Татьянин дом - Наталья Нестерова

— Стае позвонил. — Голос Павлика, уткнувшегося в ее плечо, звучал глухо.

Татьяна с осуждением посмотрела на Стаса.

— Служба, — развел он руками.

Стоп, — скомандовала Ольга оператору. — Дальше не интересно. Снимаешь крупные планы участников осады, товарищи называется, два слова сказать не хотят. Ничего, я потом закадровый текст наложу. Поехали!

* * *

Татьяна напрасно волновалась, что придется кормить целую орду. Олег уехал вместе с ОМОНом давать показания. Ольга умчалась «монтировать сенсационный материал» на телевизионной машине. Предварительно она еще проинтервьюировала местных жителей. Федор Федорович ексель-мокселями свое выступление испортил.

— Ведь это, ексель-моксель, — волновался он, — полнейший беспредел, ексель-моксель. Пацаны, ексель-моксель, сопляки, ексель-моксель…

Ольга сочувственно покивала. Она сочувствовал себе: «ексели» не вырезать при монтаже.

Баба Клавдия ввиду устрашающей кривоты и мычания была абсолютно нетелегеничной. Но и Стеша поначалу не оправдала ожиданий.

— Я давно говорила! Понастроили хоромов. А на какие деньги? Сама видела — в подвале три батона сырокопченой колбасы висят. Это как называется? Настоящий бандитизьм и есть! Конечно, Татьяна женщина неплохая, за коровой и теленком опять-таки ходила. Но может, под дурное влияние попала — не знаю. Деньги — они всякому голову с задницей поменяют.

— Бабушка Стеша, — перебила Ольга. — Вы все говорите правильно, но немножко не то. Вот я вам от нашей телекомпании за участие вручаю сто рублей, а вы скажите следующее…

Перед отъездом, Татьяна в окно видела, Ольга о чем-то долго разговаривала с Борисом. Причем он не ссорился с ней. Напротив, убеждал ее. Убедил настолько, что Ольга вцепилась в его рукав и радостно затрясла. Они достали записные книжки — телефонами обменялись. Ревность — чувство недостойное. Она не имеет права ревновать Бориса. И вообще, он ниже Ольги на десять сантиметров или даже на пятнадцать.

Татьяна с дочерью и Лена хлопотали на кухне. Мужчины работали во дворе: расчистили въезд в гараж, убрали полубочки и доски, вырезали куски фанеры и латали выбитые стекла. Более всего жалко, что пострадал витраж с солнышком.

Они еще не сели обедать, как дети решили серьезно поговорить с Татьяной.

— Ты возвращаешься в Москву! — непререкаемо заявил Павлик. — Все! Без вариантов!

— Но почему? — возражала Татьяна. — Опасность ведь миновала.

— Если ты не поедешь с нами, — заявила Маришка, — то я тоже остаюсь.

— И я, — кивнул сын. — Пусть летит к чертовой бабушке работа, и дома тоже…

— Как ты не понимаешь, что нам страшно за тебя! — убеждала дочь. — Ведь это не навсегда, на время.

— Я не закончила проект Крылова, — искала Таня аргументы.

— Пусть, — отмахнулась Маришка. — Совсем его не делай, черт с ним, переживем. Только поехали домой!

Татьяна видела, что спорить с ними бесполезно. Бедняжки, сколько они пережили. Но надо выторговать условия.

— При условии, что в квартире не будет никаких временных сожителей, — сказала Татьяна.

— Понимаешь, мама, — замялся Павлик, — я хотел тебе сказать… В общем, я собираюсь жениться, и у меня будет ребенок.

Таня рухнула на диван. Ее мальчика окрутили, подловили, в капкан поймали.

— Какой ужас! — Она заломила руки.

— Ну ты даешь! — возмутилась Маришка. — Сама же все время требовала, чтобы мы в ЗАГС отправились.

— Мама, — Павлик присел на корточки перед ней, — мама, Катя очень хорошая, она тебе понравится.

— Чем эта Катя занимается?

— Она совсем еще… словом, молоденькая. В этом, нет, уже в прошлом году школу окончила. В институт провалилась.

— Я не позволю, — Татьяна вскочила, — чтобы девочку превратили в домработницу и няньку! Она должна учиться, получить профессию и быть наравне с вами.

— А кто спорит? — спросила Маришка.

— Никто не спорит, — ответил Павлик.

* * *

Несмотря на одержанную победу, настроение у Бориса было прескверное. Почти сутки он сдерживал воинственный пыл «защитников прекрасного дома». Получалось, что они все смелые, бравые, а он трусливый и осторожный. С Сергеем в самые неподходящие моменты несколько раз схлестнулись. Сидят сейчас с Леной, хихикают, коньяк потягивают. Стае тоже хорош. Телевизор смотрит, орехи грызет. Ему в людей пострелять — как в уток. Охотник нашелся. Счастье, что без жертв обошлось, даже без раненых. Как он и хотел. Для их же блага. Противно чувствовать себя мудрым трусом рядом с храбрыми безумцами.

Татьяна с детьми в гостиной. Они на нее наступают, что-то требуют. Плюхнулась на диван, вскочила, пальцем грозит. Детки у нее великовозрастные. Чего им от нее надо? Сами разберутся. Но ноги понесли его против воли.

— Таня, у тебя все в порядке? — хмуро спросил он, подойдя.

— Да, спасибо, все хорошо.

— А вы тот самый, — Маришка потыкала пальцами по лицу, — с ветрянкой?

— Совершенно верно. Как видите, незаразный.

— Борис Владимирович, — прямо спросил Павлик, — какое отношение вы имеете к нашей маме?

— Самое тесное, — брякнул Борис. — Я ее люблю.

Он отвернулся и ушел, оставив всех в легком замешательстве.

— С ума сойти! — воскликнула Маришка. — Все влюбленные и женятся. Одна я — старая дева?

— Я не собираюсь жениться, то есть выходить замуж, — поправилась Таня. — Борис Владимирович — это… это не ваше дело. Накрывайте на стол!

* * *

Для отъезда в Москву образовался переизбыток транспортных средств. Татьяна поедет с детьми. Борис повезет Лену и Сергея. Машина Саши свободна. Но Лена неожиданно попросилась к Саше — он тоже живет в Черемушках, а Борис — в Измайлове, зачем крюк делать.

Татьяна была уверена — Киргизуха захочет подольше морочить голову Сергею. И ошиблась. Может, она вообще думает о своих подругах хуже, чем они есть на самом деле?

Борис не сделал попытки уединиться с Татьяной, поговорить. Раскаивался в словах, которые вырвались? Но она готова их ему вернуть. Не в том смысле, что «я тоже тебя люблю», а в том, что «это тебя ни к чему не обязывает».

На прощание он поцеловал ее в лоб:

— Вечером позвоню, узнать, как вы добрались.

— Вот мой домашний телефон. — Таня протянула заранее приготовленную бумажку.

— Хорошо. Спасибо. Пока!

И все. Страстное прощание влюбленных называется. Что она сделала неправильно? В чем провинилась?

По выражению лица Стаса, которому втолковывали, как обращаться с генератором, с системой отопления и полива в зимнем саду, было ясно — он не усваивает. Оживился, только когда на его вопрос, можно ли баню затопить, получил положительный ответ. Татьяна попросила сына, пока она собирается, все инструкции охраннику написать на бумаге. Максимально примитивно — какая кнопка в каком ряду, сколько раз нажать, куда рубильник повернуть. Все равно придется постоянно звонить и контролировать. А рассада наверняка погибнет — либо перельет ее Стае, либо засушит. Жалко.

Глава 5

Новый отсчет времени начался с того момента, когда Борис заявил Татьяниным детям «я люблю ее». Оговорка по Фрейду. Он не им признался, он признался себе.

Надо что-то делать. Надо принимать решение. Самые тягостные моменты жизни — моменты принятия решений. Тех, что калечат судьбы других людей.

Борис пытался разобраться в самом себе, проверить свое чувство. Но разбираться было не в чем. Он не юноша, неопытный и пылкий, не старик, сбрендивший от прощального всплеска гормонов. Он крепкий здоровый мужик, и не только чувствами руководствуется, разумом понимает — она. Единственная, долгожданная, любимая. Просыпаться и видеть рядом на подушке ее лицо, держать в толпе за руку, знать, что ждет дома, слышать ее запах, гладить ее плечи…

Значит, разводиться? Не видеть Галину, не дышать с ней одним воздухом он желал определенно. Инертная масса, которую представлял собой их брак, очевидно, исчерпала запас желейной прочности. Она — как болото, не окаменевшее в сильные морозы, но взорвавшееся удушливыми газами.

Впервые в жизни слово «развод», тянувшее за собой шлейф хлопот, перемен, судебное разбирательство и прочие малоприятные эмоциональные нагрузки, не вызывало у Бориса содрогания. И даже если бы не случилась его любовь к Татьяне, он вряд ли смог бы жить в атмосфере болотных газов, которые особенно сгустились после отъезда Сергея и Олега.

Галина старательно налаживала мосты, он упорно избегал общения, выходящего за рамки односложных ответов на ее вопросы. Иногда Борис сам себе казался волком из зоопарка. Сидит хищник в клетке, делает вид перед соглядатаями, что он собачка, кормится из миски, которую ему подсовывают сквозь прутья. И знает, что замка на клетке нет, даже погулять периодически выбегает, а потом снова за решетку.

Надо рвать. Разводиться. Начинать все заново. Сразу масса проблем. Первая — где они будут с Татьяной жить. Эту квартиру, естественно, Тоське и Галине. У Татьяны дома молодежное общежитие, только их там не хватало. У мамы в двухкомнатной? Татьяна не захочет уезжать из Смятинова. Ездить оттуда на работу далеко. Уйти в творческий отпуск? Давно пора докторскую диссертацию закончить. Красота: покой, лес, он диссертацию пишет, книжки читает, Таня свои домики рисует и пироги печет. Но зарплата у докторанта мизерная, а надо еще Тоську на ноги ставить. Алименты — фу, гадкое слово.