Благословение небес - Джудит Макнот

— А что еще в жизни имеет значение, кроме балов, игры и интересного общества? — наконец ответила она с лукавой улыбкой.

Лицо его стало еще более задумчивым. Элизабет решила, что он собирается с духом, чтобы взять назад свое предложение, и притихла, боясь неосторожным словом спугнуть его. Как только лорд начал говорить, она сразу поняла, что не ошиблась, поскольку речь его опять стала сбивчивой, что происходило всякий раз, как он заговаривал о чем-нибудь важном.

— Леди… э-э… — рассеянно начал он, проводя пальцами по столу.

— Кэмерон, — с готовностью подсказала Элизабет.

— Да, Кэмерон, — согласился он и вновь замолчал, собираясь с мыслями. — Леди Кэмерон, — снова начал Марчмэн, — я простой землевладелец и не имею желания жить в Лондоне, выставляя себя напоказ. Я бываю в городе крайне редко. Вижу, вам грустно это слышать.

Элизабет печально кивнула.

— Я также сильно опасаюсь, — продолжал он, и шея его побагровела, — что мы вряд ли подходим друг другу, леди… э-э… — лорд замолчал, ужасаясь своей грубости.

— Кэмерон, — снова подсказала Элизабет, от души желая, чтобы он поскорее закончил свою мысль.

— Да, конечно. Кэмерон. Я знал это. Так вот что я пытаюсь сказать… а — а…

— Что мы не подходим?.. — подтолкнула его Элизабет.

— Совершенно верно! — Последняя фраза дала лорду Марчмэну возможность представить дело так, будто Элизабет сама высказала эту мысль, и он радостно закивал. — Я счастлив слышать, что вы согласны со мной.

— Конечно, я сожалею об этом, — по доброте душевной добавила Элизабет, чувствуя, что должна его как-то утешить за те душевные терзания, которым подвергла его у ручья. — Дядя тоже будет очень разочарован. — Ее так и подмывало вскочить на ноги и всунуть ему в руку перо. — Может быть, вы прямо сейчас и напишете ему о своем решении?

— О нашем решении, — галантно поправил он,

— Да, но… дядя будет так огорчен, что я бы не хотела, чтобы он винил в этом меня.

Достаточно и того, что напишет о ней сэр Фрэнсис. Дядя Джулиус отнюдь не дурак, и, если и граф выставит причиной отказа ее недостатки, он может догадаться, что она намеренно отпугивает поклонников, чтобы нарушить его планы. И тогда уж он наверняка откажется содержать Хэвенхёрст.

— Понимаю, — сказал лорд Марчмэн, продолжая смотреть на нее все тем же задумчивым взглядом, от которого ей было не по себе. Наконец он взял перо и начал писать записку. Элизабет, замерев, следила за его рукой.

— Ну а теперь, когда это неприятное дело закончено, могу я задать вам один вопрос? — спросил он, отодвигая письмо в сторону.

Элизабет радостно кивнула.

— Зачем вы приезжали сюда, то есть зачем вы согласились пересмотреть мое предложение?

Ее встревожил и напугал этот вопрос. У Элизабет вдруг зародилось какое-то смутное, расплывчатое воспоминание, что она когда-то говорила с ним на балу, но этого было недостаточно, чтобы придумать какой-нибудь правдоподобный ответ. А сказать ему, что она согласилась на это только потому, что не может обойтись без финансовой помощи дяди, было совершенно немыслимо — граф не заслужил такого унижения.

Он подождал некоторое время и, видя ее замешательство, сделал попытку помочь:

— Может быть, в ту нашу встречу полтора года назад я сказал что-то такое, что ввело вас в заблуждение и дало вам повод думать, что я люблю городскую жизнь?

— Мне трудно сказать, — честно призналась Элизабет.

— Леди Кэмерон, вы хотя бы помните нашу встречу?

— О да, конечно, — ответила Элизабет, с запозданием вспоминая, что на балу у леди Маркхэм ей представляли кого-то, очень похожего на него. Точно! — Мы встречались на балу у леди Маркхэм.

Он безотрывно смотрел ей в лицо.

— Мы познакомились в парке.

— В парке? — в полном замешательстве повторила Элизабет.

— Вы остановились и стали восхищаться цветами, и в этот момент молодой человек, сопровождавший вас, представил нас друг другу.

— Да, да, конечно, — сказала Элизабет, отводя взгляд.

— Может быть, вам интересно будет узнать, о чем мы разговаривали в тот день и на следующий, когда вы пошли гулять со мной в парк?

В ней боролись смущение и любопытство, и любопытство одержало верх,

— Да, мне хотелось бы знать.

— Мы говорили о рыбалке.

— О-о-о рр-рыбалке? Он кивнул.

— Через несколько минут после того как нас представили друг другу, я упомянул, что оказался в Лондоне лишь проездом, а не для того чтобы провести здесь сезон, как это предположили вы. Я сказал, что собираюсь порыбачить в Шотландии и уезжаю из Лондона на следующее утро.

При этих словах дурное предчувствие сдавило ей грудь, и память ее начала проясняться.

— Мы тогда очень приятно побеседовали с вами, — продолжал лорд Марчмэн. — Вы рассказывали о какой-то особенно осторожной форели, которую вам в конце концов удалось поймать, — щеки Элизабет запылали как горячие уголья, когда она услышала продолжение, — и мы с вами совсем позабыли о времени, рассказывая друг другу рыбацкие байки.

Он спокойно и терпеливо ждал ответа, и когда молчать дальше было уже невозможно, она наконец выговорила:

— А что было… потом?

— Совсем немного. На следующий день я не поехал в Шотландию, а зашел к вам. Вы отправили восвояси не меньше дюжины молодых болванов, которые пришли, чтобы отвезти вас на какой-то прием, и предпочли отправиться со мной в парк.

Элизабет не могла себя заставить посмотреть ему в глаза.

— Хотите знать, о чем мы говорили на этот раз?

— Нет, не думаю. Он усмехнулся.

— Вы пожаловались, что устали от этой светской круговерти, и признались, что мечтаете снова оказаться на природе. По этой причине вы и приняли мое предложение пойти в парк. Думаю, мы оба чудесно провели тот день.

Элизабет все-таки подняла глаза и, встретившись с его грустно-насмешливым взглядом, с почти утвердительной интонацией спросила:

— И мы снова говорили о рыбалке?

— Нет. О том, как лучше охотиться на кабана. Она отвернула голову к окну.

— Вы поведали мне волнующую историю о том, как ваш отец когда-то давно подстрелил дикого кабана, и как вы без разрешения наблюдали за этой охотой с дерева, и как именно под этим деревом завалился кабан. Насколько я помню, — беззлобно закончил он, — вы сказали, что своим радостным криком выдали себя охотниками заработали строгий выговор от отца.

В глазах его заплясали смешинки, и внезапно они оба рассмеялись.

— И ваш смех я тоже запомнил, — сказал он, улыбаясь, — я еще подумал тогда, что никогда раньше не слышал таких чудесных звуков. — Осознав, что сделал ей комплимент, он покраснел, подергал себя за шейный платок и отвел глаза,

Заметив его смущение, Элизабет подождала, пока граф придет в себя и снова посмотрит на нее.