Последний Мост (СИ) - Адамов Марк

— Что с лицом? — Бертольд был недоволен средним сыном. — Не можешь даже поприветствовать гостя?

— Прости, пап, — Арбо натянул улыбочку, от которой Лису чуть не перехотелось завтракать. — Никак не привыкну делить хлеб с убийцей.

Вновь воцарилась тишина. Нималия накрыла лицо ладонью, а глава семейства сжал кулак. Арбо было двадцать шесть, почти как самому Химере, и старше него был только Вийм. Варион старался не вести с ним дел и ограничивался общением с первым сыном и дочерью Бертольда.

— Я сам много к чему не привык, — Химера улыбнулся не менее притворно. — Живу же как-то.

— Упрямый он, — Бертольд вздохнул и приложился к кружке.

— Думаешь, пап? — Арбо взбрыкнул. — Ты уж извини, но он сидит на мамином месте. Когда он отрывает хлеб, я представляю, как он ломает чью-то шею.

— Наслаждайся зрелищем, — Варион потянулся за ножом, что лежал в центре стола, и отрезал кусок сыра.

Арбо решил не продолжать нападки и закончил завтрак в безмолвии.

После трапезы Химера оделся потеплее и отправился на улицу. Он ждал Нималию, которой ещё накануне обещал помочь принести воды. В ближайшем к «Морде» колодце недавно нашли мёртвую собаку, так что им предстояла прогулка по зимнему Басселю.

Химера вышел на дорогу перед кабаком и осмотрелся. Снег этой зимой шёл нечасто, но обильно, и после недавней метели его на улице было по щиколотку. День обещал быть прохладным, пусть и не слишком морозным. Такую погоду Варион любил, но знатоки примет обещали, что после Большого Новолуния в Летару придёт настоящая суровая зима. Кажется, они это определяли по цвету неба или голосам птиц.

Прошло тридцать семь дней после сражения в поместье Яголл. В разгар Жатвы десятую Луну сменила одиннадцатая, а теперь наступила и двенадцатая, но обещанных заказов Гадюка не выдала. Химера принял предложение Бертольда и остался в жилой пристройке к «Морде» за небольшую помощь по хозяйству. Он не мог работать в кабаке в открытую, иначе об этом сразу узнал бы весь Приют. Его помощь ограничивалась мелочами: принести побольше воды из колодца, наколоть дров или убить вора из борского гарнизона.

— Прости, что долго, — Нималия появилась из-за калитки в огромном тулупе, принадлежащем, вероятно, одному из братьев. — Дамские дела застали врасплох.

— Надеюсь, не застудила ничего, пока их делала, — Химере пришлось уворачиваться от тычка подруги.

— Арбо меня разозлил, — призналась Ним уже на ходу. — Он же ни черта не делает, вот сил и остаётся языком чесать. Я полночи помогала Вийму разливать брагу, потом чистила столы в «Морде», а теперь ещё тебя тащу за водой. А он что? Сидит, плачет по маме и надеется стать жрецом, читать учится.

— Серьёзно? — Варион рассмеялся. — Давно он к Далёкой Звезде обратился?

— Как мать умерла, на самом деле. Мы все, конечно, хотели верить, что ей теперь хорошо, что она попала в новый мир, а не просто исчезла, когда мы её похоронили. Но Арбо начал ходить в собор каждое новолуние, проникся всем этим. Отец сдуру его поддержал, а теперь сам не рад, что у нас на одну пару рук меньше. Сейчас хоть ты есть. Пока что.

— Похоже, что я с вами буду ещё долго, и у него будет время ко мне привыкнуть.

— Честно, я бы не рассчитывала. Он рад деньгам, которые ваши у нас оставляют, но всё равно считает всех вас грешниками, недостойными Далёкой Звезды.

— Ещё бы. Зато ваша семья — сплошь праведные, — Химера вспомнил о просьбе Бертольда, которая стоила жизни кладовщику Вараку из Бора, но вовремя остановился и не выдал своих подозрений. — В смысле, у всех в городе грешок найдётся, да?

— Ну-ну, — Нималия надула губы и прибрала выпавшие из капюшона волосы. — Так, а этот хмырь тут чего забыл?

Сеймор возник на дороге прямо перед колодцем. Руки он сложил на груди и с усмешкой ждал, пока Варион его заметит.

— Ты следишь за мной или что? — возмутился Химера. — Клянусь, я никого из наших не вижу так часто, как тебя.

— Вдруг мы связаны судьбой? — Живодёр продемонстрировал широкую улыбку, которой явно не хватало пары зубов. — А что это за парнишка с тобой?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Охренел? — Ним разозлилась. Сеймор часто бывал в «Морде» и не мог не узнать её.

— Ладно-ладно, простите. Соскучился, может, по вам. Химера, нам бы поговорить наедине, раз уж встретились.

— Ну и пожалуйста, — Нималия намёк поняла и осталась недовольна. Секреты она любила, но лишь те, которые знала сама. — Я буду у колодца.

Варион дождался, пока девушка отойдёт и отозвал Сеймора в сторону.

— Нет, я серьёзно, откуда ты опять взялся? — продолжил Химера. — Тебя Гадюка за мной следить заставила?

— Выдохни и успокойся, — Живодёр, казалось, смутился. — Я видел, как вы из «Морды» вышли с вёдрами и понял, где ждать. Налегке-то быстрее идти.

— И чего ты хотел? Если что, я в Приюте позавчера отмечался.

— Мне побоку, если честно, когда ты там отмечался. Я по другому поводу, — Сеймор перешёл на зловещий шёпот. — Кажется, у нас проблемы. В смысле, у всего Приюта. Знаешь Налима?

Химера кивнул. Налим был чуть старше, чем он сам, но они пересеклись ещё в первые годы в Приюте. Со временем их пути, конечно, разошлись: последний раз они выпили по кружке пива ещё весной, и с тех пор виделись лишь мельком.

— Я вчера должен был с ним встретиться, а нашёл уже мертвым, — выдал Живодёр с грустным видом. — Он съел русалочий порошок.

Этот сильнейший яд получался из перемолотой чешуи опасной рыбы, живущей в южных морях, и в большой дозе мог быстро убить даже крепкого взрослого человека. От малого количества умереть могли только дети и больные, а сам порошок со временем терял убийственные свойства, так что Лисы держали дорогой яд только для двух случаев: выполнить крупный заказ и отбить все затраты или же оборвать собственную жизнь после провала.

— То есть он попался на задании? — заключил Химера. — Очень жаль.

— Нет, я не об этом, — Сеймор казался испуганным. — Он был в своей комнате в «Синице». Я его нашёл прямо в кровати. С чего бы ему глотать порошок у себя дома, не на заказе?

— Зачем мне всё это знать? Я должен посочувствовать или порадоваться?

— Слушай, мы с тобой не то чтобы дружим, но мне всегда нравился твой смелый взгляд на всё, что творится в Приюте, — казалось, говорить ещё тише было невозможно, но Живодёр сумел. — Я виделся с нашими после смерти Налима. Хотел предупредить, что это не просто так.

— Ты чего несёшь? Кто-то убил его? Наверняка он с кем-то поругался из-за девки или задолжал денег, а Приют тут ни при чём.

— Ещё как при чём! Мы с ним потому и виделись, что дней за десять до смерти он мне пожаловался, будто за ним следят какие-то люди в таверне. После этого я стал замечать, что и за мной бывает хвост. Я сказал Коршуну и Гадюке, что кто-то, возможно, пасёт нас и первым им попался Налим. Знаешь, что мне сказали?

— Сидеть на жопе ровно?

— Слово-в-слово. С кем ни пытался обсудить, все говорят, мол, не лезь к господам, не твоё дело, им виднее… Задрали!

— И всё же, — Химера говорил уже мягче. — Ты меня искал не для того, чтобы я покивал и сказал, какие гадины у нас в Приюте?

— Помоги мне, — Сеймор положил руку на грудь Вариона. — Вдруг следующими будем мы? Мне и идти-то не к кому, кроме тебя. Сойку перевели, Крысолов испугается, а Медведь, Костолом или Чайка в жопы дуют распорядителям и сдадут меня тут же! Больше-то я мало кого знаю теперь.

— Я подумаю, — соглашаться Химера не собирался и надеялся, что Живодёр сам обо всём забудет. — А сейчас меня ждёт подруга.

— Если что, я вечером буду в «Морде»! — донеслось в спину.

«А у меня и выбора нет, где быть», — ответил про себя Варион.

Нималия поставила вёдра и копала снег сапогами. Она всем видом показывала, как устала ждать, но на Химеру не сорвалась.

— Ой, а я уже про тебя забыла, — девушка скорчила веснушчатое лицо в наигранной ухмылке. — Давай набирать воду, пока и здесь собака не сдохла.

Варион тащил два заполненных ведра, а ещё одно, поменьше, досталось Нималии. Тяжесть колодезной воды, казалось, повисла не только на руках, но и на мыслях Химеры. Запорошенный город впервые за двадцать семь лет казался ему чужим. Настоятель предал его, Гадюка отвернулась после малейшей ошибки, а теперь и Живодёр подбросил дров в огонь его сомнений.