Стальной кошмар - Уоррен Мерфи

Казалось бы, известие должно принести облегчение, но не тут-то было.

Оно внесло элемент случайности в то, что представлялось Смиту логической схемой. Если убийца перешел к другому сценарию, то он, Смит, по-прежнему оставался вероятной жертвой. И мучительное ожидание может длиться теперь бесконечно долго.

Смит тяжело вздохнул и приготовился встретить новую опасность, не теряя самообладания.

* * *

Харолд К. Смит услышал стук в дверь. Он смотрел футбол, и его команда лидировала со счетом три-ноль. Страшно не хотелось отрываться от игры, и он нехотя пошел открывать.

На крыльце стояла девушка, молодая и симпатичная. Смит ее никогда прежде не встречал, но поскольку в Маунт-Олив был колледж, он принял ее за студентку. Может, она хочет продать ему какой-нибудь журнал. Студенты иногда подрабатывали таким образом.

Девушка нежно улыбнулась, и плохое настроение Смита как рукой сняло – такая у нее была улыбка.

– Добрый вечер! Вы Харолд К. Смит?

– Да, юная леди.

– У меня в фургоне ваш друг.

– Друг?

– Да. И он хочет с вами поговорить.

– Что ж, – произнес Харолд К. Смит, думая о потерянном футбольном матче, – пусть войдет.

– О, – печально вымолвила Илза. – Бедняжка, он не может ходить.

– О, – сказал Харолд К. Смит. – Значит, мне придется идти к нему?

– Будьте так любезны!

И Смит пошел.

Блондинка открыла боковую дверь. Харолд К. Смит сунул голову внутрь и увидел самое безобразное лицо, которое ему когда-либо доводилось видеть.

Лицо принадлежало человеку, до шеи закутанному в одеяла. Это был древний старик с маленькими ушами и блестящими черными глазками. Его тело имело под одеялами весьма странные очертания.

– Смит! – прошипел человек.

– Я вас знаю?

И тут Харолд К. Смит почувствовал, что в спину ему уперся пистолет. Даже не нужно было оборачиваться, чтобы это понять. Честно говоря, он сомневался, что в данном случае вообще стоило поворачиваться.

– Быстро внутрь! – скомандовала девушка, и ее голос уже не показался Смиту таким нежным.

Смит забрался в фургон. Внутри было тесно, и ему пришлось пригнуться. Впрочем, это было еще ничего, потому что вскоре на него рухнул потолок – это Илза стукнула его по голове дубинкой.

– Я ждал этого момента, Харолд К. Смит, – замогильным голосом произнес Конрад Блутштурц. – Ждал сорок лет.

– Кажется, он того...

– Что ты сказала?

– Он вас не слышит, – объяснила Илза. – Боюсь, я слишком сильно ударила его. Извините.

– Тьфу, – сплюнул Конрад Блутштурц. – Впрочем, какое это имеет значение? Все равно он не тот Харолд Смит, что нам нужен, а я слишком устал, чтобы его убить. Оттащи его обратно на крыльцо и там пристрели.

– А можно, я лучше отрублю ему голову? – спросила Илза, пожирая глазами стальное лезвие, торчащее из голубоватого протеза левой руки.

– Если отрубить голову, то кровь брызнет фонтаном из горла, – предупредил Конрад Блутштурц.

– Постараюсь не запачкаться, – пообещала Илза.

– Доставь себе удовольствие, – сказал Конрад Блутштурц, закрывая глаза. – Лишь бы он был мертв.

– Вот спасибо. – И Илза схватила Харолда К. Смита за ноги.

В телефонной будке на заправочной станции даже зимой стоял смешанный запах цветов магнолии и паров бензина. Илза положила трубку.

Они израсходовала уже целую пригоршню монет. Когда она начала звонить, у нее было сорок долларов мелочью, а сейчас осталось всего шесть центов. Но зато ей удалось найти именно то, что она хотела. Ей не терпелось рассказать обо всем ее фюреру.

Она помчалась к фургону и вскочила в кабину.

– Я нашла идеальное место! – крикнула она, обернувшись назад.

Внутри фургона на раскладушке лежал Конрад Блутштурц.

– Где? – прохрипел он.

– В Нью-Йорке. Санаторий “Фолкрофт”. Мне пришлось сделать миллион звонков, но зато уж попала в точку. Администратор заверил меня, что это лучшее место в стране. Они готовы принять вас прямо сейчас и, самое главное, согласны, чтобы я осталась с вами как ваша личная сиделка. В других местах соглашались принять только вас, без меня, а я знала, что вы не захотите разлучаться со мной.

– Молодец, Илза, – сдавленным голосом похвалил Конрад Блутштурц.

У него нестерпимо болели культи ампутированных конечностей. Здоровой рукой он повыше натянул на себя одеяло. Оно кусалось – что поделать, армейское. От него чесалось все тело, и зуд сводил с ума сильнее, чем боль.

– Вы и представить себе не можете, – продолжала Илза бодрым голосом – она всегда говорила так, когда настроение было на нуле. – Этот “Фолкрофт” возглавляет Смит! Харолд Смит. Ну, не смех!

– Смит, – произнес Конрад Блутштурц, и глаза его запылали нехорошим огнем.

Глава двадцать седьмая

Римо вышел из кабинета, являвшегося штабом Лиги белых арийцев Америки и Алабамы, и направился в конференц-зал, чтобы присоединиться к Чиуну.

– Что сказал Император Смит? – спросил Мастер Синанджу.

Он стоял перед сидящими прямо на полу членами Лиги белых арийцев, которым удалось остаться в живых. Руки они держали за головой, как военнопленные.

– Он не очень-то доволен, но если мы быстро найдем распылитель, думаю, он тебя не уволит. У Чиуна дрогнула жидкая бородка.

– Уволит? – переспросил он упавшим голосом. – Смит сказал, что меня могут уволить? Еще ни один Мастер Синанджу не был уволен! История не знала такого позора!

– Ну, если быть точным, про увольнение он не сказал, – вынужден был признать Римо, – но был очень огорчен.

– Тогда мы вернем этот прибор! – твердо заявил Чиун.

– Каким образом?

Чиун знаком приказал одному из сидящих встать. Человек поспешно вскочил на ноги, словно выскочил чертик из коробочки.

– Этот нам сейчас все и расскажет.

Римо посмотрел на человека. Тот был явно напуган, не его упитанное лицо хранило отпечаток какой-то мрачно? надменности. На вид ему было за тридцать, его брови и усы щеточкой имели цвет веника.

– Как тебя зовут, приятель? Мужчина расправил плечи.

– Доктор Манфред Бефлекен.

– Вы говорите так, словно это известное имя.

– Так оно и есть. Я один из лучших хирургов в мире.

– Это он создал то гнусное существо, – вмешался Чиун.

– Это правда?

– Да, я был удостоен такой чести. Бионика – моя специальность.

– Вы создали монстра.

– Нет, – сказал доктор Манфред Бефлекен. – Конрад Блутштурц был монстром задолго до этого. Таким его сделала война, а я лишь усовершенствовал.

– Он сумасшедший, – вставил Чиун. – Этот врач – псих. И к тому же расист, возможно, самый страшный из всех. Я попытался сыграть с ним в твою игру – он ненавидит всех, даже других собравшихся здесь расистов, и считает, что немцы – раса господ. Немцы! Несчастные солдафоны. И попробуй, припомни, когда они в последний раз выиграли войну!

– Остальные присутствующие здесь – это полное ничтожество, – сказал доктор Бефлекен. – Тупые орудия для достижения целей герра фюрера.

– Что касается меня, то моя единственная цель – покончить раз и навсегда с этим существом, – мрачно произнес Римо. – Где мне его найти?

– Кто знает? – пожал плечами врач.

– Вы. И сейчас же скажете нам! – воскликнул Римо, хватая его за плечо и погружая в него большой палец до тех пор, пока он не уперся в плечевой сустав. Лицо доктора Бефлекена налилось кровью. Он попытался сопротивляться, но Римо быстро это пресек. – Вы собрали Блутштурца, а я могу разобрать – не только его, но и вас. Любого человека. Даю вам последний шанс.

– Я предан немецкому рейху! – воскликнул доктор Бефлекен.

Римо надавил на сустав, и правая рука доктора, громко хрустнув, выскочила из сустава. На глазах у него выступили слезы, а рука безжизненно повисла.

Римо взялся за другое плечо.

– В Эверглейдсе есть домик, – выдохнул доктор Бефлекен, чувствуя, что палец Римо нащупал второй сустав. – Возле местечка под названием Фламинго. Герр фюрер жил там, пока не перебрался в Крепость чистоты. Возможно он поехал туда.

– Слышал, папочка?

– Нет, – ответил Мастер Синанджу. – Я слышу лишь голос предков, обвиняющих меня в том, что я стал первым Мастером, которого чуть было не отставили как простого смертного!

– А все потому, что ты мне помешал! Если бы не ты, я уложил бы этого кровопийцу!

– Если бы патологическая жажда вернуться в Синанджу не застилала твой разум, тебе бы и в голову не пришло пытаться справиться с ним! Сколько можно повторять: если тебе подвластны привычные вещи, это еще не значит, что ты сможешь победить в незнакомой обстановке. Из-за самонадеянности ты бы мог погибнуть. И что сталось бы тогда с моей деревней?

– Ничего. Она так и осталась бы в Корее, где всегда находилась. Как бы мне хотелось оказаться сейчас там!

– Римо, неужели ты бросишь меня? Одного, здесь, в Америке, где живут одни расисты?

– Нет, папочка, я заберу тебя с собой в Синанджу. Мы вместе уедем туда, где наша родина.