Луна над Славутичем - Николай Александрович Ермаков

имени, — Что жигане тебя на княжение звали?

— Да, сегодня приходили от них старейшины, — ответил я, нисколько не удивившись осведомленности князя, — Но я им отказал.

— Плохо, сын, плохо, — покачал тот головой, — У князей да княжичей не принято от подобных предложений отказываться, ибо наш долг состоит в защите простых людей, что не могут за себя постоять.

— Не могу я, будучи христианином, стать князем в племени, которое богом Велеса признает, — объяснил я причину отказа.

— Ну а как же я? — спросил Ярослав, — Перуна своим богом почитаю, но христиане у меня в городе живут и даже тебя в названные сыновья взял, несмотря на то, что ты ромейской веры.

— Это другое, — выдвинул я непробиваемый аргумент, — Бог мой, Иисус, дарует мне удачу и в делах способствует, но если я стану князем в племени поклоняющемся старым богам, он может отказать мне в помощи и от этого всем будет только хуже.

— Может ты и прав, — кивнул Ярослав после некоторой паузы, — Да и боги с ними, с жиганами, уж больно привередливые они, столько княжичей свободных, а им все не подходят. Довыбираются до того, что болгары их всех в рабство угонят.

На том наш разговор и закончился — по большому счету князю судьба далеких племен была безразлична, просто он в очередной раз прощупывал почву по поводу моего отношения к религии. У него ведь действительно в городе живет полторы сотни мужиков чуждой веры, от которых непонятно чего можно ожидать, вот он периодически и заводит разговор на эту тему под различными предлогами, чтобы иметь представление о философских и политических взглядах христиан в разрезе различных реальных ситуаций.

Насколько я понимал, христианская община для Ярослава — источник постоянных раздумий и тревог. Он бы и рад, наверное, избавиться от приверженцев чуждой веры, но торгово-денежные интересы требуют сохранения статус-кво. Тут ведь как получается? Из-за церкви и наличия христианкой общины, Харева является для ромеев предпочтительным местом для торговли. А без них никак нельзя. Местные купцы, пусть даже они и ходят в Корсунь, не в состоянии заменить византийцев. А все потому, что славяне строят суда исключительно в виде лодок-долбленок, греки их называют моноксилами. Эти лодки могут достигать двадцати метров в длину и трех — четырех метров в ширину, лучшие из них делаются с нарощенными бортами, но всё равно они серьёзно уступают ромейским галерам в мореходности. Поэтому основной период, когда моноксилы могут ходить по Черному морю — это с конца июня до середины сентября, по окончании которого уже начинает штормить. А урожай славяне как раз в середине сентября и собирают, но зерно надо ещё до Харевы довезти, продать и доставить хотя бы в Корсунь, а ещё лучше в Царьград. Причем, если бы этим занимались наши купцы, то им еще и возвращаться пришлось бы по ноябрьским штормам. А так ромеи приехали, скупили товар, за который заплатили звонкой монетой, отвалили Ярославу пошлину и никакого риска. Вот и получается, что без византийцев все будет намного хуже. Так что, хочешь не хочешь, а князю приходится терпеть ромейскую церковь ради прибыли, которую он получает с приезжих купцов за право торговли. Да и свои, Харевские, купцы, имея на руках документы о крещении, получают серьезные преференции в торговле, когда приходят в Корсунь или Царьград.

Глава 21

За оставшиеся дни торжища я купил многое из того, что планировал — продукты, ткани, кожу и меха для одежды, новые сапоги для себя и Анечки. Также купил себе хороший кинжал с полуметровым лезвием и золотые накладки на пояс. Ещё приобрел добротные стальные инструменты — топор, пилу, сверло и долото, чтобы за зиму сделать приличную мебель и рамы для окон моего будущего дома. Чтобы окна были светлыми и красивыми, у вислянских ляхов купил примерно три килограмма слюды по сумасшедшей цене в пять золотых. Неожиданно для себя бнаружив, что ромеи привезли искусного медника, я с ним довольно плотно поработал в течении нескольких дней, заплатив девять золотых, а взамен получил две медных трубки и четыре керосиновых лампы.

Основными источниками освещения здесь были лучины, свечи (восковые и сальные) и масляные лампы. Лучина — это длинная тонкая щепка, которая прогорала довольно быстро и давала мало света, но стоила почти ничего, поэтому была самым массовым инструментом борьбы с темнотой, царившей в зимой в местных жилищах, свечи были уже более дорогим продуктом, а масляная лампа, хоть и давала света немногим больше, чем свечи, обходилась вообще в космическую сумму, в основном из-за дороговизны привозного масла. Промучившись одну зиму с лучинами, я решил, что пришло время для изобретения керосиновой лампы. Первоначально мною планировалось заказать часть деталей у местного медника, а часть сделать самому, однако увидев на торжище, как работает приезжий мастер, я решил, что лучше заплатить, но получить качественную вещь. И в результате получил именно то, что хотел. Нижняя часть моего «изобретения» представляла из себя немного видоизмененную византийскую масляную лампу, а колба была выполнена в виде высокой шестигранной призмы, сужающейся в верхней части, ребра которой были выполнены в виде рамок, в которые вставлялись аккуратно вырезанные пластинки слюды. Опробовать это произведение инженерного искусства у меня пока не было возможности, так как керосина в этом мире взять было негде, но эту проблему я предполагал решить путем производства скипидара, для чего, собственно говоря мне и была нужна одна из купленных тут же медных трубок (вторая предназначалась для расширения производства самогона).

Подсчитав свои деньги после всех покупок, я обнаружил, что вся моя наличность составляет пятьдесят один солид. Не так-то уж и много, учитывая мои планы на переезд в империю. Однако перспективы были довольно неплохими — спрос на мою алкогольную продукцию пусть медленно, но всё же рос, что давало надежду на то, что при сохранении текущей тенденции лет через пять я уже смогу перебраться в Константинополь, а раньше всё равно смысла нет — надо подрасти и изучить условия жизни в различных местах Империи.

По завершении торжища настала свадебная пора, которая принесла в мою копилку ещё двадцать одну золотую монету. А затем наступила зима, в течении которой мне пришлось трудиться не покладая рук, чтобы выполнить намеченные планы. Первым делом я расширил производство самогона, сделав второй перегонный аппарат и наняв соседку Агафью для производства браги. Она и раньше выполняла для меня некоторые работы, но теперь на её плечах лежала ответственность за весь цикл производства, и она с этим неплохо справлялась с