Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? - Ирина Владимировна Владыкина

нужно крутить стекло, чтобы опустить его или поднять, сломаны. В машине громко играет музыка. На удивление здесь стоит современная магнитола с блютузом. Магнитола орет песню про то, «что всем нам конец» от группы со странным названием «ПолОтца».

   По телевизору болтают, что всем им конец,

   Интернет вещает, что конец уже нам.

   Предатели крысы бегут за кордец,

   Запад тупые, гомсеки — срам.

   В соседней стране нацисты, отстой.

   Горцы молодцы, их князь — герой.

   белосранцы хоть и мутят, усатая кокетка — свой,

   Но все накроется атомной пиздой.

   Мы дружной толпою диваны толчем

   И огненный гриб нам с тобой ни по чем.

   А-а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   А, а, а, а-а

   А, а, а, а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   Макдональдс параша, жри и точка — ура

   Кока-кола дрянь, квас навсегда,

   Картошечка с салом и борщик — зэр гут.

   А арбайт махт фрай, хоть Гитлер капут.

   Вот жопа, дружок, а сальцо-то не наше

   И борщ тоже вроде — ну значит параша.

   А дед кгбшный, что в бункер засел,

   По ходу он тоже на жопу присел.

   Летят самолеты и танки горят,

   А нам на все это, ребята, насрать.

   Мы дружной толпою диваны толчем

   И огненный гриб нам с тобой ни по чем.

   А-а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   А, а, а, а-а

   А, а, а, а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   Нам уже никем не стать мы обречены

   И железный занавес нам яйца прищемил.

   Но зато мы все, мамкины дрочуны,

   Поэтому нам все санкции до глубокой пизды.

   Мы дружной толпою диваны толчем

   И огненный гриб нам с тобой ни по чем.

   А-а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

   А, а, а, а-а

   А, а, а, а-а

   А, а, а, а-а, а-а-а-а

— Где ты эту хрень накопал? — спрашивает Эллочка.

— А тебе не нравится? — вопросом на вопрос отвечает Андрей. — А тебе, Петр, как?

— Да я как-то о другом думаю. Правильно ли я рассчитал дозы всех ингредиентов, на глаз это делать сложно. Надеюсь, что это снотворное нам все же не придется применять.

— Ты про бутылочку, что в бардачке? — уточнил Андрей. — Вот ты мозг!

— Слушайте, это вообще ужасно. Вы не будете усыплять охранника! — сопротивляется Эллочка.

— Только в крайнем случае, — почти соглашается Петр, — мне бы тоже этого не очень хотелось.

— В любом случае не будете, ни в крайнем, ни в каком. Вы собираетесь украсть чужую вещь, применив насилие. Это как вообще? Чем вы отличаетесь тогда от тех, против которых я борюсь? — эмоционально продолжает девушка.

— Ну слушай, — не унимается Петр, — эту вещицу он тоже украл. К тому же нам нужнее, у нас есть веские причины. Даже сам шаман разрешил.

— При всем уважении к Виктору, я вынуждена признать, что и у него этика хромает. Да и вообще, что это за отговорки: нам нужнее, он сам вор. Вы что робины гуды? Нельзя нарушать законы, а потом выходить на площадь и митинговать против нарушения.

— Так я и не митингую, — ответил Петр. — А если продолжать твои мысли, то вообще-то такое не только в нашей стране делается. Посмотри на лидеров западных стран. Разве не двулично с их стороны ездить и фоткаться с президентом Соседней Страны, поставлять ему оружие, а потом покупать у Страны газ, на деньги от которого Страна продолжит бомбить Соседнюю Страну?

Эллочка пару минут молчала, а потом резюмировала с уже раскрасневшимся лицом:

— Не надо разговаривать в духе: «они мудаки, значит, и нам можно». У меня такое ощущение, что сейчас идет мировое соревнование, кто больший мудак!

— Да хватит вам орать! — Андрей тоже перешел на повышенный тон. — Не отвлекайте меня. Я и так еле еду на этом корыте. Сейчас сама, Эллочка, сядешь за руль и поведешь. Что ты у отца его Волгу не попросила?

— Я просила, но он сказал, что шариться по полям он нам ее не даст, и может предложить только эту копейку.

Они подъехали к сторожке около раскопок, Петр достал из бардачка деньги и пузырек с жидкостью. Молодые люди вышли, Элеонора осталась сидеть в машине.

— Короче, я в этом не участвую. Идите без меня.

Пузырек со снотворной жидкостью, завернутый в тканевую салфетку, Петр демонстративно бросил на переднее сидение. Элеонора так же нарочито вперила свой взгляд в экран мобильного телефона, делая вид, что она читает что-то значимое и увлекательное, давая таким образом понять, что она с ними не пойдет.

Андрей и Петр зашли в сторожку. Еще минут 10 Эллочка сидела, прислушиваясь к каждому звуку, исходящему оттуда. Сначала она слышала лай собаки, а потом дверь закрыли, и стало тихо.

Внутри сторожки происходил торг.

— Сколько ты хочешь за эту вещицу? — спросил охранника Петр.

— Ты тупой что ли? Я тебе вчера сказал, что я ее не продаю. Она принадлежит государству. И начальник пришлет в понедельник за нею своих людей.

— Пятьдесят тысяч, — спокойно сказал Андрей, — отсчитывая купюры на глазах охранника.

Тот смотрел с интересом, но согласия все же не дал.

— Слушай, — продолжил Андрей, — мы тебе и больше заплатим, скажи сколько. Только одна загвоздка, мне нужно съездить в Город за остальными деньгами. Давай так, мы тебе сейчас дадим 50 тысяч, оставим что-то из своих вещей, чтобы ты точно был уверен, что мы вернемся. Ты отдаешь нам амулет. А уже в понедельник, на крайняк во вторник, получаешь остальное. Сколько?

Глаза охранника забегали, но он стоял на своем.

— Не отдам. Идите отсюда. Расходились тут. Пошли вон.

Друзья не сдвинулись с места.

— Ну все! Вы меня достали. — процедил мужчина.

Он вытащил из под стола охотничий карабин и взял на мушку сначала Петра, потом Андрея, переводя ее от одного к другому. Зарядил ружье.

— Уходите по добру по здорову. Пристрелю. Я сейчас шефу позвоню. Он мне дал личный номер на