Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Напрашивается вопрос. Чем столь неправилен и ужасен тот факт, что беллетристы заимствуют что-либо у интеллектуалов? Казалось бы, подобное «скрещивание» нужно восхвалять, а не порицать, ведь таким образом беллетристы доносят до читателя достижения высокой культуры, о которых читатель в противном случае никогда бы не узнал. Подобное перекрестное опыление скорее распространяет приемы и содержание высокой литературы среди массового читателя, облагораживая и обогащая его знанием, нежели наоборот.
По мнению Карла Маркса, высокая культура существует за счет желания элиты дистанцироваться от среднего класса. Как только средний класс научается впитывать формы highbrow, элита активизируется и приподнимает культуру на более высокий уровень, язык которого понятен лишь посвященным. Подобная цикличная модель подразумевает, что в авангарде естественным образом чередуются периоды активных экспериментов и стагнации, и в течение последнего массовая культура наверстывает и осваивает «высокие» новшества. Если верить Марксу, никакой угрозы highbrow-культуре не существует и существовать не может, несмотря на периодические тревожные восклицания об апроприации культуры массами. Более того, популярная литература выполняет бесценную функцию Сократова овода, благодаря которому высокая литература всегда начеку.
Заимствования и имитация — процесс двусторонний: многие убежденные интеллектуалы перебегали на другую сторону, чтобы творить массовое искусство. Так, Чапек и Лем, номинанты Нобелевской премии и эстеты, сделали себе карьеру на жанровой литературе низкого пошиба. В своей работе они не гнушались техник, достойных авангарда, но при этом вовсе не имитировали высокую литературу. В ряду знаменитых популистов и другие авторы бестселлеров XX века: Доктороу, Воннегут, Хеллер и Вуди Аллен.
Возможно, отчасти верно, что популярная литература оттягивает таланты, однако не стоит забывать тот факт, что привлекают писателей не только деньги, но и престиж, поэтому многие беллетристы параллельно пробуют свои силы в более амбициозных культурных форматах. Например, Томас Диш, жанровый виртуоз ужастиков и научной фантастики новой волны, издавал поэтические сборники, адаптировал оперы, был режиссером на Бродвее и уважаемым театральным критиком. Что показательно, в середине своей стремительной карьеры научного фантаста он взял отпуск, чтобы написать претенциозный и плохо продающийся викторианский многотомный роман «Соседние жизни» о судьбе Томаса Карлайла и его эпохе.
Действительно, зачастую именно благодаря массовому успеху писатель имеет возможность обратиться к более сложным литературным проектам, которые никогда бы не были реализованы, если бы их автору пришлось искать обыкновенную работу, чтобы прокормить семью. Биографы соглашаются, что, если бы не финансовый успех романа «Скотский хутор», у Оруэлла, возможно, не было бы ресурсов закончить «1984». Одни из лучших представителей литературного канона служили таможенными инспекторами, священнослужителями, докторами, государственными клерками, редакторами или страховыми агентами, а другие — беллетристами.
* * *
Не существует книг моральных или аморальных. Есть лишь хорошо или плохо написанные книги.
Оскар Уайлд
Говорят, популярная литература истощает эмоционально: она предлагает лишь иллюзорное удовлетворение и жестоко обращается с читателем, обрушивая на него тонны ничем не оправданного насилия и секса. Беллетристика истощает читателя и интеллектуально своим эскапизмом, уводя его от реальности и отучая с ней справляться. Беллетристика истощает еще и культурно, потому что отвлекает от чтения более серьезной и сложной литературы.
Рассмотрим работу Ахима Барша «Молодые люди читают массовую / коммерческую литературу», исследование статуса читателя и его восприятия беллетристики. Выводы автора открыто противоречат традиционным нареканиям, которые обрушиваются на популярную литературу. Во-первых, как показывают результаты исследования, типичных читателей беллетристики не существует, среди них есть люди с разным достатком, социальным статусом и образованием. Есть, конечно, истинные приверженцы «чтива», но это всего лишь алчущие, жадные до чтения потребители. Кроме бульварных романов они поглощают тонны другой беллетристики и нехудожественной литературы. Они высказывают сложные и дифференцированные суждения о прочтенном материале и осознают дистанцию между художественным вымыслом и реальной жизнью, то есть определенно не принадлежат к патологическим эскапистам. Безусловно, многие обращаются к популярной литературе, чтобы отвлечься от давящей повседневности, но, как выясняет Ахим Барш, обычно одна причина накладывается на другую, образуя сложную многоуровневую схему.
Открытия Барша охватывают всю популяцию читателей массовой литературы, включая поклонниц дамских романов, традиционно ассоциировавшихся с самой низкой социальной прослойкой. Возможно, дамские романы патриархальны и созданы по единому шаблону, но их читательницы вполне способны анализировать собственные пристрастия. Как показывают исследования Дженис Рэдвей в книге «Читая любовные романы», многие женщины интерпретируют подобное чтение как акт самоутверждения и декларации временной независимости от семейных обязанностей. Эмпирические открытия свидетельствуют о наличии у поклонников массовой литературы критического взгляда, разборчивости, которую потребители высокого искусства самонадеянно приписывают исключительно себе.
Люди выбирают литературное содержание, удовлетворяющее их индивидуальным запросам. Большинство читателей массовой литературы практикуют прагматический подход по отношению к чтению. Они не просто покупают книги со стенда с бестселлерами, но выбирают именно то, что отвечает их потребностям и ценностям. Более того, как показывает опыт, читатели массовой литературы вовсе не мечтают приблизить свою жизнь к сюжету бульварного романа. В действительности не так уж много существует на свете мадам Бовари, а для людей, воспринимающих беллетристику как передышку от повседневной жизни, поглощенная на скорую руку доза экшна или фантастики лучше и полезнее тяжеловесного реализма.
В литературе, тем более массовой, действует принцип спроса и предложения. Поэтому есть все основания предполагать, что популярная литература не отвлекает наивного читателя от серьезного искусства, но всего лишь отвечает на существующий спрос читающей аудитории. Если интерес к популярной литературе — по крайней мере отчасти, осознанный выбор потребителя, а не павловский условный рефлекс, тогда утверждение, что бульварные романы — единственное препятствие на пути среднестатистического читателя к серьезным художественным произведениям — ошибка в логической цепи.
* * *
Последнее обвинение, предъявляемое массовой литературе таково. Вездесущесть беллетристики и ее способность привлекать огромное количество людей снижает общий культурный уровень читающей публики. Жанровое чтиво создает пассивную и апатичную публику, которая легко может пасть жертвой пропаганды и тоталитаризма. Таким образом, массовая литература прокладывает путь политической, социальной и культурной диктатуре.
Сценарий под кодовым названием «наши культурные стандарты постоянно падают» разыгрывается веками. Забавным образом подобные высказывания больше всего напоминают жанр «письма в редакцию». «Современная молодежь гонится за богатством. Она дурно воспитана, не считается с властью и не уважает стариков. Молодые люди перечат родителям… и тиранят учителей», — жаловался Сократ еще 2500 лет назад. Искусство, должно быть, обладает не меньшей выносливостью, чем силач из цирка «Барнум & Бэйли», если ему удается противостоять культурному падению на протяжении вот уже нескольких десятков веков. А если это действительно так, то стоит отбросить в сторону все опасения, связанные с культурным разложением.
Предъявленные массовой литературе обвинения определенно грешат тенденциозностью. Консерваторы, утверждающие, что популярная литература ведет к снижению культурного уровня, сравнивают лучшие достижения прошлого с посредственными текстами современности. Они противопоставляют проверенную веками классику современным произведениям, которые обязательно должны быть революционны и сложны, чтобы попасть в литературный пантеон. А революционные и сложные тексты по определению не могут быть интересны массовому читателю. Таков порочный круг, предъявляемый противниками беллетристики.
Безусловно, манипуляции читателями популярной литературы вполне возможны и вероятны. Как и любой культурный продукт, беллетристику начиняют скрытым идеологическим содержанием, превращая ее в «опиум для народа». Немало гуманитарных исследователей изучали воздействие массовых коммуникаций и их способность зомбировать аудиторию и служить ей анестетиком. С веками словарь обвинителей расширился и нападки на массовую литературу как на инструмент политической власти приобрели более изощренный характер. Сегодня главный удар скорее наносится по таким масс-медиа, как телевидение.
- Музыка Ренессанса. Мечты и жизнь одной культурной практики - Лауренс Люттеккен - Культурология / Музыка, музыканты
- Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том II - Аркадий Казанский - Культурология
- Цивилизация Просвещения - Пьер Шоню - Культурология
- Массовая культура - Богомил Райнов - Культурология
- Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий - История / Культурология / Музыка, музыканты
- Рабы культуры, или Почему наше Я лишь иллюзия - Павел Соболев - Культурология / Обществознание / Периодические издания / Науки: разное
- Великие тайны и загадки истории - Хотон Брайан - Культурология
- Жрец морали - Эльмира Хан - Культурология / Прочее / Русская классическая проза
- Письменная культура и общество - Роже Шартье - История / Культурология
- Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания - Энтони Эндрюс - Культурология