Писатели за карточным столом - Дмитрий Станиславович Лесной

Предлагаю увеличить «потолок» вдвое. Игра ещё не окончилась…

Слух о том, что знаменитый ювелир Фаберже проигрывает в покер Колпинскому, быстро облетел залы Владимирского клуба. Наверх потянулись свободные от игры господа. Они столпились не только у столика, где шла титаническая схватка, но стали плотной стеной за вторым столом, где ни жива, ни мертва, сидела Елена Нарышкина: «Боже, что он делает? Через полчаса надо быть в Собрании, приедет губернатор, масса знатных гостей… Ещё вчера в столичных газетах говорилось о великодушном даре Фаберже, а он уже шесть изделий проиграл этому нахалу. Что же теперь будет?»

Обычно, характер игрока проявляется в несчастливой игре. Именно тогда многие теряют и выдержку, и достоинство. Все худшие качества лезут наружу. Но нет правил без исключения. Бывает, что корректный и даже уступчивый человек становится жёстким и беспощадным, когда побеждает. Плывущий в руки «презренный металл» пробуждает в нём необузданную алчность. Этому прискорбному недостатку был подвержен и Колпинский. Стоило Данилке Пауку что-то нашептать на ухо, как он с улыбкой обратился к Карлу Фаберже:

— Дорогой ювелир! Не скрою, хочется выиграть эти великолепные пасхальные яйца. Однако карты переменчивы, как красавицы. И я прекращаю игру. Впрочем, можем продолжить. Если вы прислушаетесь к совету моего друга… Ставим в каждый банк по тысяче, но я себе карт не сдаю. Считаем, что у меня пара тузов. Побьёте их на своих пяти картах с обменом или без него — ставка ваша.

Предложение было явно неприемлемым. На колоде в пятьдесят два листа, при игре без джокера, шансы Колпинского были раза в два выше, чем у партнёра. Даже болельщики зашумели возмущенно. Как, мол, он посмел предложить такое уважаемому Фаберже…

Конечно, в другой ситуации Карл Густович с негодованием отверг бы это грабительское предложение. Но за полчаса до вручения призов он был вынужден согласиться.

— Идёт, — ледяным тоном ответствовал Фаберже, прекрасно сознавая, что делает шаг в пропасть. — Только будем ставить по полторы тысячи. Вот в этой шкатулке ещё полдюжины пасхальных яиц. Как раз на две ставки.

Колпинский кивнул и сдал партнёру пять карт. Найдя в них пару восьмёрок, Карл Густович прикупил «три разных». Условленную пару тузов он не перебил и проиграл куш. На следующей (последней!) сдаче ему выпала пара королей. В прикупе оказались валет, туз и четвёрка. Мимо! Шкатулка опустела, и тогда Фаберже понял, что натворил…

В этот момент все обернулись к Елене Нарышкиной. Она держала в руках колье, которое секундой раньше сверкало на её груди. Весь Петербург восхищался этой фамильной реликвией. Все знали, что оно стоило не менее пятнадцати тысяч золотом.

— Игра не кончена, — небрежно произнесла Нарышкина, поставьте это в банк, Карл Густович, я верю в вашу удачу…

Фаберже с изумлением посмотрел на неё. Потом покачал головой. Но Елена уже бросила на стол скрепленные золотыми нитями камни, — Ради всего святого, не обижайте меня отказом.

— Я оценю эту вещь в десять тысяч, не более, — жёстко сказал Колпинский.

Фаберже показалось, что ему нанесли пощечину. Однако он взял себя в руки…

— Как скажете. Вам диктовать сегодня. Но играем в один удар…

При гробовом молчании зала Колпинский сдал пять карт. В душе он насмехался над ювелиром: «Эх бы, вслед за колье твою пассию выиграть… Вон и Данилка подмигивает, жми, мол, Павел! Да на таких условиях весь город обыграть можно».

Фаберже открывал карты… Одну за другой. После первых двух (ему выпали красные пятерки) он сделал паузу и перевел дух. Третьей картой оказался валет, четвертой — десятка. Теперь все решала пятая карта. Ну-ка, голубушка… Открылась десятка. Две пары! Колпинский несдержанно чертыхнулся. Впервые условленная пара тузов проиграла. Павел сложил в шкатулку двенадцать пасхальных яиц и сдвинул всё к ювелиру. «Это шесть тысяч. Получите ещё четыре».

— Бывает, — ободрительно изрёк Паук, — но два раза подряд нашему визави не выиграть.

— Идёт ещё? — с тревогой спросил Колпинский. Больше всего он боялся, что ювелир одумается и бросит игру. А Фаберже был в растерянности от привалившей удачи. Но пока он раздумывал, Елена твердо сказала:

— Идёт ещё!

Партнёр поклонился, дождался съёма и сдал новый квинтет карт. Все пять оказались разными. Что же менять? Почувствовав нерешительность патрона, Елена тихо сказала: «Оставьте старшую — благородного короля. Он очень похож на вас». Карл Густович так и сделал. Четыре фоски он обменял и получил… ещё двух королей и пару десяток. С такого же королевского фуля начались сегодня все неприятности. Но теперь боги вознаградили его!

Побледневший Колпинский долго отсчитывал деньги. От выигрыша (увы, так бездарно утраченного!) оставались всего три тысячи — их он отдал легко. А вот семь тысяч пришлось добавлять из кровных. В один миг он спустился с небес на землю. Нарышкина грациозно защёлкнула на шее колье, и Павел понял, что игра окончена. Фаберже поклонился партнёру, а затем обратился к Елене:

— Осталось пять или шесть минут, чтобы домчаться до дворянского Собрания. Едем скорее! — Уже на лестнице он взял ее за руку:

А всё-таки забавная штука — карты! Напрасно мы думаем, что в них играем. Это они делают с нами, что захотят

Сенковский, Осип (Юлиан) Иванович

(1800–1858) русский востоковед, профессор кафедры арабистики Петербургского университета (1822–1847), писатель. Литературный псевдоним — Барон Брамбеус. Сотрудничал в «Северной пчеле» и «Библиотеке для чтения», редактором которой являлся с 1834 г.

Перу Сенковского принадлежит сатирический очерк «Арифметика» — о выпуске игральных карт в России. Привожу фрагмент.

Арифметика. Из сборника «Петербургские нравы»

Как бы то ни было, я, хотя, по званию моему, промотавшийся помещик, люблю, однако ж, всё, что относится к счётам, отчётам, расчётам и расчётливости, люблю точные науки, люблю точных людей и даже самую точность.

…Но знаете ли, что мне пришло в голову?.. Будем считать карты! Да! Будем их считать: авось разбогатеем хоть от этого счету?.. Но вы скажете: «Что напрасно считать карты?.. Известно, что их пятьдесят две в колоде!» Оно так, но всё-таки лучше посчитать их хорошенько. Я уверен, что в них таится гораздо более чисел, нежели как вы полагаете.

Вот отчет Александровской мануфактуры. Посмотрите: Александровская мануфактура выделывает ежегодно 145 000 дюжин колод разного разбора. Считая всякую дюжину круглым числом по 10 рублей, найдем мы, во-первых, что всякий год карты стоят нам 1 450 000 рублей. Что, если б мы эту сумму ежегодно обращали на покупку хороших книг и на распространение круга наших познаний?..

Но это не всё: 1 450 000 рублей есть только сумма,