морщит свой ровный нос и судорожно смотрит по сторонам, словно боится, что кто-то из проходящих мимо нас людей подумает, что обделался именно он.

Воронёнок начинает плакать еще сильнее. И мне ничего не остается делать, как попросить Андрея сбегать к автомобилю за моей сумкой.

— Конечно! Давай ключи! — мне показалось, он ждал того момента, когда можно будет сбежать от едкого запаха.

Тем временем я прохожу в комнату для матери и ребенка, которая к счастью оборудована такими нужными вещами как пеленальный стол, просторная раковина, салфетки и чистые полотенца. Снимаю подгузник и закашливаюсь от запаха, который резко проникает в ноздри.

— Фии, Птенчик! Кажется, ты покакала разом за три дня молчания.

В это же время дворца комнаты медленно открывается и Андрей, протягивая мне сумку, едва сдерживает рвотные позывы.

— Спасибо, мы сейчас