Аллира - Александра Лисина

Ведь если есть на этом свете вы, то и они наверняка где-то близко.

Теперь я знаю, зачем ты преследовал меня, шиир. Как и то, от кого мне достались такие пугающие глаза и безупречно белая кожа. Я искренне верю, что моя способность менять обличья во многом обусловлена именно этим, но…

Я дам тебе возможность ответить на этот вопрос самому.

Сегодня. Сейчас.

Потому что я должна услышать причину, по которой ты привел меня в самое средоточие мощи своего народа. К подножию Мглистых гор и основанию Летящих пиков, где начиналась эта долгая история, и где, вполне возможно, она очень скоро и закончится.

Ты долго шел к этому, мой проводник. Ты долго скрывал от меня эту ужасающую правду. Ты терпеливо ждал, пока мой природный страх перед тобой не исчезнет и пока я не начну тебе доверять. И ты многого добился на этом поприще, Ширра. Даже позволил мне взять с собой попутчиков, чтобы все выглядело достоверным, но лишь потому, что хорошо знал: ни один из них не сможет тебе противостоять. Как бы ни повернулось дело. Даже если бы все открылось раньше. Ты заставил замолчать наших эльфов. Заключил сделку с моим духом, добиваясь от него покорности и послушания в обмен на возможность в безопасности добраться до этой глуши. И ты, как, наверное, задумывал с самого начала, все-таки добился своего – я пришла сюда, в царство Иира. Пришла и добровольно принесла с собой свой риал.

И вот, наконец, смотрю на тебя и жду: каков же будет ответ?

– Я нашел ее, отец, – донесся до меня спокойный голос Ширры. – Ты был прав: она оказалась именно там, где мы и предполагали.

– Ларесса? – пророкотал король демонов, довольно оскалившись. – Значит, ты ее добыл…

– Лучше, – тонко улыбнулся Ширра, скосив глаза на побледневших от волнения эльфов. – Я нашел того, кто сумеет донести ее в целости и сохранности.

По нестройным рядам шаддаров пробежал взволнованный гул, а их повелитель даже вперед подался от нетерпения. Однако Ширра только кивнул в нашу сторону:

– Беллри, помоги Трис снять капюшон.

У меня внутри что-то противно сжалось, но эльф, к чести сказать, даже не пошевелился. Только до крови прикусил губу и медленно, с трудом выдерживая потяжелевший взгляд шиира, покачал головой. А Шиалл с готовностью выдвинулся вперед, закрывая собой и брата, и меня, и даже Леха. В то время как у Ширры окончательно почернели глаза, а его отец выдохнул наружу раскаленный добела пар, будто внутри него горел неугасимый огонь еле сдерживаемой ярости. Той самой, которая меня всегда так пугала.

– Вы знали? – быстро уточнил Крот, осторожно высвобождая меч. – Вы все знали, гады ушастые, и все равно привели нас сюда?!

– Нам запретили говорить, – едва слышно прошелестел Беллри. – Гласу крылатых сложно противиться. К тому же он обещал, что никто не пострадает. Прости, Трис. Ты сказала, что веришь ему, как себе…

Я опустила голову.

Все верно. Когда-то именно так и сказала, не зная, не подозревая даже, кого пригрела на груди. Тогда как Ширра…

Лех до скрипа сжал челюсти, а мне вдруг припомнился его странный взгляд в ту ночь, когда я впервые сорвалась и ненароком продемонстрировала ему свое настоящее лицо. Вспомнила, как Ширра угодил лапой в лунный свет и, будучи излишне взволнованным, ненадолго потерял над собой контроль. Это произошло мгновенно, на долю секунды, но Лех видел, во что превратилась тогда скорриная лапа. Быть может, не вся, только самый краешек, но это заставило его задуматься и засомневаться. Возможно, именно тогда он начал догадываться, кто идет с нами в обличье зверя, поэтому и оставил меня в покое. Правда, как ни печально, никому ничего не сказал.

– Я верю, – невесело улыбнулась я, перехватив его красноречивый и полный раскаяния взгляд. – И ни в чем никого не виню: Ширра порой бывает очень… убедительным. Правда, помочь мне на данный момент вы все равно не сможете: их слишком много.

– Нет! – процедил Лех, лихорадочно озираясь и, кажется, повторно начиная прозревать. – Только не говори мне… Трис, ты имеешь к ним какое-нибудь отношение?!

– Боюсь, что да. Прости.

– Ты разве… – Лех быстро обернулся, но немного не успел – я уже скинула капюшон, открывая лицо лунному свету. Зажмурилась на мгновение, чувствуя, как стремительно тает моя старая маска, глубоко вдохнула и, расслышав вокруг себя дружный вскрик, осторожно открыла глаза.

О да. Они удивились.

Они так удивились, что позабыли даже об эльфах, рискнувших проявить открытое неповиновение. Для шаддаров такое хуже плевка в лицо. Они ценят власть. Несказанно гордятся ей. Любят видеть проявление своей исключительности и силы, а потому без промедления способны разорвать на месте любого, кто только посмеет усомниться в их праве отдавать приказы.

Откуда я это знаю, спросите?

Устала напоминать: я умею читать чужие души. Поэтому и не захотела рисковать жизнями заупрямившихся эльфов и просто сделала то, что все равно пришлось бы делать, – показала им свое настоящее лицо. Не думаю, что они были готовы к такому повороту событий – в один миг плотное кольцо демонов распалось, будто при виде прокаженных. Их лица перекосились от гнева, черные глаза полыхнули мрачными огнями, а на губах зазмеились поистине дьявольские усмешки.

Черное и белое. Слепая ярость и холодное спокойствие. Огонь и лед. Вода и пламень… Мы с ними такие разные. Но в то же время и так неуловимо похожи.

Да, они черны и громадны. Да, я слишком мала и слаба по сравнению с этими громилами. У меня пока нет собственных крыльев, я безумно люблю луну и откуда-то знаю, что очень скоро растворюсь в ее чарующем зове. Но все-таки мы действительно похожи. И это сходство не спрятать за отращенными кинжалами-зубами, не скрыть, зачернив кожу до неузнаваемости. Разрез глаз, форма носа, поразительно легкие и тонкие волосы, ниспадающие на плечи роскошной волной… У нас даже мочки ушей остались совершенно одинаковыми! Четкими, идеальной формы, излишне короткими для человека! Не говоря уж о том, что в обычное время мои радужки тоже имеют свойство заполнять все доступное пространство в глазах.

Я так долго искала свой дом, так упорно сюда стремилась, так надеялась и ждала, что когда-нибудь, возможно, все-таки смогу понять, кто же я на самом деле! Кем я была рождена? Кто моя семья? Кто отец? Жива ли еще моя мать? Есть ли те, кого я могу с легкой душой назвать своими родными?!

Рум утверждал, что есть. Но мне надо было давно догадаться, в чем дело. Еще несколько месяцев назад, в Ларессе, когда я впервые увидела ту картину. Когда поразилась мастерству неведомого художника-эльфа, сумевшего с такой точностью передать наивысший апогей той легендарной битвы, отразить удивительную грацию крылатых и с невероятной точностью изобразить